Глава 4. Папа и мама (1/2)
— Виноват, был неправ, — страдальчески простонал Вэй У Сянь, смотря на друга самым несчастным взглядом из своего арсенала.
У него раскалывалась голова. Все, что ему было нужно, — такие манящие таблетки аспирина, которые держал Вэнь Нин. Сейчас У Сянь был готов продать за них душу. Вот Вэнь Нин взял стакан воды, после чего растворил в нем две таблетки и залпом выпил, краем глаза наблюдая за беспомощно стонущим другом. Вэй Ин сидел на полу, головой упираясь в диванную подушку в попытке хоть как-то облегчить боль. Его лицо скривилось в обиженной и вместе с этим страдальческой гримасе, что заставило Вэнь Нина слегка остыть и таки сменить гнев на милость.
— Я из-за тебя взял отгул на сегодня. — Хрипло сообщил он У Сяню. Вэнь Нин изнемогал от головной боли не меньше самого виновника ночного безобразия.
— Ну, хочешь, я сам его тебе оплачу? — Стонал виновник. — Я признаю свою ничтожность, о великий вершитель моей судьбы, только помоги страждущему, сделай милость.
— Еще раз предложишь заплатить за меня — пойдешь на работу прямо сейчас, без таблеток.
— Ладно-ладно! Я все понял! — Быстро согласился У Сянь, поморщившись от своего же резкого выкрика.
Вэнь Нин хмыкнул и пошел на кухню, чтобы налить еще воды. Мучить Вэй Ина на утро после пьянки изначально в его планы не входило. Обычно, если случалось так, что У Сянь слегка перебарщивал, он старался как можно быстрее облегчить и без того ужасное состояние друга, но сегодня, проспав от силы четыре часа и проснувшись с адской головной болью, ему впервые в жизни захотелось позлорадствовать. И кто сказал, что он, Вэнь Нин, мягкий и покладистый? Даже ангел во плоти превратится в лишь жалкое подобие постоянного оригинала, если выпьет столько, сколько выпил Вэнь Нин. Почему Вэй У Сянь не испытывал ненависти ко всему людскому роду, изнывая от похмелья, для него всегда оставалось загадкой.
Наконец, получив долгожданные таблетки, растворенные в воде, Вэй Ин успокоился и прекратил ныть. На несколько минут он завис, о чем-то усиленно думая, после чего спросил:
— А почему я к тебе заявился?
Вэнь Нин вытаращился на него, словно видит восьмое чудо света.
— Ты до сих пор не вспомнил? Сколько ты выпил?
— Мы разве не вместе пили?
— Вместе мы пили только с трех до четырех, а где ты пил до этого, я не в курсе, — пожал плечами парень. — Ты приехал ко мне уже готовенький и притащил с собой абсент.
— Мы пили абсент? — Вэй Ин даже побледнел от ужаса.
В действительности, как бы Вэнь Нин не восхвалял его поразительную способность запоминать все в мельчайших деталях, У Сянь помнил лишь один случай, когда ему в голову пришла «замечательная» идея выпить этот дьявольский алкогольный напиток. В том, что абсент придумали где-то в аду, Вэй У Сянь не сомневался. Так вот, после того раза молодому человеку казалось, что фразу «восстать из мертвых» придумали именно для таких ситуаций и специально для него.
— Мне же сегодня в ночную, — просипел Вэй Ин, уже заранее готовясь к букету невероятных ощущений, которые посетят его ближе к вечеру. Собственно, по этой причине Вэнь Нин взял отгул, несмотря на то, что его выходные уже закончились, — он был не в состоянии всю ночь находиться в клубе и страдать от головной боли, которая от громкой музыки только усилится. Вэй Ину блаженный сон не грозил: сегодня он не мог ни с кем поменяться. Ему оставалось надеяться лишь на то, что дети по его просьбе действительно не будут шуметь.
— Почему ты не подумал об этом перед тем, как пить? — Вэнь Нин забрался на диван с ногами, накрылся пледом и включил телевизор, поставив громкость на минимум. У Сянь перебрался поближе к нему, уютно устраиваясь под боком друга, после чего решил, что лучше и вовсе еще немного понаглеть и положить голову другу на колени. Вэнь Нин привычно начал перебирать его густые черные пряди.
— Я вообще не помню, о чем я вчера думал, — удовлетворенно промурлыкал Вэй Ин и закрыл глаза, позволив себе ненадолго провалиться в сон.
***</p>
Несмотря на откровенно чудовищное самочувствие, ровно в шесть часов вечера Вэй Ин прекратил жаловаться Небесам на отсутствие у себя мозгов. Здраво рассудив, что за все в этой жизни рано или поздно придется платить, он переступил порог детского дома и вымученно улыбнулся летящим ему навстречу деткам. Ближе к восьми У Сяню начало казаться, что жизнь намеренно решила продлить его наказание за единственный вечер слабости: малышня буквально разрывала любимого воспитателя на части, желая, чтобы Вэй Ин уделил время каждому. Дети дергали его во все стороны, висли на нем, скакали вокруг него и по нему, и все это естественно сопровождалось громогласными воплями. На принятие воспитательных мер у Вэй Ина уже просто не оставалось ни сил, ни желания. Он с замиранием сердца ждал того момента, когда ребят можно будет с чистой совестью уложить спать: все-таки он не посмел бы заставить их лечь раньше положенного ради лишнего часа тишины. Тем не менее, сегодня воспитатель как никогда прежде радовался раннему отбою.
Малыш А-Юань, пристально наблюдавший за ним, смотрел на воспитателя с неким сочувствием, хотя вряд ли понимал, что к чему. В группе, среди детей, он никогда не проявлял инициативы относительно возможности «поездить» по Вэй Ину. А-Юань обычно предпочитал отсиживаться где-нибудь в уголке, листая книжки с яркими картинками и тихонько играясь в свое удовольствие. Конечно, когда дети звали его в свой кружок, он не отказывался. Однако Вэй Ину всегда казалось, что он принимает предложение нехотя, совершенно незаинтересованный в шумных, подвижных играх. Казалось бы, У Сянь никогда не сможет поладить с таким тихим ребенком, ведь по натуре он сам — настоящая непоседа, совершенно неугомонный и суетливый. Недаром, директору Чану остается только вздыхать, наблюдая, как дети повторяют за Вэй Ином любое его движение, перенимают манеру говорить и держаться. Они с благоговением ловят каждую широкую улыбку учителя Вэя, копируют его жесты. Половина мальчиков из группы Вэй Ина теперь ходит, беззаботно закидывая обе руки за голову, девочки же используют его приемы против него самого: корчат милые рожицы и очаровательно надувают губки, после чего У Сянь готов капитулировать сию же минуту.
А-Юань на общем фоне выглядел самым рассудительным и серьезным, не поддаваясь настроениям группы и воспитателя. Но, как гордо заявлял сам Вэй У Сянь, еще никто не уходил от него, не поддавшись его очарованию. К А-Юаню у него был иной подход: раз мальчику нравится тишина, он может перестать дурачиться на часок-другой. Поиграв со всеми, никого не обделив вниманием, Вэй Ин садился рядом с Вэнь Юанем и молчаливо наблюдал за тем, что тот делает. Сперва малыш жутко стеснялся и пытался всеми возможными способами спрятаться от внимательных глаз: его маленькие, робкие, совсем еще неумелые пальчики то и дело дрожали, отчего игрушки выпадали из его ручонок, а страничка книги случайно рвалась. Это заставляло малыша А-Юаня расстроенно поджимать губки и изо всех сил сдерживать слезки. Но очень скоро мальчик привык к постоянному присутствию У Сяня и его доброй, ласковой улыбке. Его личико расцветало, стоило Вэй Ину присесть рядом и нежно взъерошить волосы малыша. А сколько счастья было в детских глазах, когда воспитатель брал его на руки! А-Юаню не хватило бы смелости подойти к Вэй Ину самому, как это делают все остальные, и молодой человек понимал это, стараясь исполнить каждую безмолвную просьбу.
Но сегодня любимый учитель был сам не свой, и А-Юаню хотелось расплакаться из-за этого. Он еще не мог четко объяснить, что творилось у него на душе: его чувства были слишком сложными и запутанными, отчего мальчик еще больше расстраивался. Все, что он мог сделать, — несмело подойти к Вэй Ину и неловко дернуть того за штанину. У Сянь сначала даже не понял, в чем дело, пока не посмотрел вниз. Увидев А-Юаня, смущенно краснеющего и отводящего взгляд, но упорно держащегося рядом с ним, воспитатель был просто-напросто сражен наповал.
— А-Юань? — Мягко позвал он. — Что-то случилось?
Мальчик помотал головой и прильнул к воспитателю еще ближе, обеими ручками обнимая Вэй Ина за ногу. Этот неуклюжий жест так растрогал молодого человека, что он едва ли не задохнулся от невозможности выразить всю свою нежность. В глазах снова защипало. Кое-как справившись с нахлынувшими эмоциями, он взял А-Юаня на руки. Крепко прижав мальчика к себе и зарывшись носом в его волосы, Вэй Ин пробормотал легкое «нет», против воли сорвавшееся с губ. Он будто хотел сказать А-Юаню, как сильно он не хочет отпускать малыша, но совесть отвратительным шепотом уговаривала его учиться жить без ребенка и не быть эгоистом.