Глава 9 (2/2)

— Разделение труда, да, Лер? — прищурилась Полина и, подхватив обе тарелки, пошла к раковине, в которой лежала посуда, оставшаяся с вечера.

— Ну, тут немножко больше, чем две тарелочки… — смутилась Лера. — Честно говоря, я просто забыла, что там немытая гора. Может, давай лучше я?

— Ставь чайник, ужасно хочу пить. — Естественно, тут чуть больше, чем пара тарелочек. Нам вчера было явно не до того, — хихикнула Полина.

Лера не удержалась. Подойдя к Зеленовой, девушка обняла её со спины и положила подбородок на плечо.

— Знаешь, Поль, ты всё-таки идеальна.

— Нет, Лерка, — Полина неожиданно посерьёзнела. — Ты даже не представляешь, насколько нет, — с секунду поборовшись с собой, Зеленова повернула голову и нежно поцеловала девушку, которую любила — сегодня сказка продолжается, сегодня ещё можно.

— Поль?

— Ум-м?

— Ты же останешься?

Полина помолчала. Затем, придя к совершенно безрассудному, но такому желанному решению, произнесла:

— Найдёшь мне какую-нибудь футболку?

Новикова просияла улыбкой. Впереди был счастливый день. Их с Полиной счастливый день.

***

Проснувшись около двенадцати, Аня первым делом написала Наташе.

— Привет, с наступившим тебя.

— Привет, Анька. И тебя. Как отпраздновала?

— Хм-м… Как… В час я технично слилась, потому что мама сделала папе «бз-з-з», за то что тот налил мне второй бокал шампанского. А когда мама падает в «бз-з-з», слиться — это самое разумное решение, поскольку оно сохраняет миллионы нервных клеток, — сообщение Ани заканчивалось двумя безумными смайлами. — А вы как встретили быка? — полетело вдогонку.

— А как мы… Наш папа как всегда… Встретил, в общем. К десяти отрубился, а к двум дом огласил вопль: «Ну что, семья, идём новый год встречать?» Мама его и послала. Да не просто послала, а выписала пиздюлей. Блять, предполагалось, что это наш первый совместный новый год.

— Прости, Наташка, но он… Херово поступил, в общем.

— Да говори уж прямо, мудило. Больше всего умиляет реакция мамы, потому что она пожимает плечами и говорит: «Ну, это наш папаша». Господи, непробиваемая женщина! Честно, Анька, лучше бы злилась.

— Спорно, поверь моему… Кхм, богатому опыту.

— Понимаешь, Прокопьева, это для тебя спорно, потому что у Ирины Петровны злость непродуктивная, ради выплеска эмоций, как у меня. А вот моя мама, когда злится, резко начинает всё решать. И, может, нехорошо так говорить, но я когда Лагуткину навязывалась, думала, у меня отец появится. А на деле пришёл бывший мамин мужик, экспроприировал её для решения своих рабоче-алкогольных проблем и писец — ни отца, взрослого, ответственного и сильного, ни матери. Мужик, который периодически говорит со мной за жизнь, не в счёт. Потому что за жизнь и с Рассказовым можно было перетереть. Ну, то есть я к тому, что Лагуткин не стал для меня отцовской фигурой. А постоянно наблюдать пьяное тело в доме и мамино смирение — это пиздец, сорри за мой французский. Вот сейчас, например, они встали и на пару почесали к другу Лагуткина. Придут, скорее всего, вечером, причём мать его в очередной раз на себе приволочёт, это к гадалке не ходи. Но знаешь, чего я боюсь больше всего?

Аня ограничилась знаком вопроса.

— Знаешь, какая коварная штука алкоголизм одного из партнёров? Боюсь, что рано или поздно мать придёт к философии «Пусть лучше дома со мной, чем где-то под забором». Знаешь, сколько я читала про такие случаи?

— Именно так спились мои дед с бабкой, — мрачно отозвалась Аня.

— Спасибо. Ты меня обнадёжила.

— Наташка, хочешь, я приду?

— Хочу. Приходи, будем трескать салаты, заедая их эклерами и запивая соком.

— Жди с конфетами.

Несмотря на весь пессимизм их разговора, настроение Ани было отличным. Наташка не знала, что Прокопьева несёт ей не только конфеты, но и подарок, над которым трудилась полторы недели и закончила только двадцать седьмого.

***

Липатова открыла почти сразу. Это внушило Ане надежду, что ей действительно рады.

— Привет.

Наташа кивнула и тепло улыбнулась.

Аня разделась и пошла в ванную, перед этим попросив подругу разгрузить пакет с вкусняшками.

— Ты же говорила, там только конфеты, — написала Наташа на доске, когда Прокопьева показалась на кухне.

— Ну, не только конфеты. Не могла ж я с пустыми руками в гости заявиться.

— Ты ведь не завтракала? — не дожидаясь ответа, Наташа пошла к холодильнику.

— Ты уже решила, что нет, — улыбнулась Аня. — Но да, я действительно ничего не ела.

Липатова с грозным видом выставила на стол несколько салатов, контейнер с отбивными и бутерброды с икрой. Часть отбивных переместилась на тарелку и отправилась в микроволновку.

Наташа снова заглянула в холодильник и поочерёдно достала бутылку с колой и пакет с соком.

— Сок, — кивнула Аня, поймав вопросительный взгляд подруги.

Липатова усмехнулась. Выбор одноклассницы неожиданностью не стал — Прокопьева всегда предпочитала сок газировке.

Ели девушки в тишине, что было при сложившихся обстоятельствах естественным, а потому не напрягало. С Наташей вообще было удивительно уютно молчать.

Доев, они переместились в комнату, где Аня, смущённо улыбаясь, открыла тубус, который принесла из прихожей.

— Наташ, я долго думала, что тебе подарить… — взгляд Прокопьевой невольно упал на закрашенную стену. — В общем, вот, — девушка протянула тубус Липатовой. — Посмотри.

Наташа вытащила свёрнутый в трубку огромный плакат и вопросительно приподняла бровь.

Раскатав лист на полу, девушка обомлела и прижала ладонь к губам. А в следующий момент бросилась Ане на шею.

Прокопьева облегчённо выдохнула — уверенности, что её подарок понравится, не было никакой, но Наташа всё поняла правильно.

С плаката, который, закончив обниматься, девушки закрепили на злополучной стене, на обитательницу комнаты и её гостью смотрела рок-группа мечты — Беллатриса за барабанами, Гермиона у микрофона, Китнис Эвердин с ритм-гитарой, Джоанна Мейсон в обнимку с соло, Гарри — на басу и Луна Лавгуд в роли клавишницы. Заботливая Аня собрала на одном плакате всех любимых героев Наташи.

Липатовой больше не придётся думать о белой обезьяне. Плакат будет вдохновлять её на творчество, на создание новой музыки. Никаких больше бессонных ночей, когда она не могла оторвать глаз от стены, которой память не позволяла стать безликой, несмотря на слой однотонной краски.

— У меня тоже кое-что есть для тебя, — улыбнулась Наташа и протянула Ане небольшую подарочную коробку.

Открыв её, Прокопьева взвизгнула. Внутри оказался набор посеребрённых струн для её акустики.

— Наташка, это… Блин, это лучший подарок столетия!

Липатова помотала головой и, взглядом указав на стену, написала:

— Лучший подарок, Ань, сделала мне ты. Это по-настоящему важно для меня. И чёрт, теперь я надеюсь выспаться. Но не раньше, чем проведу вечер с тобой.

От этих слов Аня просияла и осторожно сжала руку подруги. Ответное пожатие вызвало очередную улыбку.

***

А через три дня Аню разбудил звонок мобильного. Трубку она взяла на автомате, даже не посмотрев, кто звонит. Вместо приветствия из динамика полился драйвовый гитарный запил.

Прокопьева счастливо рассмеялась — её девочка снова играет.