4 (1/2)

Подушек и пледов в коттедже оказалось предостаточно, но пацаны этим не ограничились, притащили из лофта одеяла и разложили их на полу.

— А вообще, — сказал Макс, протягивая к огню руки, — это мне напоминает далёкое детство.

— О, щас будет про то, как они при царе пиздовали в школу пешком по семь километров, а на обратном пути ещё два ведра воды приносили и коров доили, — закатил глаза Мишка.

— Не-не-не, Мишань, в школу мы ходили мимо криминальных трупов и нариков, — поправил его Макс. — Но я не про то. Я вообще про всю эту ситуёвину с огнём. Я рассказывал, как мы с Андрюхой сарай спалили?

— Это в котором какой-то старый хуй самогонку прятал? — переспросил Мишка.

— Не, это другой, — жизнерадостно сказал Макс. — Старый хуй — это дядя Валера, которому, кстати, вообще-то слегка за тридцать было, типа как мне…

— Ну, а я как сказал? Старый хуй, — пожал плечами Мишка.

— Это невежливо, — заметил Женька.

— Во! Хоть кто-то меня защищает, — обрадовался Макс.

— Надо говорить «пожилой», — договорил Женька. — Старые люди не любят, когда их называют старыми.

— Ладно, пожилой хуй, чё, — согласился Мишка.

Юрка философски молчал, подбрасывая в огонь мелкие щепки и куски коры.

— Короче, про пожилого хуя дядю Валеру — это другая история, — терпеливо сказал Макс. — Там нехуёво так полыхнуло, спиртяга же! Думали, весь посёлок по пизде пойдёт. А я вам про то, как мы с Андрюхой…

Его прервала нетерпеливая трель айфона.

— На самом интересном месте! — расстроенно воскликнул Женька.

— Потом дорасскажу, — пообещал Макс. — Да, Сень, чё?

Сенькин голос звучал как-то очень невнятно, будто из-под такого же толстого одеяла, в которое кутался сам Макс:

— Слушай, Максик, мы тут уже подъезжаем к своротке с шоссе… Чё там, база хоть стоит?

— Стоит, — уверенно сказал Макс. — Мы вон уже заселились, огонь растопили…

— Мы! — фыркнул Мишка, и Макс угрожающе потянулся, чтобы дать ему щелбан. Мишка, разумеется, увернулся, и Макс продолжал:

— Вы там давайте шустрее, ага? Мы как раз какао варить собираемся. Чё там Яровые?