Часть 3 (1/2)
В незнакомой комнате, больше напоминающей будуар, царит лёгкий интимный полумрак. Ноздри наполняет приятный аромат мускатного ореха, и от этого сладко кружится голова. Прямо перед собой, в опасной близости от лица Чонгук видит стройные женские ноги, обтянутые тонкими красными колготками с ажурным швом сзади. Он старается поднять взгляд, чтобы разглядеть хозяйку этих ног, но что-то мешает ему это сделать, не давая вскинуть голову выше. Глаза безропотно прикованы к аккуратной щиколотке, которую он держит в своих руках. Чонгук не может противиться нахлынувшему порыву: он благоговейно проводит пальцами по лодыжке, поглаживая участок кожи через сетчатые чулки, обводит выпирающую косточку, касается застёжки на чёрных туфлях-стилетах.
Молодой человек стоит на коленях у подножья бархатного кресла, чуть согнувшись в спине и для устойчивости расставив ноги в строгих брюках. Чёрная рубашка наполовину расстёгнута, оголяя часть крепкого торса. Чон настолько увлечён изучением женской ножки, что не сразу слышит слабый звон металлической цепи. Спохватывается только тогда, когда ощущает давление на шею, которое вынуждает опустить голову ещё ниже, вплотную к острому лакированному носку. Гук озадаченно сводит брови вместе, выпускает из своих рук чужую лодыжку и беспокойно ощупывает горло. Плотная полоска кожи, железные заклёпки по краю и цепочка, тянущаяся из центра… Поводок?!
Чонгук, осознав своё положение, рвётся вверх в попытке выпрямиться в полный рост. Но женщина, быстро среагировав, останавливает его, уперев туфлю в плечо. Она надавливает подошвой сверху. Не сильно, но настойчиво и твёрдо. Тонкий длинный каблук втыкается в кожу, заставляя сжать зубы и обхватить чёрную лодочку руками, сдерживая напор. Раздаётся неодобрительное цокание:
— Ай-яй-яй, ты забыл о нашем уговоре? — голос звучит мягко, но Чон подсознательно понимает, что перечить не стоит. Любое неповиновение наказуемо. — Быть в моём подчинении, значит, принадлежать мне полностью и слушать меня беспрекословно, — от этого вкрадчивого голоса по телу пробегают мурашки.
Подавив рвущийся протест, парень покорно опускается вновь на колени, принимая позу послушания. На лице отражается борьба с самим собой. Чуть подумав, Чон заводит руки за спину и слышит одобрительную усмешку:
— Хороший мальчик. Такой послушный…
Цепочка у поводка натягивается, и ему позволяют приподнять голову. Взору Чонгука постепенно открываются оголённые высоким разрезом платья бёдра, перехваченные кожаными ремнями. Талия и соблазнительная грудь также обтянуты портупеей. Наконец он сталкивается с карими глазами напротив, и воздух моментально застревает где-то в гортани. Ли Со Ён! По телу прокатывается горячая волна жара, сосредотачиваясь обжигающей пульсацией в низу живота. Сердце начинает колотиться, как бешеное, словно одичавший зверь в тесной клетке. Чон шумно хватает ртом воздух, отчего грудная клетка вздымается рывками. Он чувствует, как щёки опаляет огнём, а низ живота сводит сладкой судорогой.
Губы Со Ён, идеально очерченные красной помадой, растягиваются в одобрительной улыбке. Она ослабляет давление на плечо и скользит ножкой ниже, задевая сосок сквозь рубашку, царапая подошвой пряжку ремня на брюках.
— Ты возбуждён, — многозначительно произносит, дёрнув бровью. Туфелькой она проводит по внутренней стороне бедра. — Посмотри же, Чонгук-щи, ты возбуждён.
Гук сглатывает гулко, опускает взгляд вниз и видит натянутую ткань брюк в районе ширинки. Он заливается краской, ему хочется возразить. Нет, это не то. Он не должен испытывать подобного влечения к ней. Не имеет права её желать. Чонгук злится на себя, негодует. Чёрная лодочка снова приходит в движение. Он не сводит с неё глаз, глядя, как та сначала дразнит, двигаясь по кругу и обводя мышцы его бёдер, а затем упирается носком в ноющий пах и сильнее давит на чувствительное место. От прокатившегося по нервным окончаниям спазма с губ срывается низкий стон.
Прессинг тут же исчезает. Дезориентированный Чонгук чувствует пальцы на своём подбородке. Со Ён, склонившись к его лицу, подтягивает к себе ближе, почти соприкасаясь губами. Чон ловит одно дыхание на двоих. Пряный аромат окутывает его облаком, и от этого крутит все органы. Кажется, он совершенно бездарно проиграл этот бой.
— Ты мне нравишься, Чон Чонгук. Очень нравишься, — слышит он ласковое и резко распахивает глаза.
Взгляд упирается в тёмный потолок спальни. Сквозь шторы пробиваются первые утренние лучи солнца. Гук выдыхает протяжно, рукой вытирает мелкую испарину с шеи. Второй сон подряд, и снова она! В памяти всплывают яркие картинки приснившегося. Он снова явственно улавливает аромат, ощущает прикосновения. Зашипев сквозь зубы, Чонгук рывком отрывает голову от подушки и оглядывает себя. Блять… Стояк так и просится из-под одеяла. Замечательно!
***</p>
Всё утро Чон пребывает в душевном раздрае, не зная, что делать и куда себя деть. Не то чтобы ему впервые снились мокрые, влажные сны, но конкретно этот почему-то с полпинка выбил из колеи. Ему даже приходится снимать напряжение вручную, сгорая одновременно и от стыда, и от желания, когда перед глазами снова встаёт её соблазнительный образ. А после, запачкав ванну, терзаться муками совести: такое вытворять ему доводилось крайне редко, только после просмотра какого-нибудь зубодробительного порно. Он не представлял, как начнёт рабочий день и как взглянет в глаза начальнице после такого. Чонгук всё больше злится на себя. Так дело не пойдёт. Ему нужно взять под контроль свои разгулявшиеся фантазии. Что за дурацкие эмоциональные всплески? Может всё дело в отсутствии уже долгое время секса? А тут такая аура альфа-фемины исходит от босса, что любому будет тяжело сопротивляться этой колдовской силе. Вот ему мозги и помутило. Да, всё объясняется довольно просто. Это пройдёт.
Он принимает холодный контрастный душ в попытках избавиться от надоедливой картинки сновидения в голове и восстановить внутреннее равновесие. Ежеутренняя пробежка окончательно возвращает ясность уму, и Гуку даже удаётся воспрянуть духом. Но всё летит в тартарары, когда он оказывается у дома Ли Со Ён.
Начальница выходит из дома. И стоит Чону заметить в боковом зеркале ноги, обтянутые юбкой-карандашом, воспоминания нет-нет да напоминают о себе снова, настойчиво вспыхивая перед глазами: стройные бёдра, кожаные ремни, губы так близко и сладкий, томный голос. Чонгук чуть ли не оплеуху себе отвешивает. Приди в себя, в конце концов! Что ты как подросток во время гормонального бума?! Он крепко, до скрипа сжимает руль и делает пару глубоких вдохов.
Госпожа Ли садится в машину как всегда молчаливая и угрюмая. Волосы собраны в строгий пучок, на лице аккуратный неброский макияж, но от цепкого взгляда Чона не укрываются тщательно замазанные синяки под глазами. А ещё блеклый, потухший взгляд. Укол беспокойства не заставляет себя долго ждать, впиваясь иглой под рёбра: она хоть спала? Неужели и по ночам работает без продыху?
Пока они ехали в офис компании, парень постоянно отвлекался и был сильно рассеян. В какой-то момент он умудрился пропустить мимо ушей слова начальницы, выдав на автомате: «Да, госпожа», чтобы не быть переспрашивающим идиотом. И эти слова дали обухом по голове, напоминая, что он действительно в её подчинении. Мужчина внутри Чонгука ревел от негодования. Вопил, стараясь докричаться до разума и напомнить его обладателю, кто именно сильный пол и доминант из них двоих. Но что-то явно шло не так. Чонгук чувствовал это, но постоянно отмахивался, намеренно не желая замечать изменения внутри себя. Это временно. Это поправимо. Это пройдёт.
Машина сворачивает наконец в бизнес-район. До главного офиса остаётся всего ничего, когда в салоне раздаётся телефонный звонок. Не впервые боссу принимать звонки в пути, но Ли Со Ён в этот раз досадливо морщится от звука, будто он сейчас противным сверлом пребольно вонзается ей в виски. Глядя на экран своего мобильника, она какое-то время раздумывает, закусив губу. Потом всё же отвечает:
— Слушаю…