Глава 14. Эгоисты. (2/2)
— Хватит. Отпусти меня. — Тяжело дыша, тихо сказал молодой человек. — Т-ты тяжелый, перестань наваливаться на меня.
— Разве? — Прошептал Цзинь Лун с прикрытыми глазами, поднявшись к его уху. Ладонь, перестав сдерживать руку Вэй Ина, скользящим движением по телу брата спустилась на его бедро. Вторая рука настойчиво огладила талию.
— Руки. — Сквозь зубы процедил Вэй Ин. — Убери руки.
— Тебе так неприятно? — Хмыкнул Цзинь Лун.
Нежность, которой он хотел одарить Вэй Ина, исчезла без следа, когда он снова стал сопротивляться ему. Теперь хотелось заставить Вэй Ина прекратить идти против него. Чем больше брат противился ему, тем сильнее Цзинь Лун желал принудить его к послушанию. В конце концов, в эту дерьмовую игру они играли уже несколько лет, тогда какой смысл прекращать сейчас?
«Ничего не изменится от того, что я один день побуду с ним нежным. — Подумал мужчина. — Он этого даже не заметит. Я для него навсегда теперь…».
— Цзинь Лун! — Вэй Ин вскрикнул, когда брат повалил его на пол, прижав сверху своим телом. — Что ты делаешь, придурок?!
Он начал колотить его по груди, пытался скинуть с себя, однако мало в чем преуспел: Цзинь Лун лишь поморщился от ударов кулаками и цыкнул, грубо хватая его за обе руки и прижимая к полу.
— Идиот, кому сказано отпустить меня!.. — В страхе завопил Вэй Ин, начав лягаться.
— Притихни! — Прорычал Цзинь Лун, больно сдавив его запястья одной рукой. Конечно, это не подействовало. Вэй Ин стал еще яростнее пытаться избавиться от его контроля. В панике он не мог понять, что это лишь больше раззадоривает Цзинь Луна. Все, на что его хватало, — сыпать проклятиями, кричать на него и извиваться под его большим, крепким телом.
Цзинь Лун не слышал его. Он жадным взглядом блуждал по его телу, съехавшей от недолгой борьбы рубашке с парой расстегнувшихся пуговиц, оголившейся груди. Вэй Ин отбивался от него с такой силой, что совершенно не заметил этого. Ошибка за ошибкой, он не понимал, что провоцирует слетевшего с катушек, пьяного брата, которому ничего не стоило скрутить его и заставить лежать неподвижно или, по крайней мере, сделать так, чтобы Вэй Ин ничем не смог помешать ему воплощать задуманное в реальность.
Поэтому, когда Цзинь Лун склонился над ним, губами касаясь бьющейся жилки на шее, Вэй Ин совершенно окаменел. Тогда ему показалось, что он разрыдается от пронизывающего его ужаса. В горле встал ком, глаза увлажнились, когда Цзинь Лун потянулся одной рукой к ремню на его штанах. Он ощутил, как его захлестнула обида, и чувство, будто его предали, поселилось внутри него, а убеждение в этом росло с каждой секундой, ведь брат не собирался останавливаться: войдя во вкус, он покусывал его шею, раздраженно дергал никак не поддающийся его пальцам ремень, и настойчиво терся о его бедро.
Мерзко. Больно. Унизительно. Страшно. Вэй Ин вдруг понял, что когда-то уже чувствовал подобное. Ему были знакомы грубые прикосновения рук к его коже, от которых она горела огнем; хотелось, чтобы это поскорее закончилось; он думал, что сгореть заживо было бы неплохо, ведь тогда он избавится от омерзения, которым наполнялось его сердце, стоило чужим рукам коснуться его.
— Ц-цзинь Лун, пожалуйста!.. — Он еле-еле сдерживал слезы.
В голове будто витал туман. От стоящего в ушах шума ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание, и только отчаянно прорезающаяся сквозь неясные мысли паника не желала оставить его в покое.
Молодой человек прекратил вырываться, когда голову пронзила резкая боль. Он перестал осознавать, где находится и что происходит.
Вэй Ин мог ощущать, как брат, разобравшись с его штанами, спустил их наполовину; быстро, хаотично выцеловывая его шею, он скользил губами все ниже и ниже; грубые пальцы до боли сжимали талию.
Перед глазами поплыло, и он смутно увидел размытые силуэты незнакомых людей.
Грязная плитка. Чьи-то ботинки. Боль в скрученных за спиной руках и горле. Его вырвало прямо на пол. Громкий смех. Спущенное нижнее белье. Капли крови, стекающие по его бедрам. Слезы — единственное, что мешает ему четко видеть свой кошмар наяву.
Лицо Цзинь Луна и его широко распахнутые глаза, в которых читался ужас от осознания произошедшего.
— НЕТ, НЕ НАДО!!! — Цзинь Лун замер в растерянности, когда Вэй Ин заорал во все горло.
Кажется, это привело его в чувство, и он, оглядев брата с головы до ног, отшатнулся. Вэй Ин лежал на полу: рубашка расстегнута, штаны приспущены до колен, на шее следы от засосов, — и плакал, прикрывая наконец-то освобожденными руками глаза. Линия его губ болезненно искривилась, сквозь всхлипы он бормотал: «Пожалуйста, хватит… Умоляю… Не нужно больше… Я не хочу… Я не хочу… Пожалуйста…».
— Блять… — Цзинь Лун схватился за свои волосы, оттягивая их, чтобы сделать себе как можно больнее, и уткнулся в колени. — Твою мать, что я!..
Никакие муки совести не могли сравниться с тем, что он заставил Вэй Ина почувствовать. Он прекрасно это понимал, но не мог прекратить убиваться. Он не должен был переходить границы. Цзинь Лун понял, что пробудил память брата, достав наружу то, что хотел похоронить навсегда в его сознании. О, боги, как же он хотел, чтобы Вэй Ин никогда не вспомнил об этом!..
— Вэй Ин… — Он пересилил себя, чтобы поднять взгляд на брата. Встал на колени и подполз ближе к все еще лежащему Вэй Ину. — Мне… Мне так жаль…
Его дрожащий, едва ли не плачущий голос звучал жалко, но он ничего не мог с собой поделать. В его ситуации Цзинь Лун должен был забыть про гордость. Его брату пришлось дважды испытать на себе нечто, что было в сотни раз страшнее, чем потеря гордости.
— А-Ин, я…
Вэй Ин отвернулся от него, всем своим видом показывая, как ему противно находиться рядом с Цзинь Луном. С трудом натянув на себя брюки, он приподнялся, пальцами придерживая края рубашки.
— Уходи. — Хрипло сказал он. — Немедленно. Убирайся отсюда.
— Вэй Ин…
— Убирайся!!! — Яростно закричал он и, толкнув брата в грудь, встал с пола. — Лучше… Лучше тебе не показываться мне на глаза, иначе молчать я не буду. — Выплюнул он с презрением, после чего поплелся в свою комнату.
Цзинь Лун знал, что теперь ему действительно не оставалось ничего, кроме как уйти и оставить Вэй Ина в покое. Он не хотел пугать его еще сильнее, но… Также он боялся того, что брат останется наедине с самим собой. С того самого дня Цзинь Лун не находил себе места, когда думал, что брат может наложить на себя руки, сойдя с ума от горя и страха. Семь лет назад после того, что случилось, Цзинь Лун отлучился всего на двадцать минут — добежать до ближайшей аптеки и вернуться, чтобы помочь Вэй Ину обработать раны, — а в это время Вэй Ин взял машину отца и чуть не разбился в ней насмерть. Цзинь Лун знал, что тогда брат хотел именно этого — покончить с собой. Мысли сломанного, растоптанного Вэй Ина в тот момент были предельно ясны для него.
И вот они снова проходят через это благодаря Цзинь Луну, и он все еще напуган мыслью, что Вэй Ин не захочет жить после того, как все вспомнил.
Мужчина кое-как поднялся на ноги и нерешительно пошел по направлению к спальне брата. Он сглотнул и, горько поморщившись, едва слышно постучал в дверь.
— Вэй Ин…
— Я же сказал тебе оставить меня в покое! — Донеслось с обратной стороны, и Цзинь Лун понял, что брат ни капли не успокоился: в его голосе по-прежнему слышались рыдания.
— Вэй Ин, пожалуйста… Только не…
— Заткнись и проваливай! — Вэй Ин сорвался на рычание, злясь на себя за то, что не может унять истерику, злясь на человека, стоявшего за дверью, упрямо не желающего уходить и будто жаждущего довести его до сумасшествия.
— Умоляю, просто выслушай меня.
— Хочешь попросить у меня прощение? — Хохотнул молодой человек и шмыгнул носом. — Думаешь, заслужил?
— Вэй Ин…
— Убирайся! Вон отсюда! Ублюдок! Ненавижу тебя! — Он кричал и плакал, осыпая дверь спальни свирепыми ударами.
— Вэй Ин! — Пытался дозваться Цзинь Лун. — Прошу, дай же сказать мне!
— Что тебе еще от меня надо? Почему ты никак не оставишь меня? Тебе все мало? Когда тебе будет достаточно? Скажи, что мне сделать, чтобы ты больше никогда не появлялся в моей жизни?! Я умоляю тебя: прекрати ломать ее!
— Просто… — Цзинь Лун вздохнул, смирившись со словами, которые безжалостно пронзали его сердце. Он прислонился лбом к двери его комнаты и невесомо провел по ней пальцами, словно пытался погладить самого Вэй Ина. — Просто живи. Я ничего другого не прошу. Продолжай жить, даже если тебе будет невыносимо больно. Не смей ничего делать с собой.
Он мог сказать только что-то настолько же безжалостное. У них обоих вошло в привычку ранить друг друга. Цзинь Лун знал, что это уже не исправить: они оба разрушили все еще семь лет назад. А, может быть, и раньше.
Когда входная дверь хлопнула, Вэй Ин съехал вниз по стене и мучительно рассмеялся.
— Даже если невыносимо больно? — Он смеялся, ладонью зло стирая мокрые дорожки на щеках. — Эгоист… Какой же ты эгоист, брат…