XXXVI (1/2)

Конечно же, женой Шикамару в тот же день я не стала. Да и в ближайшее время подобное мне не грозило: мы были слишком молоды для такого. Шиноби предпочитали заключать браки, даже договорные, позже, когда оба вырастут достаточно, чтобы не умереть на обычной миссии. А то вот так сговоришь своих детей, один из них неудачно умрёт, и все планы насмарку, придётся придумывать что-то новое. Неудобно. Лучше уж первые лет пятнадцать жизни деток присматриваться к кандидатам, и только потом заключать брак. Никаких невест или женихов, как это можно ожидать от гражданских — или вы в браке, или вы не в браке.

Иногда невестами и женихами называли тех, про кого точно известно, что рано или поздно они заключат брак, но среди шиноби подобное было не очень распространено.

Формально, конечно, мы с Шикамару уже достигли если не возраста, то уровня силы, который позволит нам не умереть бесславной смертью, но тринадцать лет — всё равно слишком рано для чего-то настолько официального. Я это отлично знала, так что не преминула задать Нара очень важный вопрос: что же до неофициального?

— Ты же сама знаешь, как сложно сдержать слухи, Тори, — печально покачал головой Шикамару. — Они всегда будут расходиться.

Я задумчиво постучала пальцами по столику, выстукивая какую-то неровную мелодию. Слухи сдержать сложно, это верно, но у меня бы получилось. У меня людей банально больше, чем у Шикамару. Не бросит же он весь клан на такое дело? Максимум ровесникам скажет да семье, иначе это будет совсем по-детски, и Нара должен это понимать.

Только нужно ли оно мне, пресекать эти слухи? Как бы меня ни стали называть, всем отлично известно: секреты клана остаются внутри клана, и поддержка, которую Нара могут оказать кому-то стороннему, будет очень сильно отличаться от поддержки члену клана. Проще говоря, пока моя фамилия всё ещё Каору, все мои достижения будут моими.

А раз так, решила я, то бессмысленно останавливать слухи. Я сомневаюсь, что Шикамару будет целенаправленно их создавать, просто уведомит членов клана и позволит не скрывать, так что при желании можно будет догадаться, к чему всё идёт. Вопрос только в том, когда всё придёт. Что Шикамару, что я дружно обошли этот вопрос. Не знаю, почему он не установил дату, но я просто была намерена оттянуть её как можно дальше. Хотя бы для плана-минимума, а если извернусь — и для исполнения плана-максимума.

План-минимум включал в себя передачу банды моему дражайшему младшему брату. Клан Нара, с каких сторон ни посмотри, был хорош, но давать им в руки результат своего многолетнего труда я не собиралась. Пусть банда останется у моей семьи. Я в любом случае планировала в какой-то момент отойти от должности главы гильдии: приближённые давно уже справлялись с большей частью работы и без меня, а верховный контроль всё ещё отнимал у меня слишком много времени.

Но для того, чтобы взять власть в свои руки, Амаде должно быть как минимум двенадцать. Он был умным ребёнком, верно, но он всё ещё был ребёнком. Несколько лет под крылом Аянами и других приближённых позволят ему втянуться во всё это, а двенадцатилетний возраст — возраст выпуска из Академии — даст некий кредит доверия. «Не совсем ребёнок», проще говоря. С учётом того, что многие гильдийские помнят, в каком возрасте я всё это построила, проблем вообще возникнуть не должно.

Проще говоря, план-минимум подразумевал, что до шестнадцати лет я всё ещё должна была оставаться со своей фамилией.

План-максимум предполагал, ни много ни мало, становление Хокаге. Я собиралась хладнокровно допустить Четвёртую Мировую и выйти из неё героиней, а также воспользоваться всеобщей разрухой для увеличения своего влияния. Клану Нара в первые несколько лет после войны точно будет не до меня — даже если Шикаку, в отличие от канона, выживет, последнее, о чём он будет думать после войны — это о свадьбе своего сына. Скорее всего, клан будет сосредоточен на переделе влияния внутри деревни, на восстановлении этой самой деревни, на восстановлении самого себя.

Эпичная Битва, по грубым расчётам, должна будет произойти тогда, когда мне будет семнадцать. Два, ну, ладно — три года на то, чтобы вспомнить обо мне, когда все остальные очень важные дела будут закончены, а у меня не останется поводов тянуть время. Это означало, что Хокаге мне нужно стать к двадцати годам, что… не то чтобы невозможно, но сомнительно.

Всё будет зависеть от того, насколько Цунаде будет готова скинуть шапку Хокаге и насколько я буду готова её принять.

Несколько лет после катастрофы — иначе Четвёртую Мировую и не назовёшь — подобного масштаба недостаточно для полного восстановления. Соответственно, если и передавать титул Хокаге кому-то, то только тому, кто знает, что делать. Что мне для этого нужно? Всего-то набиться на место самой главной, самой доверенной помощницы — читай, преемницы — Цунаде к этому моменту, чтобы знать, что делать. Это та часть плана, которая зависит от меня. Всё остальное будет зависеть от Цунаде.

И я уж в помощницы набьюсь. Шизуне, мне видно, уже не справляется: она следит и за госпиталем, и помогает Цунаде, а это огромный объём работы. Уверена, она только одобрит, если исполнительная девочка по имени Каору Тори заменит её в одном из этих дел. Моя принадлежность к АНБУ тут как раз очень кстати. Кто будет лучшим помощником Хокаге, чем член личного спецкорпуса Хокаге?

— Надеюсь, теперь тебя не будет мучать ревность? Такой безупречный талант, как я, ни к каким Учиха не уйдёт, — поддела я Шикамару напоследок.

Мы обговорили некоторые вещи — например, действия и решения, от которых он меня настоятельно просил воздержаться. Да, пришлось кое в чём себя ограничить — например, не лезть к главной ветви клана Абураме, — но я согласилась. Мы оговаривали только то, что лучше не делать мне. Мы ничего не говорили про моих подчинённых, верно? И Шикамару не настолько глуп, чтобы не понять, в каком направлении могут свернуть мои мысли. Раз не оговаривали, значит — разрешено. Процесс станет немного сложнее, потому что посредники всегда всё затягивают, но ничего невыполнимого. Микиру поможет.

— Это только устная договорённость, — слегка пожал плечами Нара, прямо на вопрос не отвечая. Я сдержала порыв закатить глаза. Да ладно ему! Упражнения для ума — это прекрасно, но их в наших беседах будет хватать и после исключения всех этих брожений вокруг да около. — У меня нет гарантий.

— Ты правда думаешь, что я стала бы ссориться с кланом Нара, сначала договорившись, а потом нарушив договор? — скептично переспросила я. — Защита другого клана, конечно, помогла бы мне избежать вашего недовольства, но всё равно неприятно… И я сомневаюсь, что кто-нибудь вообще бы пошёл на такое.

Шикамару смерил меня внимательным взглядом и повертел серёжку в ухе. Ах да, отличительный знак их команды, как у моей — браслет. Я невольно шевельнула запястьем, чтобы ощутить его. Интересно, а Юкио до сих пор носит, сентиментальный придурок, или всё-таки снял?

Я бы на его месте сняла. Не заслуживает.

— Ты не испортишь отношения со всем кланом, если передумаешь, — выдал Шикамару. — На данный момент.

Теперь настал мой черёд брать драматичную паузу.

— У меня есть несколько идей, но не мог бы ты пояснить подробнее? — медленно протянула я, и невинно улыбнулась. — Не то чтобы я собиралась воспользоваться этим шансом. Простая осторожность, сам понимаешь.

— Отец не против, но он и не в восторге от моей идеи, — выдал в ответ Нара.

Я покивала своим мыслям. Вполне логичный вариант. Да, я сейчас — очень перспективная бесклановая, но мне ли не знать, что среди клановых примерно нашего возраста есть невесты получше. И просто выгодные с точки зрения принадлежности к фамилии, и сильнее меня. Чего Шикаку знать не может, так этого того, что я их всех через несколько лет перегоню. Система не поддаётся объяснению со стороны шиноби. У обычного ниндзя просто не может быть таких темпов развития по всем направлениям, не может быть возможности развиваться по всем направлениям. А у меня она есть. Да и планы… сомневаюсь, что от меня ожидают того, чего я могу достигнуть.

И как мило, что Шикамару в меня верит! «На данный момент», сказал он. То есть считает, что сделаю нечто такое, из-за чего мнение его отца изменится, какой милаха!

— Ох, Шикамару, твоя вера в меня не оставляет мне никакого выбора, — умилилась я и случайно заглянула ему в глаза: веселье, недовольство, едва заметное облегчение. — Теперь я точно должна достигнуть самых больших высот!

— Он не думает, что ты не можешь достигнуть высот, — на прощание поправил меня Шикамару. — Он просто думает, что ты умрёшь раньше.

После этого разговора я не кипела, но подпортила себе настроение, даже несмотря на такой хороший итог наших переговоров. Думает, что я умру раньше, ха! Я ведь могу подумать, что он действительно просто-напросто в меня не верит, а не передаёт через своего сына непрозрачное предупреждение. Непонятно, правда, к чему именно это предупреждение относится, но я от своего пути отходить в любом случае не собираюсь. К Данзо или Ибики не заберут, а остальное я смогу вывернуть себе на пользу.

Иногда я позволяла себе излишне самодовольную мысль, что даже попадание в Корень АНБУ смогла бы в конце концов обставить к своей выгоде, но долго на эту тему не думала. Зачем? Не было у меня подобных планов, слишком опасная затея. Если бы не осталось выхода — это одно, а идти на подобное добровольно — совсем другое. Мне хватало и АНБУ.

В моём желании попасть в спецкорпус было мало любви к самому спецкорпусу и его теневой деятельности, но очень много желания хорошо себя показать перед другими сильными шиноби и заручиться доверием Хокаге. В конце концов, я собиралась принять шляпу Хокаге от Цунаде без переворотов и интриг, по её и моему обоюдному желанию, и завоевать одобрение ниндзя, которые подчиняются напрямую Каге, было полезным шагом. Облегчит мне, опять же, процедуру чистки людей, так как я буду не только знать всё изнутри, но и понимать отношение людей к себе в целом и к себе у власти в частности.

Ребята из АНБУ меня не то чтобы не любили, но и в восторге не находились. Большая часть относилась нейтрально, с лёгким интересом разве что: как я поняла, на меня очень рано обратили внимание из-за всей этой инициативы с бандой, и это было непривычно. Но так как обратили внимание очень рано — читай, очень давно — тот интерес у большинства уже утих.

Сначала я ломала голову над тем, как же этот интерес восстановить, чтобы потом обратить его во что-то куда более удобное, положительное, но ответ пришёл неожиданно. Оказалось, что мне не нужно делать ничего сверх того, что я уже делала.

Мне нужно было просто прогрессировать.

Глухарь, смотря на мои успехи в сенсорике, конечно же не стал скрывать этого от других шиноби-сенсоров. Лань, дёрганая на вид девушка, в эмоциях которой всегда было удивительно спокойно, с интересом следила за моими подвижками в ирьёниндзюцу. Грач, осознав, что моё быстрое восстановление чакры никуда не уходит, решил посоветоваться по этому поводу с коллегами, и я целый день терпела вокруг себя танцующих шаманские танцы исследователей. Ответа так и не нашлось, но аномалию признали безопасной и даже полезной.

Для признания аномалии «безопасной» пришлось, правда, вытерпеть ещё одну технику клана Яманака в исполнении Грача. Я не сопротивлялась, понимая чужую логику: если подобное вторжение может повернуть эффект вспять, то лучше сделать это сейчас. Яманака ведь не единственный клан в мире, который умеет копаться в чужих мозгах. Всяко лучше потерять подобное преимущество в родной деревне, чем на поле боя.

— Восстановление чакры всё ещё на том же уровне, — применив Теневое клонирование и показательно прислушавшись к себе, на деле просто скользнув взглядом по числам в своём профиле, подытожила я. — Я надеюсь, этого достаточно?

— И всё-таки, как интересно… — протянула Рысь, обмахиваясь маской. — Объём чакры небольшой, верно, но всё ещё не соответствует этой скорости.

Носорог, Глухарь и Грач помолчали. Кажется даже, Грач начал играть в гляделки с остальными. Я махнула рукой своему клону, чтобы развеялась. Понятно, о чём они думают: «А точно ли это был эффект воздействия техники клана Яманака?». Только вот я не сомневаюсь, что меня уже как только ни проверили на улучшенный геном. С учётом тренировок, набрать крови и проверить меня на родство с кланами не так уж и сложно. Если учесть специфику улучшенных геномов, которые обычно проявляют себя в отличном от нормального строении тела или чакроканалов, меня и на это проверяли. И ничего не нашли.

Да и не появляются улучшенные геномы вот так внезапно. Нужны поколения шиноби, которые развивали в себе одно направление, наращивали знания в выбранной области, сохраняли и постоянно применяли определённые техники. Всё это в конце концов выливается в некую предрасположенность или мутацию, которая почему-то закрепляется. Выверты чакры, скорее всего... Этот процесс одинаков для всех, исключая геномы Сенджу, Учиха и Хьюга, конечно же. Они получены от тётушки Кагуи и её детей напрямую.

Удивительно, что все три клана присоединились к одной деревне.

— Давайте просто сойдёмся на том, что я гений? — мирно предложила я. — В конце концов, это правда.

— За неимением других вариантов…

— Грач-сан, — заныла я, — вы так жестоки! Почему бы просто не признать мою гениальность?

Рысь издала сотый за этот день вздох и слегка мне улыбнулась. Я просияла в ответ, замечая, как репутация повысилась на два пункта.

Популярности в АНБУ можно было достичь, пробуя себя в разных областях, показывая всем свою исключительность. При этом я была не таким раздражающим гением, каким, я догадываюсь, был тот же Итачи, капитан АНБУ в совсем ещё детском возрасте. Мне не давалось всё по щелчку пальцев; наоборот, я долго и упорно работала для получения результата. Да, прогрессировала быстрее, чем окружающие, но всё ещё ошибалась, страдала и пробовала снова, не стесняясь делать всё это на глазах у других.

АНБУ были обычными людьми, и подходы к ним мало отличались от подходов к другим людям. В конце концов, я всё ещё не встречала ни одного человека (исключая главного героя и монстра троллинга Гай-сана), который бы имел абсолютный иммунитет к Обаянию. С Сопереживанием давить на людей стало ещё легче. Теперь я точно знала, когда мои речи людям нравились, а когда — вызывали смешанные эмоции. Подобные знания давались мне не без потерь, конечно, приходилось переживать это всё самостоятельно, но… власть требует жертв.

Несмотря на, казалось бы, очень плотное расписание, которое и без того разбавлялось встречами то с Мизуки-сенсеем, то (намного реже) с Хаяте-сенсеем, у меня был ещё один незакрытый гештальт. Незакрытый гештальт был, по сравнению со мной, смехотворно низким, возмутительно ярким и до неприличия громким, и звали этот гештальт Наруто Узумаки.

— Коротышка, — поздоровалась с парнем я, поймав его на одном из полигонов. Одинокая тренировка явно не задалась: метательное оружие было разбросано, парочка деревьев пострадала от расенгана, сам Наруто валялся на земле. — Бездельничаешь?

— У меня тренировка! — покраснев и вскочив на ноги, возмутился парень.

Заглянув в бесстыжие глаза, быстро поймала смущение, возмущение, недовольство, азарт. А на «коротышку» никак не отреагировал, бедненький. Впрочем, если учесть мой рост, придумать адекватный ответ на такое было сложно, разве только начать оскорблять меня в ответ за слишком большой рост. То ли Наруто был выше подобного, то ли ему просто в голову не пришло, то ли он понял, что тем самым признает в себе коротышку.

— Вижу я, какая у тебя тренировка, — хмыкнула я и плюхнулась на землю, оперлась спиной на покалеченное техникой дерево. — Давай, выкладывай.

— А?

— Не надо мне тут дурачка строить, — скривилась я. — Не то чтобы я хвалила твои умственные способности, я всё равно поумнее буду…

— Ты!..

— …но ты не совсем идиот, — невозмутимо закончила фразу я. — И явно что-то имеешь не только против меня, но и против моего сенсея. Твои действия были продиктованы не только той детской обидой. Я тут немного замоталась со своими делами, а потом раздумывала, стоит ли с тобой вообще говорить, но потом решила, что стоит. Так что я повторюсь: выкладывай.

Наруто надулся, но — удивительное дело — уселся на землю напротив меня и вперил свой внимательный взгляд прямо в душу. В глаза то есть. Я поспешила отвести взгляд, совершенно не желая ощущать чужие сосредоточенность-обиду-опасение… Чего-чего он опасается? Я слегка нахмурилась. Сопереживание не давало мне причин, оно давало только микс эмоций, которые сначала ещё нужно было на составляющие разобрать, что тоже было нелегко. А уж догадаться о причинах… Обычно это было не очень сложно, но иногда чужие эмоции ставили меня в тупик своей нелогичностью и невозможностью просчитать.

К счастью, сильно ломать голову над вывертами эмоций Узумаки мне и не нужно было: я сомневалась, что итогом нашего разговора станет какое-то откровение, которое заставит меня пересмотреть все мои планы и всё же включить его в них. А значит, я его видела как бы не последний раз на ближайшие три года.

Через три года его чувства (чувства человека, который потенциально может занять место Хокаге, которое мне так нужно) меня вообще волновать не будут.

— Я ничего не имею против твоего сенсея, — наконец сказал Наруто. Я фыркнула. Это он на Хаяте-сенсей намекает? Узумаки тут же вспылил: — Не понимаю, почему ты называешь Мизуки сенсеем! Он предатель! Работает на Орочимару! А Орочимару…

— Убил Третьего? — подсказала я. Наруто скорчил гримасу, которая явно отражала его ко мне отношение, но всё же кивнул. Я помассировала виски. — Он не предатель. Его отправляли к Орочимару с миссией, и он эту миссию выполнил.

— Тогда почему ему не доверяют?

— Если бы ему не доверяли, Наруто, — медленно закипая, разжевала я, — то никто из нас Мизуки-сенсея увидеть бы не смог. По той простой причине, что из подвалов дознавателей его бы не выпустили. То, что происходит сейчас — нормальные меры предосторожности.

Этот упрямец замотал головой.

— Неправда. Он мне тем вечером рассказал…

— Про Лиса, — ласково помогла я замешкавшемуся Наруто. — Давай-давай, рассказывай дальше.

— Про Лиса, — низким от злости голосом повторил за мной Узумаки. — И потом сбежал. И я не совсем дурак, Тори, — я видел, что он не ожидал тебя там увидеть. Он хотел довести меня и выпустить его, не так ли? Ты просто помешала его планам.

Я задумчиво уставилась в землю. До интересной мысли дошёл мозг Наруто. Самое поганое, что я его даже понимаю: зачем плодить сущности и допускать, что во всём этом замешан любимый Третий и, возможно даже, кто-то ещё? Кто-то ещё в бинтах, но про него Узумаки знать не знает, так что опустим. Нет, зачем? Особенно если нет никаких доказательств. Легче решить, что это всё план Орочимару, который сначала провалился, а теперь приспешник Змеиного саннина вернулся, надурил всех и наверняка готовит очередную пакость.

А я, даже если в какой-то момент помешала, всё равно стою за этого человека горой и наверняка в какой-то момент попросту перейду (если уже не перешла, о ужас!) на его сторону. И, возможно, меня можно было бы переубедить, мне можно было бы промыть голову, но я всё-таки надурила его в далёком прошлом и подозрительно не поддаюсь знаменитой нарутотерапии в настоящем. Есть причины даже не пытаться перетянуть на хорошую сторону.

— Ты считаешь, что мой сенсей похож на самоубийцу?

— Откуда я знаю? — растерялся от неожиданного вопроса Наруто, а потом, видимо, понял, к чему я это спрашиваю. Вырвавшийся Лис со стопроцентной вероятностью убьёт того, кто стоял к джинчурики ближе всего. — Если это был приказ, то, наверное.

— Смотри-ка, ты уже не так уверен, — спокойно сказала я.

Всё недовольство ушло. Вместо этого я тратила ресурсы своего мозга на подсчёты. Насколько выгодно сейчас будет сказать то, что очень хочется сказать? С одной стороны, я хорошенько задизморалю Наруто. Это плюс. Он, конечно, мне не поверит, но нехорошие мыслишки его точно начнут донимать. С другой стороны, раскрывать такую информацию не стоит. Ладно Лис — про него я «узнала» от Сакуры…

Простое желание насолить Наруто победило в этой борьбе. Надо же иногда делать что-то не для дела, а для себя, верно? Дело тоже для меня, безусловно, но процесс восхождения на должность Хокаге довольно утомительный и не радует так сильно, как танцы на нервах неприятных мне людей.

— Наруто, я сейчас расскажу тебе секрет, — для драматичности момента я даже подсела ближе к пацану. Уверена, моя улыбочка не предвещала ничего хорошего, но контролировать её я не видела смысла. Он всё равно клюнул. — Клянусь, что говорю правду. Ты знаешь, что члены АНБУ все имеют отличительную татуировку? Так вот, у Мизуки-сенсея она тоже есть. Он никогда не хотел работать учителем в Академии. Его туда послали специально для пригляда за тобой, а потом — чтобы рассказал тебе про Лиса.

— Ты врёшь…

Узумаки попытался отдёрнуться и наверняка бы вскочил, помешав мне шептать ему секретики, но я не зря подползла ближе. Обхватить его за плечи и наоборот притянуть к себе, чтобы говорить прямо на ухо, оказалось легче лёгкого. Наруто просто бессмысленно вырывался, а я вполне осмысленно использовала для его удержания чакру, так что побеждала.

Долго это продолжаться не могло, конечно, но мне и не нужно было много времени.

— Он хороший АНБУ, но его всегда можно разменять на более сильную фигуру — джинчурики, который осознаёт, что у него в пузе сидит демон. Ну, это если бы что-то пошло не так. А знаешь, кому напрямую подчиняются АНБУ? Так я тебе скажу, если ты забыл этот урок в Академии…

К сожалению, Наруто сумел избавиться от моей хватки ещё до того, как я нанесла последний удар, но его искажённое лицо того стоило. А вот от удара я полностью уйти не успела, чужой кулак скользнул по моей скуле. Не то чтобы я совсем не ожидала драки, но почему-то решила, что сначала мы ещё покричим друг на друга. Но это было не принципиально. Я не стала подниматься на ноги, как Наруто, а быстро сложила печати и провалилась под землю, потом применила следующую технику — и вот Узумаки уже сидит, как морковка, в земле по голову.

Я выпрыгнула обратно на поверхность и уселась в позу лотоса так, чтобы быть в поле зрения так легко побеждённого противника. Осторожно потрогала скулу и цокнула. Неприятно. Сначала отвернувшийся Наруто проследил за моим жестом краем глаза и широко усмехнулся.

Чтобы лишить его даже этой маленькой радости, я активировала технику Мистической руки.

— АНБУ подчиняются Хокаге, и после встречи с тобой в парке мы пошли к Хокаге-сама, — неожиданно закончила я, так и не донеся руку до своего лица. Потом донесла, конечно, и убрала наливающийся синяк. Узумаки бил больно.

— Врёшь!

— С чего бы мне?

— Врёшь! Врёшь! Врёшь!

— Не ори так, — флегматично сказала я, еле удерживая себя от смеха. — Или ты хочешь, чтобы я ещё кому-нибудь, кто прибежит на твои крики, этот секрет рассказала?

Несмотря на то, что Наруто не был совсем уж идиотом, его и умным назвать было нельзя, так что он послушно замолчал. Если бы он подумал получше, то понял бы, что именно мне тут невыгодно рассказывать о таком кому-то ещё — всё же информация щекотливая. Но он не подумал. Объяснять ему я и не собиралась, только с лёгкой улыбкой наблюдала за копошащимся парнем. Ах, как светло, как хорошо на душе!

Если так подумать… то довольство от издевательств над Наруто было совершенно искренним, ярким даже. И если провести параллель, то я искренне любила Мизуки-сенсея и заботилась о нём и искренне не любила Наруто и желала насолить ему. Я перебрала всех своих неприятелей. Юкио можно было бы с натяжкой приплюсовать к тем, кого я искренне не люблю, но кое-что не складывалось. Наруто я хотела подпортить жизнь, а вот с Юкио делать уже ничего не хотелось. Разный градус эмоций.

— Тебя вытащить или сам выберешься? — ласково поинтересовалась я у Узумаки. После всего того, что я ему рассказала, и после его реакции на мои слова, я была очень доброй.

— Не нужна мне твоя помощь!

— Замечательно, — легко согласилась я и улыбнулась. — Тогда до встречи, Наруто! Надеюсь не увидеть тебя ближайшие несколько лет!

Такое радостное настроение сохранилось со мной на всю неделю. То, что через четыре дня после нашей встречи Узумаки действительно покинул Коноху, сделало моё настроение только лучше. Присутствие Наруто мне не мешало, нет, но теперь я могла начать отсчёт. Три года — очень примерный срок, и у меня нет чётких дат, так что нужно уложиться в два с половиной.

Прощаться с Наруто я, конечно, не пошла, хотя знала от Сакуры, что она даже сентиментально пустила скупую женскую слезу, когда узнала, что её сокомандник уходит из деревни на неопределённый срок. В чём-то я её понимала: вот буквально пара месяцев, как спасли Саске от участи покинуть Коноху, как уходит Наруто.

Учиха ко мне даже пожаловаться по этому поводу забежал. Я искренне не поняла порыва (я теперь его личный дневник? жилетка для слёз?), но выслушала очень высокомерное бурчание, суть которого сводилась к простому «почему ему можно, а мне — нет?!». Покивала. Предложила перенести клановую обиду всех Учиха со всех Сенджу на всех Узумаки.

— Сенджу сейчас Хокаге-сама, будет немного не комильфо, а престиж поддерживать надо, — вдохновенно вешала лапшу на уши я. — Более того, Цунаде-сама одна и Наруто один в своих кланах остались. Прекрасная альтернатива.

— У моего клана нет коллективной обиды на Сенджу, — вяло возразил Саске, кажется, всерьёз задумавшись над тем, чтобы красиво объяснить своё соперничество с Узумаки «клановой враждой», но быстро опомнился. — Что за бред вообще?!

Я со смехом отключила Обаяние. Когда мысль была соблазнительной, влиять на человека было ещё легче. А в этот раз получилось вообще замечательно: и я посмеялась, и Саске ещё сильнее утонул в моей способности. К сожалению, напрямую я с ним общалась не очень часто и приходилось ловить его вот на таких небольших вещах.

— Надеюсь, ты пришёл ко мне не только поплакаться? — уже серьёзнее спросила я. — Не то чтобы я против…

— Да, только за этим, — Учиха даже пожал плечами.

Не впасть в кратковременный ступор было сложно. Конечно, я хотела подружиться с Саске, но осознавала, что процесс затянется надолго. Во-первых, он был тем ещё засранцем. Он не выводил меня из себя, как тот же Наруто, а даже в какой-то степени нравился, но вот о его ответных чувствах говорить было сложно. Сопереживание тоже не было большим помощником в такого рода вопросах — оно давало мне представление о сиюминутных реакциях, а не предоставляло информацию об отношении к чему-то в целом. Во-вторых, точек пересечения у нас было не то чтобы много. Якумо, Сакура, полиция. Якумо занималась я и его участие не требовалось, с Сакурой мы общались по отдельности, над полицией он думал сам. Ещё, конечно, было моё задание за ним следить… но о нём я пока умалчивала.

Ступор прошёл в ту же секунду, как я посмотрела в глаза Саске и почувствовала насмешку и довольство.

— Ах ты мерзавец, — восхищённо протянула я. — Поздравляю, не многим удаётся меня надурить даже на секунду.

— Слишком много о себе думаешь, — закатил глаза Учиха. — Я хочу принять участие в обучении Якумо.

— Я уже составила для неё программу, в ней нет места для дополнительных тренировок. Может, позже, но точно не сейчас. Этой нагрузки для Якумо достаточно, больше только навредит.

— Не претендую на физическую подготовку или ниндзюцу, — отрицательно мотнул головой Саске. — И я не претендую на твою программу. Я буду тренироваться с ней в гендзюцу. Мне нужно знать, когда она занята.

Задумчиво покачала головой, посмотрела на закрытое тёмными облаками небо. Саске поймал меня у госпиталя — не удивлюсь, если информацию ему слила Сакура, случайно так подгадать момент сложно. Надо же, как подготовился… Да ещё и выразился интересно. Не «я буду тренировать», а «буду тренироваться с ней». Не совсем вписывается в моё представление о Саске. То ли из-за моего вмешательства гонора у него стало поменьше, то ли даже он может оценить, настолько Якумо хороша в гендзюцу.

Я была совершенно не против и сразу же назвала время тренировок Якумо, чтобы Саске знал, когда она от них свободна, и пошёл договариваться с будущей главой клана Курама уже с примерным представлением о возможном времени для занятий. Это намного лучше, чем идти к ней с пустыми руками, считала я — и одобряла, что Саске считал точно так же.

— Что ты имел в виду под «я не претендую на твою программу»? — полюбопытствовала я.

— Ты учишь её, — как само собой разумеющееся сказал Саске. — Я не буду вынюхивать, чему именно и как именно. Это ваши секреты.

Я сдержала порыв тяжело вздохнуть. Клановые заморочки вылазили в самых неожиданных местах и по самым неожиданным поводам. Смотреть на то, как то Шикамару, то Саске пытаются устроить меня и мои действия в свою пронизанную разными традициями картину мира было почти больно.

— Саске, я бесклановый чунин. Я готовлю Якумо к получению звания генина, как максимум — подскажу, как двигаться в сторону жилета чунина, но, думаю, она с этим справится и без меня. Я в буквальном смысле не могу научить её ничему секретному.

— Методики не всегда должны содержать секретные дзюцу, чтобы принадлежать кому-то, — слегка нахмурившись, отчитал меня Саске. Я подавилась воздухом. — Наоборот, их секретность определяет принадлежность.

— Саске…

— Это эффективные тренировки? — перебил он меня.

— Да, — согласилась я, порядком заинтригованная тем, к какому выводу он хочет меня привести.

— Ты учишь её самому минимуму: несколько движений стиля Листа, простые упражнения как на уроках в Академии, парочка техник самого низкого ранга?

— Нет, — пришлось признать мне. Даже без дзюцу Земли, которым меня учил Мизуки-сенсей, его тренировки значительно превышали академическую программу. Иначе какой смысл был бы в личном учителе?

— Это значит, что у тебя есть особая методика. Не факт, что она так же эффективна, как методики обучения различных кланов, но у нас было множество поколений, чтобы довести всё до совершенства, — подытожил Саске. — Поверь, никто в клане Учиха не учит будущих генинов каким-то особым дзюцу.

Как бы мне ни хотелось опять начать отрицать, слова Саске имели смысл. Разве только методика была не моя, а Мизуки-сенсея, но в целом… логика прослеживалась, и даже не извращённая логика клановых, а вполне обычная. Подобные «методики обучения» были не только у кланов, но и у семей шиноби, что, в целом, понятно, ведь родители могли и начинали учить своих детей раньше.

Думать о себе и Мизуки-сенсее как о семье было забавно. Совершенно не похоже на правду, так как сенсей не был в моих глазах ни отцовской, ни братской фигурой, он просто… был. Но мысль забавная. В честь хорошего настроения я даже расщедрилась на признание собственной неправоты.

— Обязательно обведи этот день в календаре, — наказала я Саске. Тот только отмахнулся, судя по виду, уже перескочив мыслями на что-то другое. Если учесть тему нашего разговора — наверняка задумался о том, как будет разговаривать с Якумо.

Как Цунаде и обещала, на миссии за пределами деревни меня не отправляли. Я курировала Саске, да ещё и плотно взяла его в оборот с обучением вассальной Курама, и большего от меня не требовалось. Та миссия с Грачом и Лисой была, конечно, очень интересной, но на данный момент меня устраивало нахождение в деревне.

Это, впрочем, не означало, что я совершенно не ходила на задания. Ходила, конечно. Но — недалеко от Конохи или даже в её пределах. Задание от системы, касающееся слежки за Саске, завело меня в своеобразную ловушку. Я не могла пропустить ни дня отчётов (даже если отчёт состоял буквально из пары предложений), потому что это минусило сразу сотню репутации. Репутация была мне слишком дорога. Пятьдесят опыта за каждый день слежки тоже были хороши, так как достаточно быстро приближали меня к шестнадцатому уровню…

Вызов к начальству — то есть к Цунаде — я восприняла как знак. И меня нельзя за это винить! С чего бы ей звать меня к себе, если не хотела что-то поменять? Знак воодушевления не вызвал. Да, я была в «ловушке», но меня всё устраивало. Пара миссий в качестве командира Саске, другая пара в качестве тени в маске за чужими спинами, ещё одна — моя собственная, затянувшаяся всего на четырнадцать часов. У меня не было нужды в деньгах, великие подвиги пока тоже могли подождать… так что Хокаге от меня нужно?

Ответ оказался ошеломляющим.

— Люди, — сказала Цунаде мне и Аянами. — Мне нужны твои люди, Тори.

Аянами, стоящая рядом со мной напротив Хокаге, индифферентно сверлила взглядом какую-то точку на столе Цунаде. Была бы я на её месте — дёрнулась бы от такого неприкрытого фаворитизма. Да, банда именно что моя, но вызвали-то нас обеих! А она ничего. Стоит, лицо спокойное. Глаза выдают, что нервничает, но это объяснимо: ей не очень нравится так открыто приходить к Цунаде.

— Это не вопрос, — медленно сказала я, начиная что-то подозревать. — Как я понимаю, речь идёт о гражданских?

— Мне надоело, что чунины застревают в кабинетах, теряют свои навыки и, по существу, мало чем помогают деревне, — отрезала Цунаде так, будто спорила с нами. Кажется, даже выпустила ки. Аянами едва заметно вздрогнула. Поправочка: точно выпустила ки. — С этой работой могут справиться обычные гражданские!

— Сколько?

— Сорок три человека, — ответила на короткий вопрос Аянами Цунаде.