4 (2/2)

К вечеру, Тайлер почти забывает о том, какой сегодня день, почти полностью отсиживает себе задницу, и почти ненавидит себя за то, что Джош оказывается приятной компанией. Тихий и не мешающий думать, когда нужно. Рассказывающий какую-то чепуху, когда это /необходимо/. И совершенно не мешающий работать. Он блять не человек, он ебанный золотистый ретривер, политый сиропом. В какой-то момент он оставляет Тайлера, только чтобы вернуться к нему с парой упаковок мороженного. Невозможно просто. Тайлер все равно не может расслабиться, конечно, но, блять, а когда он мог?

Когда солнце прячется и в парке зажигают фонари, Тайлер говорит, что они посидят тут еще полчаса и могут валить.

И внезапно для него самого, как только он говорит это вслух, мозг решает напомнить ему, что сегодня, эй, сегодня /воскресенье/.

Он представляет, как потащится по намозолившим глаза улицам домой, тихо проскользнет мимо семейного ужина (какая же у него примерная семья, вау, наверное, они все до сих пор читают молитвы за столом), запрется в своей комнате, закинется парой таблеток и уснет.

И он старается не представлять, что, вообще-то, таблеток можно выпить и не две.

Твою мать.

– Заебись, – говорит Джош, и Тайлер привычно раздражается, но с другой стороны, это заставляет его хоть немного поднять голову над поверхностью того дерьма, что крутится у него в мозгу, – И куда потом?

– Я – домой, ты – мне похуй, – Тайлер немного трет виски, смотря на экран смартфона.

Он чувствует, что Джош раздумывает, прежде чем спросить:

– Эй, Тайлер, – его голос тише, чем был, он хрипловатый, как будто им по девять и Джош хочет рассказать ему о страшной заброшке, – Ты как?

– Лучше всех, – Тайлер ненавидит эти вопросы, Тайлер хочет, чтобы от него отъебались. Тайлер хочет отъебаться от самого себя.

– Окей, просто… – Джош замолкает не договорив, и откидывается на скамейку.

Проходит какое-то время, прежде чем Тайлер со вздохом бурчит “прости”, уже готовый к тому, что Джош пошлет его, или начнет стебаться, и просто, Марк прав, сегодня он еще большая задница, чем обычно, и Джош тут совсем не при чем. Тут, вообще-то, никто не при чем.

Но Джош как будто оживает, улыбается, показывая зубы, хлопает его по колену, говорит, что все нормально, и хэй, он не принимает ничего на свой счет, он же помнит, и все в порядке. Тайлер очень хочет, чтобы все было в порядке.

– Слушай, а тебе прям надо домой? – Джош подает голос тогда, когда они почти вышли через центральный вход.

Тайлер молчит.

– Просто, может, хочешь сгонять со мной куда-нибудь? – Джош пинает мелкий камень под ногами, – Тут есть классный стадион, но он типа заброшен? Не знаю. Я набрел на него недавно, люблю там пить пиво. Иногда.

Тайлер в курсе, что тут есть стадион, и даже помнит год, когда там последний раз проводили игру для малышни, и еще, Тайлер тогда был в баскетбольной команде, и они даже прошли куда-то там, и он терпеть не мог играть на том открытом стадионе, и терпеть не мог зудящий на затылке внимательный взгляд отца, и боже, блять, нахуй этот стадион.

– Сорян, чел, я не особо фанат свиданий, – тянет Тайлер, и хохотнув, Джош пихает его в плечо.

– Пошел нахуй, Тайлер Роберт Джозеф. Пошли, я угощаю, – он отворачивается от него, уверенно шагая в обратную от дома Тайлера сторону, – Кто-то же должен вытаскивать твою депрессивную жопу развеяться.

Тайлер кривит губы. Люди их возраста часто употребляют названия разных болезней неправильно, он привык, и он вообще не душнила, чтобы кого-то поправлять, но что-то в тоне Джоша было такое, будто он действительно сказал это серьезно.

Он легко догоняет его, и Джош говорит что-то вроде “так держать”, и Тайлер пихает его локтем.

– У меня нет депрессии, – зачем-то бурчит Тайлер. И Джош смотрит на него слишком внимательно, всего пару секунд, но Тайлер ежится. И потом, Джош отводит взгляд и легко говорит:

– Да, как скажешь, /друг/.