Ох, как мило, а что это? (1/2)

Гено сегодня был в растерянности. Уже пару дней подряд его смущали неприкрытыми ухаживаниями.

Намёки, практически ничем не обоснованные, объятья, что уже ничем не походили на дружеские, цветы… Он недоумевал, от чего вдруг Рипер перешёл черту?

Ну, не то чтобы он всегда вел себя сдержанно до этого, да, эти его глупые шутки, откровенности, пошлости… Но Гено это всегда списывал на особенности характера монстра, ведь тот был нетерпелив и иногда даже резок, упрямый и абсолютно беспринципный, что в общем не было чем-то странным с его то профессией.

Но то, что происходило с ним в последние дни вообще не поддавалось объяснениям. Он старался быть… нежным.

Гено едва сдерживался, чтобы не закрывать лицо ладонями и не пищать каждый раз, когда жнец, отведя свой капюшон в сторону или и вовсе сбросив его назад, наклонялся так близко и шептал какую-то незначительную ерунду на ухо. Или зависал в каких-то паре сантиметров от губ, вдруг улыбаясь и мазнув пальцем по подбородку, смахивал красную капельку. Кровь всегда начинала выделяться у Гено сильнее, когда ускорялся ток магии, а ток магии у Гено теперь ускорялся практически каждый раз, когда монстр в чёрном балахоне приближался так близко.

Да как так?

Гено не мог понять отчего и почему он вдруг стал чувствовать себя возле Рипера так неуверенно и нервно. Не хотел себе признаваться, что он ему явно нравился, потому что… Да потому что у него уже был монстр, которому он симпатизировал.

Уже пару недель к нему в гости заходил Он. Такой тихий, закрытый, грозный и молчаливый. Такой непохожий на слишком открытого, нет, не так, откровенного и пошлого Рипера.

Разрушитель.

Гено не знал, почему был удостоен вниманием такого импозантного монстра, просто в один прекрасный день увидел у себя на загрузочном экране его глючащую фигуру, услышал шипение и тихое ворчание о какой-то радуге и подошёл. Подошёл ближе и проронив тихое «Привет» утонул в разномастных глазах. Он развернулся тогда так резко, что Гено уж думал, что на него кинутся с атакой, но чёрный скелет окружённый глюками лишь замер на долгую минуту,даже побледнел немного, лаги пропали, а оскал жёлтых зубов заменился немного глупой улыбкой.

Так всё и началось.

Сначала взгляды, потом слова, а следом и первые аккуратные касания, редкие и судорожные, будто нечаянные, но всё же… И Гено понял, что видимо пропал. Ох, теперь он втайне вздыхал про себя и мечтал о том дне, когда этот чернокостный монстр подастся навстречу и скажет: «Поцелуй меня, Гено, я так хочу, чтобы ты меня поцеловал…».

Но это всё мечты, что никогда не станут реальностью.

Такой, как Эррор никогда бы не обратил внимания на такого как он — закрытого на загрузочном экране, полудохлого, побеждённого, живого только благодаря остаткам решимости и глупой ошибке системы. Ведь Эррор ненавидит ошибки.

Но разрушитель, несмотря на это, почему-то продолжал приходить к нему. И смотреть в глаза внимательно и многозначаще не говоря при этом ни слова.

Вот и сегодня. Пришёл, сел рядом, как всегда молча, отвёл взгляд.

Гено закрыл глаза, боясь даже пошевелиться, чтобы не спугнуть — сегодня Эррор сел ближе, чем обычно, почти касаясь рукавами одежды.

— Гено… Я… У меня п-подарок. — и затих.

Гено не поверил своим ушам, а следом и своим глазам:

— Подарок?

Быть такого не может. Разрушитель протягивал ему мягкую игрушку, Гено взял ее с рук в руки, задержав дыхание и больше смотря в разномастные глаза, чем на сам подарок. Руки дрожали, он боялся нечаянно коснуться, сказать что-то глупое, разозлить, испортить момент. Но страх проморгать возможно единственный шанс такого близкого контакта был ещё больше и Гено схватился за игрушку, словно за свою жизнь, замирая и ожидая, когда же разноцветные фаланги отпустят и позволят взять мягкое нечто. Разрушитель поменялся в лице и выпустил наконец игрушку, разрывая визуальный контакт.

Гено дышал часто, пытаясь унять, успокоить зашедшуюся душу, вертел в руках подаренную ему только что игрушку. Эррор краснел, желтел, синел, всё по порядку и по кругу, хорошо не одновременно.

— Какая милая мягкая… что это? Осьминожка? Цветочек? М-м-м, бактерия? — он перевернул игрушку вверх ногами… а может и вверх головой, кто его знает, и всмотрелся с интересом в лохматый темно-фиолетовый бочок, утыканный разной формы белыми отросточками.

— В-Вообще-то, это должна была быть моя душа, но я не знал, как сделать Глюки.

— Ох, ты подарил мне свою мягонькую душу? — Гено прижал бесформенное нечто к щеке, — Спасибо, Эррор! Это так мило с твоей стороны, подарить… лучшему другу копию собственной души. А она и правда такая лохматая у тебя?

Эррор закрыл лицо ладонями.

Это был полнейший провал! «Лохматая душа», его невнятное заикание, вместо уверенного признания в симпатии, как он планировал сначала, и как апофеоз крушения удачного вечера словосочетание, от которого хотелось разрушить, уничтожить, раскрошить парочку тройку миров и станцевать ждингу на их пепелище — «лучшему другу».

Ну конечно! А кому же ещё! Другу! Он-то ведь не поёт Гено серенады под окнами, не дарит цветы, вон сколько их здесь, растыканы во все возможные и невозможные вазы… и не вазы тоже. Вон в том углу, кажется, разрушитель видит букет синих ромашек в старом ботинке.

— Что? Нет, она… она совсем не лохматая, просто не такая, как у всех. Я не придумал, как лучше показать лаги.

— Не такая? Ох, ты меня заинтриговал. Теперь мне жутко хочется на неё посмотреть. — Гено проглотил рвущееся с уст «покажи», это было бы слишком с его стороны, просить просто так показать душу.

Эррор покраснел кажется ещё сильнее. О, Творцы, он хочет на неё посмотреть! Гено хочет посмотреть на его душу. Что Эррору нужно сказать или сделать? Это намёк? Предложение? Ох, да нет же, Эррор, успокойся. Ему просто интересно, он ничего такого не имеет в виду. Эррор сглотнул. Если бы он и вправду хотел, он бы попросил. Правда, почему же нет?

О, да. Будь Гено по-увереннее… Эррор бы позволил посмотреть. Сам бы вынул и вложил лагающее сердечко в белые руки.

— Хах, ну, если ты не хочешь показать, то может хотя бы нарисуешь её? — Гено стиснул мягкий бочок, вонзил в него пальцы и снова вынул, растягивая на автомате вязаный край игрушки.

Эррор перестал дышать. Если бы он проделал такое с настоящей душой… валяться бы Эррору глючной изнывающий гусеничкой под ногами этого скелета.

Перевёл дыхание:

— Боюсь, рисую я ещё хуже, чем делаю игрушки. Так что придётся тебе просто поверить мне на слово.

— Я верю тебе. — Гено выпалил это на автомате, не задумываясь.