VII (1/2)

Чем ближе был конец года, тем больше я налегала на учёбу и заставляла налегать на учебу своих. В семь лет это довольно сложно, но я справлялась. Иногда с помощью других гильдийских, но справлялась: как-то раз пришлось звать Кеншина с его бамбуковой палкой, но я надеялась, что это был последний инцидент такого рода. «Это тебе потом в жизни пригодится» стало как никогда реальным, потому что — да, пригодится. Кто знает, какие миссии встретятся на пути шиноби, кто знает, насколько аналитики деревни, составляющие команды, сочтут моих ребят полезными — а ведь от этого будет зависеть и состав команды, и наставник-джонин.

Когда я об этом заикнулась, Кирю сказала, что думать ещё рано. Я же считала, что думать о таком надо постоянно. Вот Сакуре, если всё пойдёт, как надо, повезёт безумно: Какаши-сан был живой легендой. Кеншин мог назвать все известные факты его биографии, не сбиваясь и не теряя восторженного выражения лица. Впрочем, у всех свои кумиры, в Конохе было множество других джонинов, которых обожали шиноби рангом пониже. Генины, входящие в банду, с удовольствием просвещали пока ещё учеников Академии о самых именитых героях деревни. В основном, конечно, это были герои Третьей Мировой войны.

Рассказы безусловно интересные. Я с неподдельными эмоциями слушала их: говорили не только генины, но и «агенты» Аянами. Как та мне призналась — о шиноби судачит каждый второй, найти информацию не сложно. Куда сложнее понять, к кому она относится. Полностью разговор удаётся услышать не всегда, если греть уши слишком явно, то обращают внимание даже на детей.

Я как-то сама решила сбегать на «вылазку» вместе со «шпионами», осталась довольна. Ходишь, изображаешь обычного ребёнка, иногда замираешь и прячешься, но редко, удивительно, что у меня был такой момент. Обычно люди не замечают детей: ходят и ходят, играют и играют, болтают о чём-то, пытаются то ли стащить, то ли купить яблоко на рынке… Обычное дело. Зато как расширяется кругозор! И про личную жизнь некоторых не последних в деревни людей узнаёшь, и даже про скидки на овощи в магазинчике какого-то Тагами-сана. Понятное дело, слухи часто повторяются, люди могут обсасывать одно событие довольно долго, но полезность такого времяпровождения поражает.

Что поражало ещё больше, так это новый навык, который открылся мне после дня работы одной из таких «шпионок». Выскочившая перед глазами табличка заставила некультурно ругнуться. Стоящий рядом парень, тоже из гильдии, поперхнулся и посмотрел странно, но вопросов никаких не задал. Я же гипнотизировала взглядом свой новый навык.

Открыта новая способность!

Скрытность 1ур. (активный, поддерживаемый)

Ваши шаги становятся чуть тише, а ореол героизма — чуть тусклее.

И даже несмотря на, как всегда, саркастичное описание… Это же какие возможности открываются! Двумя самыми погаными вещами в этой системе являлось, во-первых, отсутствие каких-либо более четких указаний на действие способности (проценты и цифры, мне нужны проценты и цифры!), а во-вторых — выборочность навыков. Торговля, например, никак не оценивалась, зато некоторые действия давали плюс к Харизме. А если что-то и являлось способностью, как та же Скрытность, то на открытие подчас требовалось тратить не менее дня!

Если бы я знала о таком навыке раньше!

Наблюдение и Харизма, как мне казалось, ловили какие-то плюсы с того, что я на самом деле взрослый человек, а не ребёнок, прокачивались они быстрее Мелкой моторики. Оно и логично: я хорошо сосредотачиваюсь на каких-то вещах, неплохо анализирую, убеждаю тоже лучше, чем ребёнок.

— Нормально всё, — успокоила я несколько растерянного после моих ругательств парня. Не стоит, наверное, шокировать его ещё больше и лезть тренировать навык к каждому встречному, у меня ещё будет куча времени, чтобы это сделать.

Экзамены в конце учебного года оказались до неприличия лёгкими. И не только для меня: даже Таро, у которого математика шла со скрипом, признался, что всё прошло как по маслу. Я с предвкушением ждала следующей недели: должны были объявить результаты. Кто-то не пройдёт экзамен, и его выгонят, никаких второгодок в этом мире не было. И не удивительно, зачем деревне тратить деньги на откровенно глупых людей? А обучение — это всегда трата денег. Тем же, кто напишет контрольную на удовлетворительно и выше, грозит переход в следующий класс. И, возможно, в другой по престижности.

Тем гильдийским, что были многим старше, переход в другой класс не грозил: уже поздно. Но вот какие-нибудь второклассники-третьеклассники… то есть, уже третьеклассники-четвероклассники. Таких было четверо. Я надеялась, что повышение светило если не всем, то хотя бы половине. Оказалось между: трое выбились в класс повыше, один остался в С-классе. А вот моему курсу «повышение» светило всем поголовно: что я попала в А-класс, что Таро с Осаму в В, что Норико — в пресловутый С. Я, правда, надеялась, что девочка перепрыгнет через один, но… увы.

Самым напрягающим было то, что моему переводу способствовал Мизуки-сенсей. Предостережение Кеншина подтвердилось: тот факт, что я оказалась достаточно умна для А-класса, преподносился им как его собственная заслуга. Странное предчувствие в отношении этого человека меня всё равно не отпустило: мы оба знаем, что я, кхм, без ложной скромности, гениальна. Ну не глупо ли отпускать меня в другой класс, к другому учителю? Лучше бы при себе оставил и, я не знаю, на год вперёд перетащил, чтобы я из Академии раньше выпустилась. Это всяко послужило бы большим показателем его учительских способностей. Но раз он этого не сделал, значит, есть какой-то другой план.

Даже если Мизуки-сенсей пока что не предатель, доверия к нему не было. Не только из-за слов Кеншина, я и сама понимала, что мой бывший учитель куда как хуже миролюбивого и искреннего в своих намерениях Ируки-сенсея. Я заходила к Сакуре в класс, да и просто так знала почти всех учителей Академии, так что основывалась не только на первом впечатлении, но на втором, на третьем и на слухах.

Каникулы послужили катализатором для лени. Не для меня, конечно: я-то опять примкнула к разведывательной группе малышки Аянами и с пугающей периодичностью и как можно незаметнее совалась в приютский квартал, пытаясь придумать, как склонить недоверчивых сирот на свою сторону. А вот мои учащиеся в Академии или в обычной для гражданских школе расслабились. Только прознав про это, я в приказном порядке поручила Аянами сменить состав своих шпионов, а Кеншину и его команде — состав тренирующихся с метательным оружием. Пока привыкнут к новым условиям, пока всё начнёт получаться хорошо, там и новый учебный год начнётся.

Сама я тоже присоединилась к тренировкам, и одноклассников своих присоединила. Всё, дальше нам вряд ли позволят перепрыгнуть, разве только Норико надо кровь из носу выше протащить, а значит, пора начинать не только совершенствовать то, что дают сенсеи, но и перегонять программу, опережать если не клановых, то хотя бы потомственных шиноби. Глядишь, сенсеи напишут хорошую характеристику, и мы все попадём в хорошие команды.

— Ты настоящий монстр, принцесса, — хохотнул как-то Кеншин. — И как всё успеваешь?

Дел у меня и вправду было много. Внезапно активировавшиеся родители (как я подозревала, просто братец-Амада подрос и стал меньше будить своими ночными криками), вылазки в качестве одной из «девочек» Аянами, тренировки с оружием, стабильное хождение в библиотеку, пинки под зад будущим шиноби… Да, приходилось изворачиваться, чтобы всё успеть.

— На самом деле, в сутках у меня тридцать часов. Краду минутки у других.

Я просто могла лучше планировать собственное время, меньше была подвержена некоторым исключительно детским отвлекающим факторам, как, например, шило в пятой точке. Ну и времени на раскачку перед каким-то действием, на обдумывание мне требовалось меньше. Даже полторы недели, что я потратила, наблюдая за сиротами, были больше перестраховкой и почти открытым для них заявлением: готовьтесь, сейчас что-то будет. Они ведь не глупые, найдут меня. Я не слишком кичилась своей Скрытностью: и так понятно, что на первых уровнях она мало что даст.

Что до внезапно активировавшихся родителей… Это было не очень удобно. Я слишком привыкла пропадать на улице, отдавая почти всё своё время банде, теперь же пришлось выделять кусок и для семьи. Это было сложно. Я полюбила их, но, как мне казалось, всё ещё не той любовью, которой должна была бы: мне хватало немногочисленных разговоров, осознания, что с ними всё хорошо, что я, если меня попросят, помогу им. Родителям этого не хватало. Больше внимания, Тори-чан, неужели ты нас не любишь? Поиграй с братом, Тори-чан, неужели он тебе не нравится?

Амада был пока что слишком маленьким и глупым, чтобы я могла любить его: карапуз вызывал у меня только снисходительность и растерянность. Он тащил в рот всё, что можно было, счастливо пускал слюни, размахивал конечностями и так же счастливо ходил. Я старалась научить его то говорить, то не падать при ходьбе, и всё — с нулевым успехом. Я просто не представляла, что ещё можно было делать с ним, чтобы не сдохнуть со скуки. А разговоры с родителями… ну, это было сложно. Как рассказывать им о своей жизни-эмоциях-впечатлениях, если о гильдии лучше не говорить? Приходилось выворачиваться.

За каникулы я успела ещё один раз помочь в лавке, получив за это надлежащее количество опыта, и совершенно измотаться ненужными мне разговорами и общением. Да, семья, да, я эгоистка, но беседы, в которых приходилось как можно незаметнее лгать и уходить от ответа, не доставляли мне никакого удовольствия. Как и скучнейшие игры с братом. Вот будет ему года три… может, даже четыре… Тогда станет лучше.

Может быть, Юми заметила мои мучения, может быть, не заметила. Но накануне начала «осады» приюта, когда в банде оказалось удивительно много недовольных таким раскладом членов, она повела меня в подвал. Я тогда только равнодушно пожала плечами: мысли мои были заняты планированием переубеждения населения отдельно взятой гильдии касаемо моих решений. Одного конкретного решения, если точнее. Даже несмотря на старания Комацу, который как мог, но снизил негатив в сторону приютских, недовольные остались. Я понимала, что так и будет, но не могла не надеяться на утопичное принятие всех моих решений безоговорочно. Да, даже перевалившее за сотню влияние в банде не могло уберечь от несовпадающих с моими убеждений.

Зато справиться с этим могла Харизма. Только с кем лучше всего говорить, кто является идейным лидером? Лидерами, точнее, не может всем заправлять один человек, иначе Аянами бы мне доложила. Значит, спонтанно вспыхнувшие островки недовольства вокруг самых сладкоголосых. Надо и у моего мастера-шпиона поинтересоваться, и самой посмотреть в меню гильдии, кто из несогласных самые влиятельные.

Именно из-за размышлений о банде я как следует не обдумала это приглашение в подвал. Ведь что там делать матери и мне? Достать несколько коробочек с духами она смогла бы и сама, звать меня для такого дела совершенно не обязательно, а если и звать, то зачем тогда идти вдвоём? Она остановилась у того места, где я убила свою первую крысу, и театрально провела рукой по столу, на котором стояли скляночки, горелки, какие-то колбочки и прочая, прочая. Я моргнула, выплывая из своих мыслей.

— Я долго думала, как бы тебя заинтересовать, тебе ведь наверняка с нами скучно, — она улыбнулась. — Кажется, придумала. Я ведь уже говорила тебе, что иногда экспериментирую с запахами? Тебе понравится.

— Ты научишь меня?

— Конечно. Сначала тебе придётся многое запомнить, что с чем сочетается, как что получается… мы же не хотим, чтобы в подвале случилось маленькое пришествие демона?

Маленького пришествия демона никто не хотел, а я решила, что теперь проводить время с Юми будет куда как интереснее. А папе можно помогать в лавке. Бегать и впаривать людям продукт… то есть, конечно, помогать с выбором или даже самой стоять на кассе. К облегчению Сабуро, я предпочитала первое. Можно и услышать что-то новое, и потренировать Харизму.

Тем же вечером я переговорила с самыми недовольными, и небольшой бунт, который и бунтом-то назвать было нельзя, утих так же быстро, как и начался. Все резко стали довольными. Может, кое-кто был растерян, особенно после моей Харизмы, но заново качать права ещё некоторое время точно не станет.

На следующий день я отговорилась тем, что у меня с друзьями запланирована большая игра, и перенесла и очередную помощь в лавке, и занятия с матерью, которых дожидалась с искренним нетерпением. Запланирован у меня был захват последнего квартала; начало захвата, если точнее. Я отлично осознавала, что убить мне на это придётся не меньше недели — но и не больше месяца, не настолько крепость сироток сильна. Измором возьмём, а вот нахрапом… ну, хотя бы попытаемся.

Каждый раз, принимая участие в присоединении нового квартала, я думаю, что это выглядит слишком незаметно для своего названия. Ну идут детей шесть-десять плотной кучкой, ну и что? А это мы идём. Идём прямо туда, где чаще всего собирается большинство наших сверстников: раньше это выяснялось довольно бестолково, теперь же шпионы Аянами всегда были готовы собрать информацию. Ну просто цены нет этой моей идее.

Аянами выяснила, что все вместе дети собираются только в приюте, что не удивительно, а в основном разбираются на группы, что тоже не преподнесло сюрпризов. Решено было идти к самой ближайшей, потому как заворачивать к кому другому я не видела смысла. Всё равно ведь игра «собери их всех» уже запущена, не уйдёт никто.

На этот раз шли я и мои ближайшие советники: Кирю, Комацу, Кеншин, Аянами. Сакуру тоже прихватила, она девочка умная и вообще молодец, пусть, пока не надо быть агентом в стане Яманака, побольше участвует в жизни банды; и Осаму ещё — у него хорошо был подвешен язык, мне нравилось. Меня не забалтывал, конечно, но если хотел, то мог ту же Сакуру изрядно запутать. Такой талант не должен пропадать! — решила я, и захватила парня с собой. Тот был более чем доволен.

— Нет, — встретил нас очень односложный ответ бандюганского по виду парня. Такой вид ему придавал нос с однозначной горбинкой: видно, что ломали не раз. Возрасту же в нём было примерно столько же, сколько и в Кеншине.

Я мысленно кивнула. Ну да, Коноха — военная деревня, тут даже с детьми гражданских обходятся строго. Если ты приютский, но не шиноби, то в четырнадцать тебе выдают квартирку и работу. До шестнадцати ты за эту квартирку даже не платишь. А после шестнадцати… ну, тут уж крутись, как знаешь. Благо, приютские, если не откровенные дураки, чаще всего выкручиваются. Жестоко? Зато жить в гакурезато безопасно. Вспоминая канонное нападение Пейна — сравнительно безопасно.

— Предлагаю всё-таки подумать, — врубила я Харизму и внутреннего депутата. — Загадывать на будущее не буду, так что речь про связи и перспективы опустим. Но они будут! Просто вряд ли вы сейчас поверите мне. Что точно могу обещать…

— Девочка, не разливайся соловьём, — очень невежливо прервал он меня. — «Нет» означает именно «нет», я не тёлка, чтобы ломаться. У вас там милая утопия, отлично, я не возражаю. Но с чего ты взяла, что нас можно в эту утопию засунуть?

— Можно.

— Нельзя, — отрезал он.

Я дожала Харизмой и парочкой вопросов. Тогда мне казалось, что это хорошая идея: сейчас расколю его, узнаю, в чём проблема, додумаюсь, как устранить её, устраню, и всё будет более чем прекрасно. Тогда мне казалось, что это хорошая идея. Увы и ах, хорошие идеи очень часто оказываются провальными. Так было и в этот раз. Парень вроде как открыл рот, начав мне отвечать, но вдруг осёкся и недобро прищурился.