Глава 7. «Недосягаемый» (1/2)
Конечно, когда он просил Цзян Яньли откровенно поговорить с мужем, он ожидал некоторых разногласий. Честно говоря, он уже был готов утешать Яньли, в первую очередь подумав о том, что беременная женщина способна не только сильно огорчиться, но и напридумывать лишнего. Тут он Лань Ван Цзи не завидовал, если уж на то пошло.
К чему он не был готов ни при каких условиях, — давайте говорить честно, Вэй У Сянь так и сел, когда узнал, чем закончился их «разговор по душам», — так это к тому, что Цзян Яньли молча соберет вещи и уедет к родителям в Ханчжоу, отказавшись вести диалог «с бездушной с…». Ладно, последнее Вэй Ин добавил от себя. Но смысл от этого не менялся.
И кто бы вообще мог подумать, что Цзян Яньли!.. способна потерять терпение.
Благо, хотя бы за ее путешествие в Ханчжоу волноваться не приходилось: срок был маленьким, и она вполне была в состоянии провести в поезде час с небольшим.
Перед этим девушка все же снова посетила детский дом, всучив Вэй Ину две красиво упакованные коробочки с рождественскими подарками для него и А-Юаня, наказав не открывать раньше положенного времени (Вэй У Сянь с чистой совестью и детским неуемным любопытством, предварительно мысленно извинившись перед цзецзе, распаковал свой подарок, восторженно приняв красный вязаный шарф). К слову, до Рождества еще оставалось три дня.
Тем вечером дома ему не сиделось. Вэй Ин даже подумывал о том, чтобы вернуться в приют и остаться на ночную смену, но потом разочарованно отмел эту мысль: ему было жизненно необходимо с кем-нибудь поговорить, но детки ложатся слишком рано, чтобы развлекать его своей радостной болтовней. От скуки Вэй Ин решил прогуляться. Он наспех накинул черное пальто с английским воротником, махнув рукой на снег, который упрямо не желал прекращать укрывать землю белоснежными ковром, кое-как замотался в подаренный Яньли шарфик и выскочил из дома, прихватив с собой только телефон, кошелек и ключи от квартиры.
Он не любил зиму. Лето было ему по душе больше. Он сам был похож на яркое, теплое лето. Все в Вэй Ине было летним: его солнечная улыбка нравилась людям так же, как и само солнце после сезона дождей, который неожиданно закончился в середине июля. Его взгляд сверкал так, словно в нем могли уместиться удивительно прекрасные, серебряные воды Небесной реки*. Он всегда приносил с собой то чудесное ощущение легкости летней ночи, когда не нужно слишком много думать, а просто попробовать быть счастливым.
Но сегодня Вэй Ину очень нравился снег, переливающийся то холодным, равнодушным блеском белого золота, то нежным перламутром в свете уличных фонарей и вывесок. Ему доставлял удовольствие шум вечно спешащего по своим делам города, гомон людских голосов и их смех. Вэй У Сянь остановился и задумался о том, что за своими проблемами перестал чувствовать себя частью этого муравейника, в котором все куда-то торопятся, торопятся, а потом раз — и просто… нажимают на паузу? Да, именно так. Всего на пять минут они останавливаются и вылезают из вороха вечных проблем, чтобы почувствовать себя живыми. Дела никуда не сбегают от них, а иногда их становится все больше и больше, но они лишь безразлично смотрят на часы и позволяют себе лишнюю минуту для передышки. От этого простого осознания Вэй Ину вдруг сделалось так смешно, что он позволил себе тихо рассмеяться, прикрывая улыбку вязаным шарфом. В самом деле, ему стоит иногда подумать о вечном. Созерцательный подход к жизни был для него в новинку, ведь раньше для такого совсем не было време… Ах, да. Он лишь уговаривал себя потратить это время на очередную проблему, которая, возможно, даже внимания его не стоила. Удивительно, что ему потребовалось целых двадцать пять лет для принятия простых истин.
Вэй У Сянь стоял там, на торговой площади, одной из многих, точно таких же в этом огромном городе, оперевшись спиной о красную колонну главных ворот, и наблюдал за людьми, восхитительно разными и одновременно такими одинаковыми. У каждого из них была своя история, непохожая на его собственную, но, вы только посмотрите, какими счастливыми они были здесь и сейчас!
Они улыбались, болтая с друзьями, или смеялись с выходок своих милых детей, покупали маньтоу и печенье с предсказаниями, с предвкушением вчитываясь в то, что было написано на узкой полоске бумаги. Вэй Ину не хватало этого. Он неожиданно понял, что ему просто-напросто не с кем проводить время сегодня. Одиноко бродить по заснеженным улицам, встречая веселые компании и влюбленные парочки…
Немного скучно и грустно.
Он мог бы пойти к Вэнь Нину, но ему не хотелось, чтобы клубная музыка безжалостно разорвала мимолетное умиротворение, поселившееся в его груди на один вечер. У него также не было настроения пить или знакомиться с кем-то. Вэй Ину хотелось… уюта?..
Но Вэнь Нин сам позвонил ему через какое-то время, что изрядно удивило молодого человека: он точно помнил, что друг сегодня работает. В рабочее время он никогда не отвлекался на звонки, даже если Вэй У Сяню хотелось поболтать с ним и он сам из вредности названивал лучшему другу.
— Я не верю. — Весело сказал он, приняв вызов. — Я не верю в то, что тебя отпустили!
На другом конце послышался глухой смех.
— Нет. Я позвонил тебе не для того, чтобы обрадовать этой новостью. — Вэнь Нин, очевидно, вышел из зала, потому что У Сянь слышал музыку лишь в отдалении.
— Видишь, я так и знал, что в этой шарашкиной конторе до сих пор не отменили рабство! Я уже говорил тебе, нужно валить оттуда. Ты отпахал три смены подряд и еще заменяешь своих балбесов, а тебе даже не дали двойную премию!
— У меня есть бутылка Лафройг и Буннахавэн**, и первый, между прочим, твой ровесник. — Засмеялся бармен.
— Оу! — Отозвался Вэй Ин. — Тогда забудь. В этом сокровище три твоих премии. Но ты разве позвонил, чтобы хвастаться? А-Нин, в таком случае, я не прощу тебя, если ты откроешь виски без меня!
— Я подарю тебе одну.
— Я знал, что ты меня обожаешь! Но что ты хотел?
— Эм… — Вэнь Нин ни с того ни с сего замялся.— Понимаешь, тут такое дело…
— Слушай, все разговоры, которые мне не нравятся, начинаются одинаково. — Вздохнул Вэй Ин, предчувствуя неладное. — Что у тебя случилось?
— Эм, нет, я в порядке, честно. Не волнуйся.
— Когда ты так говоришь, я начинаю еще больше переживать.
— Дело совсем не во мне… Знаешь… Ты говорил, что дружишь с женой Лань Ван Цзи…
— Э?.. Да, но… Какое это отношение имеет к тебе?
— Скорее, не ко мне, а к моему клубу… — Вэнь Нин вымученно вздохнул. — Просто… Господин Лань сейчас здесь…
— Чего?!
— И он… как бы это сказать… в общем, перебрал.
Вэй Ину показалось, что он только что услышал самую невероятную вещь в своей жизни. Лань Ван Цзи, этот мужчина, чей образ прямо-таки кричит о его благонравии, по словам Вэнь Нина, сейчас напивался в ночном клубе, месте, которое совершенно точно не подходило его статусу!
— Может быть, ты позвонишь его жене и она заберет своего благоверного? С виду, конечно, не особо заметно, что он сильно пьяный, но я не думаю, что такому человеку, как Лань Ван Цзи, стоит находиться здесь. Сам понимаешь, какие здесь кадры бывают…
— Подожди, ты сказал, что это не особо заметно, но он сильно пьян? В каком смысле?
— Он… Он выглядит обычно, но ведет себя… странно? — Вэнь Нин и сам не знал, как описать то, что видит, отчего его интонация прозвучала несколько вопросительно. — Да причем здесь это сейчас? Ты позвонишь ей?
— Нет, Яньли уехала. Тем более, сомневаюсь, что ей стоит видеть это… Ты не можешь найти кого-нибудь в его контактах?
—… Поэтому я и сказал, что он ведет себя странно… Думаю, ему придется покупать новый телефон… У меня чуть сердце не остановилось, когда он утопил две тысячи*** в стакане виски. Причем, это был не его виски.
Вэй Ин чертыхнулся.