IV (1/2)

То ли детское тело виновато, то ли обилие впечатлений и новой информации, то ли тренировки, которыми приходилось изводить себя и заставлять изводиться других поступающих в Академию, но время не спешило. А на дворе уже была середина зимы, плавно переходящая в её же конец. За окном никаких изменений не было, всё такая же жара, от которой к середине дня то и дело приходилось прятаться в тени или под панамкой.

Что самое страшное: моё положение в банде тоже почти не менялось. Да, отвоёван пятый квартал, в ближайшем, шестом, были проблемы, потому что своя банда из куда более старшей ребятни там уже имелась, ещё в одном почти не было детей, договориться легко, скоро всё будет, восьмым и девятым я решила взять те, которые вели к сиротскому приюту, а десятым — собственно, сам приют. Столько детей! Недоверчивых, злых, но сколько из них потом станут пусть слабенькими, но шиноби: родителей-то нет, уберечь от такого шага некому, некоторые ведь не согласны отдавать своего ребёнка в Академию, чакра есть у многих. И даже если слабенький, то, к примеру, гонец. Или бумажки перекладывать. Но бумажки, даже самые маленькие, могут быть очень интересными!

Только вот рейтинг полз медленно. Я не понимала, в чем дело. Да, «42». Да, всё ещё самая популярная. Но где же моё триумфальное восхождение на трон?! С таким вопросом (несколько перефразированным, естественно) я, не зная, что и думать, неожиданно обратилась… к Сакуре. Я ей нравилась, я умела замечать такие вещи, да и в лидеры она не стремилась. И где только та драчливая стервочка, которая должна быть? То ли пряталась, то ли ещё не выросла.

— Тори-чан, ты очень хорошая, — сразу же утешила меня Сакура, а я напряглась: за таким всегда следует жирное «но». Как и в этот раз, — но ты почти ни с кем не общаешься. Ты убедила всех, что твоя затея — не такая глупая, какой кажется, и ты убеждаешь в этом всё новых людей… Но потом ты почти ни на кого не обращаешь внимания.

— Я вежлива.

— Вежлива, вежлива, — хихикнув, покивала Сакура моей напряженной физиономии. — Но иногда стоит говорить с людьми не только по делу, если тебе так хочется стать популярной. Правда, я не знаю, зачем, все и так тебя любят. Ты тут лидер. Мне вот нравится с тобой разговаривать, — непосредственно добавила она. — Ты очень умная.

Честно сказать, я была несколько удивлена таким поворотом разговора. Задумалась, сидя на бортике песочницы и глубокомысленно смотря вдаль, чтобы не подходили и не нарушали священный покой. Перебрала у себя в голове все последние разговоры с членами банды и всё-таки признала, что да, общаюсь почти исключительно по делу — не считая разных шуточек и ничего не значащих фраз. Удивительно, как это не пришло мне в голову раньше. Дети ведь не взрослые, им нужно больше общения, больше контакта. Да и некоторым взрослым… я вздохнула.

Вопрос, о чём говорить, передо мной не вставал: я знала, что думать об этом перед разговором бесполезно. Все люди разные, лучше просто плыть по течению, — решила я. Но подготовкой себя всё-таки не обделила: посмотрела список гильдии (и чуть не взвыла, поняв, что детей больше полусотни человек), выделила себе нескольких, с которыми нужно было пообщаться в первую очередь, то есть самых популярных. Завоевать их расположение, и расположение их почитателей тоже повысится, нехитрая математика, думала я. А ещё размышляла над тем, как бы выучить побольше членов гильдии. Например… всех, чьи очки влияния больше пятнадцати? Человек двадцать я знала точно, ещё столько же — ну, с натяжкой. Остальных — почти нет. Некоторых вообще ни разу в жизни не видела.

— Привет, Комацу-кун, — радостно поздоровалась я, улыбаясь рослому парню лет эдак одиннадцати. Ну, не удивительно, что он так популярен: красивый, взрослый, да ещё и мальчик. — Аянами-чан сказала, что ты ищешь какой-то подарок? Помочь?

Вообще, навязываться вот так резко было более чем неприлично, но я добавила сверху Харизмой. Тем более что подарок, как я знала со слов всё той же Аянами, был не особо важным: дань вежливости дальней родственнице. Как я подозревала, при таких вводных парень не должен отказаться от помощи девочки, которой как раз примерно столько же лет. То, что мы с ним почти не знакомы, сгладили Харизма и моё положение в гильдии.

Комацу-кун косил на меня тёмным глазом и явно гадал, с чего это удостоился такой чести, а мне безумно нравился процесс хождения по магазинам: продавцы, завидев едва-едва превышающую уровень витрины голову, как правило или добрели и весело посмеивались, с удовольствием подсказывая, или, наоборот, хмурились и выпроваживали, довольно обоснованно считая, что такой клиент ничего не сможет купить. Что ни говори, а верная мысль: денег у меня не было, родители ещё не давали на мелкие расходы. Правильно, конечно, с моими перемещениями от одного квартала к другому, потерять кошелёк слишком легко.

Путешествие не проходило в тишине. Я, слава почти полному отсутствию надлежащего во многих ситуациях стеснения, легко заводила разговор. Комацу то и дело хотелось начать именовать без суффикса, но уже не так часто, как раньше. Хорошо хоть Харизма довольно неплохо сглаживала ситуацию, когда я всё же забывалась и опускала суффиксы. Вот подрасту, может, тогда это будет смотреться грубовато, но в целом нормально. Сейчас же — очень странно.

Я протащила бедного Комацу по трём лавкам, прежде чем остановила своей придирчивый и в отношении качества, и в отношении цены взор на прекрасном браслете из светлых полупрозрачных камней. Было искушение купить себе такой же: то ли детство играло, то ли ещё что, но остановил меня простейший факт: денег просто не было.

— Подумать только, ты действительно мне помогаешь, — вслух удивился Комацу. — Я думал, это будет что-то вроде… ммм… очень неловкого разговора с «лидером».

— Можем начать сейчас, — от души предложила я. — Планы захвата власти, смещения незабвенной меня?

— Так я тебе и рассказал, — рассмеялся Комацу, убирая купленный браслет в карман. — Но, на самом деле, ничего нет. Я слышал, что некоторые хотят видеть «лидером» нашей «банды» меня, конечно. Только я не хочу. Я вообще слабо представляю себе то, как ты будешь развивать эту идею. Сейчас все увлечены тем, чтобы перезнакомиться, расширить игру. Но что потом? Вряд ли что-то путное.

Я упрямо покачала головой. Конечно, я думала об этом! И у меня были кое-какие идеи. Но делиться ими сейчас, когда они ещё сырые, да ещё и с потенциальным соперником, пусть он и утверждает обратное? Ну уж нет, нашли дуру. И, кажется, Комацу понял эти мои мысли.

— Я ни на что не претендую, — повторил он. — Но с удовольствием посмотрю за тем, как всё будет развиваться. Ты явно умнее, чем обычная шестилетняя девочка.

Мы помолчали.

— Хочешь, булочку куплю? — наконец, со вздохом спросил он. Я просияла. Из-за постоянной беготни потолстеть мне не грозило, так что я с большим удовольствием ела сладкое, мучное… Всякое, в общем.

— Конечно, хочу! Ты ещё спрашиваешь.

— Ого, вот это лицо, — неловко усмехнулся Комацу. Я внезапно поняла, что ненароком активировала Взгляд умиления. Так иногда случалось: Харизма начинала действовать не только по моему желанию, но и тогда, когда я просто начинала кого-то убеждать, Наблюдение включалось, стоило мне прищуриться, разглядывая что-нибудь. — Это какая-то техника?

— О, да, она самая, — развеселилась я. — Нинпо! Кавай но дзюцу!

Булочка была вкусной, а продавщица, кажется, знала Комацу. Когда я его об этом спросила, он ответил, что это бизнес трёх семей: его и ещё двух. Пекарня и, соответственно, лавки по продаже выпечки. Я тоскливо покосилась на вывеску и задумалась, когда же мне, с такими темпами развития, светит начать получать скидки. Результаты размышлений были не утешительными: вряд ли раньше момента получения генинского звания. А если выпнут из Академии, то и того дольше… Значит, надо, чтобы не выпнули!

С Комацу мы расстались, конечно же, не друзьями, но я твёрдо намеревалась исправить это. Он мне нравился как человек, и упускать общение, к тому же довольно выгодное (кто будет покупать мне булочки, раз уж я не могу делать этого сама?), я была не намерена.

Прежде чем навестить остальных «звёзд» гильдии, я решила сделать небольшой перерыв и выучить-таки всех, рейтинг которых превышал пятнадцать единиц. И, скажу вам, это было сложно, долго и очень заметно! Спустя неделю я перестала скрывать, что пытаюсь всех запомнить, и начала внаглую подходить к любому, имя которого не могла вспомнить, и спрашивать это имя. Зато результат был впечатляющим: после почти двух недель непрекращающегося мучения я поняла, что помню абсолютно всех присутствующих сейчас в банде людей. Учитывая, что в процессе как раз присоединился ещё один квартал, это было большим достижением.

Конечно, досадно, что запоминать пришлось всех по именам, чтобы не перепутать случайно братьев-сестёр (а таких в гильдии было много, всё же дети из одних кварталов), но члены банды отнеслись к этому с удивительным пониманием, и никто даже не сетовал на мою невоспитанность. Более того: они и сами начали звать друг друга по именам, пусть пока и с суффиксами. Не иначе как оценили, что при таком огромном количестве людей это будет удобно. Дети вообще легче воспринимают такие перемены.

Сколько раз я радовалась, что максимальный возраст ребят, которые входили в банду — двенадцать-тринадцать лет, не перечесть. Остальные просто не интересовались тем, что «творят малявки», у них были и свои проблемы. У тех, кто стал шиноби — тренировки, у тех, кто не стал — поиск себя в жизни, я полагаю, либо же помощь родителям. Всё-таки Коноха была военной деревней, тут кроме Академии шиноби и школы для гражданских, где учили минимальным знаниям математики и чтения с письмом, никаких учебных заведений не было.

Второй персоной, которую я посетила, была девочка. Девушка, скорее. Тринадцать лет, красные волосы, угрюмый взгляд, аура «не подходи — убью» и прекрасное имя Кирю. Собрав буквально пару слухов, я уверилась, что перерождение худшей части Кровавой Хабанеро именно здесь, а не в какой-то там Сакуре, которая, на мой взгляд, была милым котёнком. Не всегда, конечно…

Оказалось, что Сакура, когда чувствует поддержку, очень даже способна залепить смачного тумака, что по первой встрече и всем последующим сказать было сложно. Удивительно невинный вид. Может, розовые волосы виноваты?.. У меня были мысли, что в оригинальном мире влияние на неё наверняка оказала бы Ино: судя по всему, та была очень активной девочкой с лидерскими качествами, точно сказать я не могла, не встречалась. А тут у Сакуры была гильдия, которой я уже привила идею «один за всех, и все за одного». Не удивительно, что она стала смелее!

Возвращаясь к маленькому воплощению дьявола, которому по какой-то причине не повезло оказаться в теле ханжеского вида девочки. Приняла она меня очень неприветливо: стоило мне поздороваться, как начала буравить пристальным взглядом. Мне бы стало не по себе, но я была не из робкого десятка, а потому улыбнулась ей в ответ. Взгляд то и дело съезжал с непосредственно лица на лоб, где был повязан хитай-ате. Поразительное исключение: генин в нашей гильдии. Пока что единственный. Все остальные либо гражданские, либо только учатся. И тех, кто учится, я никуда не отпущу.

— И зачем всех так запугивать?

— И зачем всем сопли подтирать? — в тон мне ответила она, скрестив руки на груди. — Нет, всё круто, но не жди, что я буду тебе улыбаться, как все эти детишки. Глупая идея, глупое исполнение. И ладно бы ты хоть красивой была: так нет, пигалица.

Я моргнула, несколько растерявшись. Невысказанный вопрос повис в воздухе, и Кирю каким-то образом сумела его почувствовать, раздраженно дёрнула себя за косичку и ответила:

— Ты умеешь убеждать, вот что. Меня бесит это всё, но тут хотя бы интересно. Куда интереснее, чем у тётушки. Сразу говорю, чтобы потом не было вопросов, — она скривила губы. — Богатого приданого, как у красавчика-Комацу, нет. Если так не терпится найти меня, то я или где-то тут, или на полигоне, так и знай. Пытались уже искать дома… идиоты.

Что мне оставалось делать? Только врубать Харизму и начинать говорить, конечно же! Но Кирю оказалась крепким орешком: кажется, Харизма на неё не действовала. А ведь я помнила, что раскручивала уже какого-то шиноби на разговор… Неужели мне просто повезло? Или это Кирю обладает какой-то особой устойчивостью? Ушла я от неё не солоно хлебавши. Изменить её мнение «вся это затея — дерьмо, и вы все дерьмо, но тут рай по сравнению с домом», мне не удалось. Крепость решено было брать штурмом.

В штурме помимо меня и волонтёров, которые менялись от случая к случаю, на постоянной основе участвовали Сакура, которая неожиданно начала считать Кирю кем-то вроде кумира (кажется, я свела две версии Кушины… помогите!), не единожды уже упомянутая Аянами, которая совала свой любопытный нос везде и всюду, и Комацу. Почему он? Потому что смотреть, как безумно вежливый Комацу таскается за плюющейся ядом Кирю, было уморительно.

А пока шел захват крепости, я и все те дети, которым суждено было пойти в Академию, тренировались. Под моим неусыпным контролем, конечно же. Я отжималась, бегала и гнулась пополам наравне со всеми, и одновременно с этим пыталась засечь тех, кто отлынивает. Не получалось, и непонятно было: это оттого что таких не было, или оттого что я не видела?

Родители уже высказывали мне своё беспокойство по поводу излишне поздних возвращений домой и периодических пропусков обеда, но мне удавалось плавно съезжать с темы. Достаточно было с недельку вести себя примерно, чтобы они успокоились. Полагаю, не до конца, так как потом всё начиналась заново, а они способны уловить простейший алгоритм, но пока этот алгоритм устраивал нас всех. Когда-нибудь, конечно, с этим надо будет что-то делать, потому что планы у меня на гильдию были наполеоновские, а в последнем найденном районе были оч-чень интересные здания, которые после нападения Девятихвостого так и не отстроили… Но это потом.

— Ну и зачем так заниматься? — проныла Норико, когда я опять бодрым голосом предрекла пробежку.

В какой-то мере я её понимала, маршрут, проходящий по нашим кварталам, был довольно длинен. Раньше я бы его никогда не пробежала, и не только по чисто физическим причинам (впрочем, нам и сейчас приходилось несладко, бегали с перерывами на шаг; маршрут-то на вырост!), но и из-за лени. Теперь же возможность вылететь из Академии или даже оказаться недостаточно подготовленной к тому, что ждёт после получения хитай-ате, заставляли резвее передвигать ногами.

— Потому что мы будущие шиноби. Вот представь: будет с нами в классе учиться какая-то Хьюга, и заткнёт тебя за пояс только потому что занималась с пяти лет. А ты, неженка, не занималась.