Ночной гость (2/2)
— Не посмею, — выдохнула Мириам. Впервые за годы знакомства. — Только пусть это будет действительно массаж. Не дальше.
— Твоё слово — закон для меня, — пафосно мурлыкнул Зевран и предложил раздеться.
Пока он с глухим бряцаньем стягивал с себя броню, Мириам успела раздеться до рубахи и брюк, умыть лицо, руки и ноги ледяной водой из кувшина. Она вернулась на кровать и уселась в позу лотоса как раз тогда, когда Зевран положил наручи в кучку на столе. Мириам кинула на него через плечо приглашающий взгляд, но невольно вздрогнула, когда его ладони бережно скользнули по её плечам, словно примеряясь.
— Сними рубашку. Эта жёсткая ферелденская ткань может всё испортить, — шепнул он.
Мириам спокойно кивнула (пожалуй, более ни одна просьба не могла показаться ей оскорбительной), однако сразу выполнить просьбу не сумела. Пальцы, заледеневшие как-то вмиг, тщетно пытались подцепить грубую ткань, и губы искривились в нервной усмешке.
Зевран не помогал, но и не мешал — наблюдал, и его взгляд, жгучий и любопытный, отзывался покалыванием вдоль позвоночника, не менее приятным, чем прикосновения.
Наконец рубашка спланировала на пол. Мириам расправила плечи да так и застыла обнажённой, не в силах обернуться на Зеврана. Зимний воздух шершаво лизнул тело, на коже застыли мурашки.
— Холодно? Ничего, — усмехнулся Зевран и добавил, не то успокаивая, не то угрожая: — Сейчас будет теплее.
Лёгким взмахом он вытянул из хвоста гребень и развязал тесьму. Посечённые кончики волос неприятно укололи спину, и Мириам едва заметно передёрнула плечами. Тихонько посмеиваясь, Зевран невесомо, но крепко собрал волосы и сколол их на затылке. Тупые концы гребня болезненно впились в кожу, но Мириам не успела ойкнуть: Зевран ребром ладони от затылка до самого копчика прочертил зигзаг. Огладил бёдра, обтянутые брюками, и стал подниматься обратно.
Жёсткие кончики пальцев вычерчивали на спине причудливые узоры. Круги и спирали, сплетения и зигзаги, точки застывали под лопатками, вились меж рёбер, отмечали позвоночник тонким хрустом вставших на место суставов — нежно ложились на кожу, как мазки кисти на чистый холст, и пламенели на ней. Когда руки Зеврана бережно надавили, а потом безжалостно сжали кожу у основания шеи, Мириам прошибло насквозь мириадами обжигающих уколов.
Она прикрыла глаза и, кажется, перестала дышать. Тело немело, но не от жжения расцветающей внутри смерти, как было всегда, — от жгучего тепла чужих прикосновений, практически забытого за время одиночества.
Колючий щипок неприятно укусил меж рёбер. Мириам вскрикнула и в негодовании обернулась на Зеврана. Мутный луч ночного светила озарил его лицо. Эльф был безмятежен: продолжал перебирать пальцами кожу и улыбался так легко, словно бы перед ним и не сидела обнажённой боевая подруга, некогда вызывавшая страсть и влечение. Только в тёмных глазах плясало лукавство.
— Другое дело. А то что тебе — что статуе Андрасте в церкви массаж делаю, — саркастично оскалился он; ладони плавно скользнули выше и мягко сжали груди. — Хотя у неё далеко не такие формы.
— Избавь меня от своих фантазий, — свистяще выдохнула она.
— Ла-адно. Но хотя бы не отрицай, что мои фантазии бывают приятны. И приносят удовольствие…
Пусть Зевран и усмехался, смотрел он на редкость серьёзно, выискивая в её лице подтверждение. Мириам молчала, смотрела ему в глаза и молчала, потому что отвернуться — отступить, смутиться, принять поражение. Грубоватые подушечки пальцев обвели контуры затвердевших сосков. И Мириам сдалась:
— Это правда…
От довольной улыбки Зеврана жар ударил в голову. Костяшки пальцев неровно очертили скулы, ладонь бережно скользнула по гладкой горячей щеке. Большим пальцем Мириам несмело коснулась трещинки на верхней губе.
И поцеловала Зеврана.
Его губы отдавали крепким вином и специями — наверное, уже успел порыскать в закромах неугомонной вдовы — да и демоны с этим. Кончики пальцев пропускали влажные мягкие пряди, скользили по загрубевшей коже вслепую. Часто грохотало сердце, а под кожей вскипали дурман и страх.
Руки Зеврана скользнули на талию, помогая Мириам развернуться и стать ближе — ближе, чем они когда-либо были. И страх одержал верх.
Мириам мягко толкнула Зеврана в грудь. Он с сожалением подчинился. Поцелуй оборвался, застыв на губах забытым пряным вкусом жизни. Мириам, подняв с пола рубаху, поспешила виновато прикрыть наготу.
— Спасибо, Зевран, но больше не нужно. Массажа. Прости.
Сбившееся дыхание приходилось выравнивать в неловком молчании, напрасно пытаясь избежать сочувствующего и печального взгляда.
— Понимаю. Но ты ж не святоша. Ты человек, — Зевран протянул было руку к её щеке, но в последний миг перехватил её пальцы, дрожащие и отвердевшие. — Я слышал об Алистере. Мне жаль. Конечно, сейчас ты можешь мне не верить, но мне искренне жаль, что так случилось. Просто… — Зевран покачал головой и второй рукой погладил Мириам по плечу. — Ты не одна. Тебе не обязательно теперь всё делать одной. У тебя по-прежнему есть друзья. У тебя есть я.
Мириам кивнула и практически беззвучно взмолилась, не поднимая головы:
— Обними меня.
Зевран с мягкой усмешкой подтянул её к себе, позволяя безвольно уткнуться лбом в крепкое плечо. Лицо жгли слёзы, сырость комнаты и стыд, руки обхватили плечи Зеврана намертво — как будто бы он мог растаять в тенях так же безмолвно и жутко, как появился.
А Мириам хотелось ещё немножко его тепла — тепла настоящей жизни.