5. And if you leave, don't leave me all alone (1/2)

Со сном без сновидений повезло только Дереку. Стайлз с недавнего времени ненавидит засыпать.

Как бы он хотел просто провалиться в темноту и забыться до утра. Хотя бы одну ночь. Но его кошмары выедали мозг, не прожевывая. Стилински вообще не сдались все эти приходы. Сон стал для него врагом номер один, когда в голове гостевал Ногицунэ. И после… О да, что оставил после себя темный лис, казалось бы, не сравнится ни с одним посттравматическим. ПТСР высшей пробы.

Просыпаться в холодном поту, если повезет. Если так, то ночь была спокойной, а сон почти приятным. Например, увидел лицо Эйдена или коллег отца из участка. Это ничего: беспокойно, ужасающе, но проснуться можно. А вот, когда день за днем просыпаешься в воплях, залитый слезами и дрожащий всем телом. Когда зубы стучат, из носа течет, а тебе остается лишь вопить снова и снова. И пытаться вдохнуть хоть глоток воздуха, но не быть на это способным. Значит полный пиздец. Пиздец тоже бывает высшей пробы.

Дитон говорил, что это в порядке вещей, когда есть травма. Ощущение собственной беспомощности, осознание своей неспособности помочь, спасти, остановить свои же руки. Пошел ты нахрен, доктор Дитон, со своими объяснениями и отварами. Ни хрена не помогало.

Что вообще может помочь от вида Эйдена, падающего на колени, и оглушающего воя потери волка его близнеца? Объяснения не помогали, когда участок взрывался раз за разом в твоей голове, и люди в нем умирали. Те самые люди, которые многие годы выгораживали тебя за твои выходки и терпеливо рассказывали про особенности работы полицейских. Как отвар из трав сможет остановить бесконечный повтор смерти Эллисон на коленях у Скотта? Или Донована, потухшим взглядом смотрящего в никуда. Как перестать каждую ночь крутить на повторе нарезку из всех смертей, к которым ты причастен? Стайлз их убил. Его руки и его тело, а значит и он сам.

Но время шло, а Стайлз учился спать. Сначала понемногу. Загоняя себя до состояния овоща, погружаясь в расследования очередной сверхъестественной загадки в Бейкон Хиллс, вырубаясь прямо на ковре возле доски, пестрящей вырезками, фотографиями и красными нитями. Пара-тройка часов сна – лучше, чем совсем без него. Затем в колледже Джорджа Вашингтона заучивал все, что смог найти в библиотеке и интернете, благодаря чему получил свою стажировку в штаб-квартире ФБР в Квантико. Там уже учили справляться с посттравматическим путем тренировок, беготни в спортзале и работы с профессионалами. Сон стал спокойнее и почти походил на здоровый. И вот, спустя еще два года он вроде как постиг великое искусство спокойного сна. Иногда все же вскакивая посреди ночи, но уже не так часто. Все же, годы возни с волчьими делами и прилагающийся бонус в виде ужаса не исчезнут без следа. Но стало легче.

Стайлз действительно верил, что вернулся к какому-то извращенному понятию нормальности. Пока весь его мир не разбился.

Он слушает, как на соседней кровати едва слышно и спокойно дышит Дерек. Спит крепко и спокойно. Диву даёшься, как ему это удается после многих лет дерьма, через которое приходилось продирать себе путь своими же когтями, стоя по уши в крови.

Еще Стилински слышит, как в соседнем номере работает телевизор, как кто-то на улице хлопает дверцей машины, едва слышно гудят трубы. Он специально концентрирует свое внимание на постороннем шуме. Ему до усрачки страшно вновь закрыть глаза и уснуть. Стайлз знает, что его там ждет.

Пэрриш позвонил ему через сорок минут после известия о случившемся с шерифом. Младший Стилински примчался первым же рейсом, ворвался в больницу и так вопил на врачей, что его накачали седативными еще до того, как прибежал Скотт с красными глазами. И тогда Стайлз на себе прочувствовал всю прелесть его нового царства морфина. Он вновь и вновь наблюдал со стороны, как в шерифа стреляет нечто без лица. По ощущениям пуля проходит не только сквозь грудную клетку, оседающего на землю отца, но и сквозь само стайлзово сердце. Пуля пробивает саму его душу, оставляя внутри лишь пустоту. Во сне Стайлз стоит чуть в стороне, беззвучно вопя, без возможности пошевелиться, чтобы хоть как-то помочь. Вырваться из кошмара удалось лишь спустя пять часов, когда препараты прекратили действовать.

С тех пор он засыпал пару раз, но вновь вскакивал от своего же вопля и залитый слезами. Не уберёг, оставил, виноват. Всепоглощающее чувство беспомощности, словно Ногицунэ снова завладел разумом. И Стайлз один, заперт внутри себя, не осознавая, где заканчивается иллюзия и начинается реальность. По другую сторону жизни, без возможности вмешаться или остановить, отчаявшийся и жалкий.

Стайлз не выдержит этот ад снова.

Парень цепляется за остатки свой выдержки, но все равно измотанный организм побеждает. Его затягивает в персональный кошмар.

Дерек просыпается от тихого хныканья с соседней постели. Он не может со сна сообразить, кому принадлежит этот звук, вскочив с кровати на чистых инстинктах. Глаза вспыхивают красным, когда напротив длинные пальцы резко и отчаянно сминают застиранную простынь. Хейл принюхивается и опознает запах Стайлза, тут же взывая к сонной человеческой части себя. Он обдумывает, стоит ли разбудить парня или переждать. Дерек слышит ускоренное сердцебиение и переступает босыми ногами, не зная, как лучше поступить. На раздумья не остается времени. Стайлза буквально подбрасывает на кровати, и парень начинает вопить во весь голос. Хейл бросается к нему и перехватывает поперек груди:

- Стайлз, проснись! – зовет Дерек, но парень метается из стороны в сторону и неосознанно отталкивает чужие руки.

- Стайлз! – снова зовет волк.

Стилински начинает рыдать и захлебывается собственным криком. Он цепляется за перехватившие его руки, словно утопающий и срывает голос.

- Все хорошо, Стайлз, - успокаивающе произносит Хейл, наклоняясь к самому уху парня, - это лишь сон. Проснись.

Стилински начинает потихоньку приходить в сознание. Он замирает в руках Дерека и лишь сотрясается от беззвучных рыданий, закусывая губы и шмыгая носом.

- Шшш, - тихо шепчет Хейл, успокаивающе покачиваясь из стороны в сторону, — это был сон.