Утэна привыкает... и не привыкает (1/1)
Утэна привыкает, что в Академии Оотори есть проблемы со временем. Или это у времени проблемы в Академии? Сколько здесь минут в часе и сколько часов в дне? Всегда ли это постоянная величина? Сколько длятся уроки? Одни — только начались и уже закончились, хотя за это время они успели написать два теста. Другие — длятся и длятся минуты, часы и возможно дни. Сколько времени идти от одного здания до другого? Это всегда разная величина. Что было вчера или позавчера еще понятно, но что было неделю назад, а что - месяц? Иногда ей кажется, что дни не идут один за другим, а существуют все и одновременно. Как будто есть только бесконечно сейчас, растянувшееся на вечность. Утэна с пониманием смотрит на Микки с его секундомером. Но знает, что он бессмыслен — часы всегда показывают то, что должно быть. А вот есть ли это на самом деле?
Утэна привыкает к дуэлям. Теперь дуэлянтов из Совета сменили новые — странные люди с туманными глазами и черными розами на груди. Новые и новые люди зачем-то хотят победить Утэну и убить Химэмию. Зачем? И почему после поражения они все забывают? Нет, Утэна не будет задаваться этими вопросами, она привыкает. Их лица сменятся, одно за другим, и Утэна не запоминает их, она привыкает. Правда, она боится однажды увидеть перед собой кого-то близкого, с черной розой и пустыми глазами. Только кого?
Утэна привыкает к Химэмии, и к своем долгу защищать ее. Химэмия. Всегда такая милая, тихая, добрая и... покорная. Утэна внимательно следит за всем, что говорит ей, но боится, что однажды может сказать что-то во сне. Она старается не думать о том, что Химэмии говорили ее предыдущие чемпионы.
Утэна не привыкает к Акио.
О, это так странно. Утэна приходит к нему так часто. Сначала ей было неловко, но ведь Акио говорит, что она может приходить когда хочет. И она приходит. Но все же как это странно. Этот гигантский проектор-телескоп, огромные окна от пола до самой крыши башни, белые диваны, белый ковер, чай и печенье. Диваны такие удобные, с бархатистой обивкой, так приятно трогать ее ладонями. Ковер мягкий, пушистый, так приятно вставать на него босыми ногами. Днем окна открыты, из них такой захватывающий дух вид на город и на океан, а вечером Акио закрывает тяжелые металлические ставни и включает проектор. Осенние созвездия, зимние созвездия, галактики и скопления, любой уголок космоса, который он захочет видеть. И который захочет видеть Утэна. Как же все-таки это странно. Он рассказывает о Сириусе и Бетельгейзе, Утэна — о тестах и экзаменах, он — про Туманность Андромеды и Магеллановы Облака, она — про одноклассников и баскетбольные матчи. Кажется, Утэна может рассказать Акио все на свете.
И она все не может привыкнуть.
Будто она нашла в пустыне оазис с темным бездонным тихим прудом, в котором как в зеркале отражается ночное небо и бесчисленные звезды. Она хочет сидеть у этого пруда вечность. Такое щемящее чувство. Будто она через сто лет скитаний вернулась домой.