2 (2/2)

Тайлер ждет пару секунд, ожидая продолжение трепа, но кажется, он все-таки еще способен отбивать желание с собой общаться, не прилагая особых усилий. Настоящий талант.

Удовлетворенно отпивая от банки еще раз, он разворачивается на пятках и идет в сторону пикапа. Кажется, он видел, как Ник закидывал пакет со сладостями куда-то в кузов. Время жарить маршмеллоу, они же, блять, на пикнике.

Он слышит, как парень тихо следует за ним. Конечно, в его состоянии ему может мерещиться, ему и без “допинга” часто мерещится всякое, и он типа, привык, но, когда он садится к костру, новый знакомый садится рядом, соблюдая, впрочем, тишину и дистанцию.

Тайлер решает не обращать внимания. Наверняка чел просто ищет компанию, ведь к этому моменту половина из приехавших уже не совсем здесь, а те из них кто еще может ходить разбредаются от их импровизированного лагеря, кто любоваться природой и вести классические нетрезвые разговоры, а кто… Ну, а кто-то – Брендон.

“Да” – злобно думает Тайлер, “Бедолага. Марк Эшельман, мерзавец, завез тебя в лесную глушь, с незнакомыми отбросами штата Огайо, и бросил совсем одного на произвол алкоголя и безнаказанности. Свобода – тяжелое бремя на плечах современной молодежи. ”

Парень слева прыскает в кулак смехом, и Тайлер резко поворачивает к нему голову. Вот бля. В этот раз он точно сказал вслух.

Это что-то вроде его вредной привычки. Ребята уже не обращают внимания, да и трезвый он это лучше контролирует. Но в такие моменты как сейчас, его сознание раз за разом игнорирует грань между реальностью и пространством его головы. Даром, что язык тяжелее ворочается – не помогает.

Нет, он не сказал чего-то стыдного, по его собственному скромному мнению, мысль острая и вполне удачно сформулирована. Просто, он вроде как, не собирался поддерживать светские беседы с раздражающим его тонкую душевную организацию элементом.

– Окей, – со смешками в голосе говорит парень, – Теперь я верю, что ты там был. В церковном приходе.

Теперь Тайлер неожиданно для себя хихикает. Ничего особенного, просто, в редкие моменты, когда он снимает с разума поводок, как сейчас, он не может перестать играться со словами, и, ну, “церковный приход”, это, наверное, когда тебя нанюхивает сам Господь Бог, и боже, блять, как это сейчас было /богохульно/.

Его – теперь, благодаря Тайлеру, – все-еще-собеседник, ворошит пальцами кудрявую челку, и Джозеф лениво отмечает, что волосы красные. Близость костра позволяет увидеть краску на завитках, пока те путаются в пальцах. Тайлер с силой заставляет себя отвести взгляд, потому что залипнуть можно на что-то поприятнее, например, на костер, и ох да, на костре же можно жарить зефир.

Он шумно разрывает пакет, концентрируя все внимание в руках, чтобы ничего не рассыпать, и рассеянно оглядывается в поисках палок или чего-то такого, чтобы насадить зефирки.

Рука с зажатой тонкой веткой оказывается в поле зрения чуть резче, чем хотелось бы, но Тайлер находит в себе силы забрать ее из руки красноволосого Джимбо Джета, и ставит пакет на землю, между ними.

Какое-то время он смотрит на их плавящиеся в костре маршмеллоу, пока парень рядом не пихает его руку:

– Блять, чел, он горит!

Тайлер тушит маленький зефирный факел резко взмахнув им в воздухе и дует на почерневшую сладость. А потом говорит:

– Так вкуснее.

И невозмутимо откусывает, обжигая рот.