1. История о том, как я умер... ну, или не совсем (1/2)

Единственное, о чём я мог думать сейчас, так это о том, как можно было так по-идиотски умереть? Нет, конечно, иногда я представлял себе, как внезапно меня таранит на светофоре грузовик и моё измученное тельце летит ещё добрых несколько метров, пока не приземляется посреди дороги, пока проходящие мимо люди наблюдают за всем этим рандеву. Но, чесслово, я и предположить не мог, что причиной моей поспешной кончины, станет, мать его, ! ГОЛУБЬ! Эта пернатая скотина испоганила мои планы на ближайший вечер, заставив мою душеньку, вместо допов по истории отправиться к боженьке в гости. Кстати, о них. Интересно, был ли хоть один прецедент или же я первый такой счастливчик, которому изгадили не только новую толстовку, но и лучшие годы жизни.

Наверное, я начал слишком издалека. Пожалуй, расскажу обо всё по порядку.

(´ ՞)ਊ(՞)</p>

Моя жизнь никогда не отличалась особой насыщенностью. Я не заводил новых друзей, не посещал любимые всеми тусовки или же рестораны, предпочитая отсиживаться на задних партах, лениво развалившись и пролистывая очередной комикс, да-да, я не слишком любил учиться. Да, и с поступлением в универ, что было уже чудом, практически ничего не изменилось. Меня не заботили свидания и случайные встречи, а от слишком шумных и надоедливых одногруппников можно было запросто спрятаться за невидимой стеной, что появлялась, стоило только заткнуть уши наушниками.

Кажется, теперь я понимаю, почему за глаза меня называли отшельником и придурком. К несчастью, в жизни, особо не имеющей какого-то слишком большого смысла, да и в целом, моего невидимого существования, всё же нашёлся и недостаток. И имя ему «Ли Минхо». Это уникальное создание с ангельским лицом, казалось безобидным, но только издалека. Достаточно ему было открыть рот, как из него начинало сыпаться столько мусора, словно где-то прорвало канализацию.

И не то чтобы я специально искал с ним встречи. Совсем нет и даже наоборот. По какому-то дурацкому стечению обстоятельств, этот гадёныш появлялся передо мной, как чёрт из табакерки, умудряясь вылавливать меня в самых неожиданных местах. До сих пор не пойму, почему из всех возможных людей, он выбрал меня, самого незаметного и спокойного, решив вдруг, что я самое большое недоразумение в его жизни.

Начиналось банально: мелкие пакости, колкости, подножки и издёвки. Но, со временем, становилось всё хуже и хуже. Дошло до того, что в один прекрасный день, он со своими дружками, что были не меньшими идиотами с айкью на уровне креветки, не подловили меня после уроков и не разукрасили моё личико, достаточно красивое, между прочим (а чего прибедняться; пожалуй лицо, это был ценный подарок, оставленный покойной матерью, но даже его я не смог уберечь), да так, что мне понадобилось не меньше недели, чтобы перестать носить дурацкие очки и маску.

Жаловаться кому-либо было совершенно бесполезным делом, поэтому приходилось терпеть подобное отношение и надеяться, что учёба пролетит незаметно и мне больше никогда не придётся видеть эту дурацкую рожу. Ох, как же я ошибался! Нет, ну действительно, а я ещё считал, что смерть это самое худшее, что со мной могло случиться… и как можно было быть таким наивным? Но, об этом попозже.

Единственным человеком, которым я действительно дорожил в этой жизни, была моя бабушка, что безоговорочно заботилась обо мне, ну, вот сколько помню себя, столько и заботилась. Жаль только, что не смог ей сполна отплатить за то, что она делала для меня. А её запах апельсинового мыла и свежего молока, кажется, до сих пор витают вокруг меня.

Бабушка частенько рассказывала мне о маме, какой красивой и доброй она была и, как до ужаса обидно, что я не смог провести с ней больше времени. Даже лица толком не помнил, а единственным напоминанием, что связывало нас до сих пор, было небольшое родимое пятно в виде полумесяца за левым ухом.

Последнее, что всплывает в памяти — жуткий и невероятно мерзкий сон, в котором чья-то липкая рука хватает меня за горло и тащит в сокрушающий ад. Обычно, на моменте, где меня дожирает обглоданный демон, я просыпаюсь. И в отличии от вымышленной руки, по-настоящему вспотевший, усталый и злой. Я давно привык к эти кошмарам, ведь они всегда заканчиваются одинаково, но собственный крик, что вырывается из самых глубин подсознания, превращаясь на выдохе в самый, что ни на есть реальный, пугает больше всего.

Что-то изменилось. В ту, мою последнюю ночь, ну… или не совсем, меня словно пытался кто-то растормошить. Противную и гадкую руку будто что-то обожгло и она поспешно попыталась скрыться. Я всё ещё летел прямиком в ад, но вдруг, словно Алиса, внезапно появившаяся с другой стороны заячьей норы, я приземлился на… облако?

Со мной, кажется, кто-то говорил. Я не мог разобрать ни слова, но почему-то был точно уверен, что обращаются ко мне. Шёпот, тихий, будто прикосновение весеннего ветра, окутывал меня, и стоило только привыкнуть к странному собеседнику, как я снова полетел в тартарары.

— Джисон~а, родной, пора вставать! Я уже приготовила завтрак.

Я слышал это уже миллион раз, но именно сегодня от этой фразы у меня сжалось сердце. Неужели, это было предупреждение? Может, ещё тогда стоило притвориться больным и никуда не пойти? Тогда бы я успел хотя бы попрощаться?

— Бабуль, — с аппетитом вылизывая всё до последней крошки, сыпал я предупреждениями и делился последними новостями, — сегодня уроков много, буду поздно! А ещё в библиотеку надо и преподаватель попросил с проверочными работами разобраться, так что ложись и не волнуйся обо мне!

— Бедный, совсем тебе загоняют. — качала головой старушка из стороны в сторону.

— Ничего, мне не сложно.

— Оденься потеплее и зонт не забудь, сегодня ливень обещали!

Я лишь хмыкнул что-то неразборчивое, на ходу завязывая шнурки поношенных кроссовок и натянув на плечи толстовку побежал на остановку.

В отличии от кучки мажоров, приезжающих каждое утро на новеньком авто, моим богатством, собственно, как и половины нашего университета, был обычный синий проездной — всего-то пара тысяч вонн и ты уже наслаждаешься бесконечной давкой, а в более удачные дни, даже открываешь для себя благодать в виде сидячего места. Вот они, прелести студенческой жизни!

Пока ехал всё думал о том, что же готовит мне сегодняшний чудесный, конечно, в кавычках, день, как тут, будто из забвения меня выдернул резкий звук удара. Я отпрянул чуть назад, умудрившись удержаться за поручень, но человек, стоявший рядом, так же как и я, немного испугавшись, опустил свою лапищу прямо на мои беленькие кроссовочки. Ну, блиин, ведь только-только помыл их! И когда по салону пронёсся облегчённый вздох, я, наконец, обратил внимание на источник всеобщей секундной паники. В окно троллейбуса, прямо напротив меня, в окно врезалась птица. Погодите, что? На мгновение, словно внутренне смеясь над подобной глупостью, я пустил лёгкую усмешку. Мне даже показалось, что подобно тому, как я ухмыльнулся, этот голубь насмехался надо мной?! Кажется, это заметил только я, потому как все остальные вновь окунулись в свои раздумья, или снова возвращаясь к новостным лентам в телефонах. У меня началась паранойя?

Я решительно готов был потратить весь день, вспоминая эту ехидную мордаху, если бы другая гадкая ухмылка снова не прицепилась ко мне. Не успел я зайти в аудиторию, где уже через несколько минут начиналась лекция по экономике, как громкий хлопок над головой, заставил меня окунуться в склизкий поток какой-то разноцветной краски, вперемешку с блёстками, конфетти и прочего дерьма. До меня долетал лишь противный гогот откуда-то сбоку, пока тяжёлыми каплями с моей чёлки стекало это болото, да и вообще, казалось, что это я уже превратился в одну сплошную грязевую кучу.

Это ж до какой степени нужно было меня ненавидеть, чтобы с таким упорством вставать каждое утро к первой паре, только чтобы приготовить очередную пакость? Ли Минхо отнюдь не был самым прилежным учеником, но как по часам воплощал свои «гениальные» идеи по моему уничтожению изо дня в день.

Все остальные уже давно привыкли к подобным выходкам, поэтому никак не реагировали, предпочитая молча отсиживаться, пряча головы за конспектами и учебниками. Ввязываться в разборки с задирами, с последующей вероятностью превращения в очередных жертв, было, наверное, не самым заветным их желанием. В какой-то степени, я их даже где-то понимаю.

— Как тебе наш подарок, Хан Джисон?

Владельца этого голоса, не скажу, что прямо мерзкого, как и сам обладатель, я бы узнал, даже будучи абсолютно слепым. Где-то на подсознательном уровне меня бросало в дрожь, хоть со временем я и научился оставаться совершенно спокойным. Проще было принять очередную порцию «приветствия» и пережить этот день, чем нарываться на ещё большие неприятности. Правило выживания номер 1: «Замри». Не подавать лишних звуков и не двигаться. В большинстве случаев, я спасался лишь так.

— У тебя же сегодня день рождения? Ну, вот, теперь ты как настоящий праздничный торт, только банта не хватает! — кто-то толкнул меня в плечо, пока я не подавая звука, лишь сильнее сжимал ручки сумки.

— Вот же невежда! — говорил уже другой, больно пиная меня по ноге, отчего я согнулся, хватаясь за ушибленное место.

— Когда получаешь подарки, нужно говорить «спасибо» или мамочка тебя не научила? Подожди-ка, она же умерла, вот и не успела научить такого отброса хорошим манерам!

Я бы терпеливо сносил всё, что продолжали выкрикивать эти болваны, если бы это касалось только меня. Но, как они смели тронуть маму? Мои плечи задрожали, а сердце наполнилось до самых краёв неистовой ненавистью, будто бы теперь я был сильнее их всех вместе взятых, в состоянии превратит их в пыль лишь одним касанием пальца.

Расправив плечи, я ухватил Ли за воротник джинсовки, всё ещё не говоря ни слова, будто лишь одними глазами передавая всю свою злостью, заталкивая её прямо под корку.

Он опешил, но не прошло и минуты, как нахальная ухмылка расползлась по его лицу, словно змея. Наклонившись вперёд, Минхо выдохнул мне в самое ухо:

— Не начинай того, чего не сможешь довести до конца. — тут же отбиваясь от моих рук и давая знак своим прихлебалам, что на этом можно и закончить.

(´ ՞)ਊ(՞)</p>

Похоже, лекция сегодня отменяется. При чём, не только по экономике. Запасной одежды у меня нет, а идти домой в таком виде совершенно сумасшедшая идея, так что единственным выходом остаётся, пожалуй, застирать одежду и подождать, пока всё высохнет. Жаль, что так же нельзя постирать и свою жизнь тоже — взял, да закинул в машинку на пару часов, избавился от всяких гнусных пятен и красота.

Я смотрел в своё отражение, рассматривая свою новую причёску, что теперь напоминала пластилиновую кучу, отдавая всевозможными цветами, при этом продолжая полоскать рубашку. Вероятно, её уже не спасти, придётся выкинуть, как только вернусь домой, а жаль, вещь-то была хорошая. Наверное, имея в гардеробе бесчисленную гору шмоток, Ли Минхо и остальные мажоры, готовя очередной розыгрыш, даже не задумывались о том, как много может вещь значить для другого.

На ум приходило лишь одно место, где я мог переждать, пока не высохнет одежда, поэтому захватив в охапку вещи, я перебежками устремился на крышу. Правилами было запрещено подниматься на верх, но особо это никто не контролировал, поэтому студенты частенько совершали подобные вылазки. Главное, не попасться на глаза преподавателям. Вряд ли они не обратили бы внимание на полуголого ученика, который зачем-то лезет на крышу. Благо, хоть тут мне сегодня повезло.

Бросив рубашку на первой попавшейся на моём пути, трубе, я прислонился спиной к холодной шершавой стене, устало прикрывая глаза. И как бы я не хотел сопротивляться, но дурацкие мысли, копошившиеся, словно муравьи в моей голове, словно нарочно утяжеляли мои веки, так что я просто поддался.

Наверное, я уснул слишком быстро, тут же очутившись, что… неужели на этом самом месте? Да вы издеваетесь, что ли? Пора бы начать читать больше книг, а то с фантазией совсем уж как-то плоховато. Хотя, с другой стороны, я был рад, что меня снова не тащили куда-то в глубины ада, да и то, вероятно, только потому, что я уже, собственно, находился в нём. Ведь по-другому назвать эти злосчастные «дружеские» встречи я не мог. Раздражающий хлопот крыльев и противное курлыканье становилось всё назойливее и назойливее, так что пришлось подняться и идти искать источник шума. Я вытаращил глаза, будучи возмущённым до глубины души и одновременно озадаченным.