Глава 4. Булка со снегом (2/2)
Злобно цыкнув, он уселся обратно.
(У этого парня совершенно отсутствует понятие «здравого смысла».)
Впрочем, зачем оно ему?
(Он мне кого-то напоминает…)
Пока не могу понять, кого именно.
И что-то мне не хочется это выяснять…
— Этот тоже никто не купил… Эй, ты куда собрался? Сперва забери весь этот хлеб! 20000 йен за штуку.
— Обдираловка.
А не тем же самым занимался Оцуки, когда пытался впарить мне визитки?
Кажется, я понял, по чьим стопам пошёл этот человек.
(Лучше бы мне ретироваться, пока не поздно…)
Пока он не опомнился…
— Подожди-ка… эй, поганец, на тебе что, форма той же школы, что у моей дочурки?
— В городе всего одна старшая школа. Разумеется, на мне эта форма.
— Не-е-е-е-е-т, теперь так просто не отвертишься!
(Вот же чёрт…)
— Так ты друг Тидзуру? Надо было раньше сказать.
— …Вы меня с кем-то путаете. Ну, я домой.
— Ещё чего. — он подходит ко мне и хватает за плечи. После чего тащит в дом… с какой-то небывалой силищей.
(Ты мне сейчас переломаешь всё…)
Я пытаюсь сопротивляться, но мои усилия не значат ровным счетом ничего. Он даже не почувствовал.
(Кто бы мог подумать, что я СНОВА попаду в какую-то донельзя идиотскую ситуацию…)
…
……….
…………….
— Похищение несовершеннолетних незаконно, вы в курсе?
— Ха-ха-ха, а ты смешной! Только вот странноватый слегка.
Не хочу слышать это от него.
— В любом случае, я всегда рад видеть в своём доме друзей Тидзуру. Не обижайся, парень.
Синие волосы. Огромная физическая сила. Высокий. И с исключительным характером.
Простейшим дедуктивным методом истинная личина этого чудака была вычислена.
(У меня неприятности? Или всё хорошо?)
Совершенно не представляю, как вести себя рядом с ним.
Он совершенно непредсказуем.
Часть 4</p>
</p>
— А теперь жри весь этот хлеб.
— …
— Что? Я проявил жест доброй воли по отношению к другу своей любимой дочурки, а ты смотришь на меня как на какого-то бандита?
— …Что такого в этом хлебе, что вы так отчаянно пытаетесь мне его впарить?
У Мистера Накамуры внезапно проявился пот. Он остановился в своем трындении и начал лихорадочно что-то обдумывать.
— …Он нормальный.
— Это должно меня обнадёжить?
— Он точно нормальный. Забирай.
— Неубедительно.
— Чёрт!
И тем не менее я взял один. И надкусил.
Накамура буравил меня своим уничтожающим взглядом словно в предвкушении.
— ….
Тщательно пережевал.
— ……
Вкус… довольно необычный.
Не могу разобрать.
(Чего он туда добавил?)
Ощущение донельзя странное.
— Отлично. Теперь докажи, что выучил мои уроки этикета, и скажи, что он вкусный. Я жду.
— У него нет никакого вкуса. Вы забыли положить туда специи.
— В этом и вся идея, кретин! Диетический хлеб!
Теперь ясно, почему его никто не покупает.
Это полный бред.
— *Цык*… Не знал, что моя Тидзурочка водится с такими…
— Если я вам не нравлюсь, то могу уйти хоть сейчас.
— Сидеть, Шалопай! Мы подождём, пока она не придёт.
— …Как вам угодно.
— Если что, это она приготовила. Не я. Это всё она. Это её идея. Чёрт… столько ингредиентов… и всё впустую!
Ещё недавно он был готов убить меня, а теперь катается по полу и плачет словно ребёнок.
— Я дома! — со стороны пекарни пронесся тонкий женский голос.
— О! А вот и наша принцесса! — радостный папаша помчался к выходу. Его настроение резко изменилось с идиотского на идиотско-радостное.
Похоже, его дочь вернулась.
Теперь-то я спасён? Или нет?
Что-то мне нехорошо.
Из-за идиотской ауры вокруг этого папаши обстановка разрядилась, но теперь меня снова одолевает волнение.
Чем я думал, когда пошел в гости к её отцу? Неужто надеялся, что мы разминемся?
Мне страшно?
— ….
Страшно любопытно.
Наоборот.
В здании клубов я спасовал, но теперь появился ещё один шанс.
И теперь сбежать не выйдет.
Внутренние часы дали сбой. Теперь они меряют одну секунду за вечность.
Я сглатываю.
— …
Я понял это ещё когда увидел вывеску с фамилией. И убедился от одного взгляда на её отца.
Накамура Тидзуру.
— Ко… Кохай-кун?
Девушка, которая призналась мне в любви.
Девушка, которая должна была умереть.
Девушка, ради которой я пожертвовал собой.
Но…
…Ничего из этого никогда не происходило. Попросту… кануло в небытие.
Моя память меня подводит?
Я сошёл с ума?
Это всё похоже на какую-то злую шутку.
(Стоит ли переживать?)
Теперь всё стало как прежде. Так, как и должно быть.
Моя ложь осталась нераскрытой. Была стёрта из истории.
У меня нет никаких обязательств перед ней.
Больше нет нужды врать и использовать её чувства в своих целях.
Мне даже извиняться теперь не за что.
Следовательно, мне нечего здесь делать.
Но я здесь. Всё-таки я здесь.
Какого чёрта… я сюда припёрся…?
(Я… не знаю…)
Мне просто захотелось. Просто…
(Просто хотел убедиться, что с ней всё в порядке.)
Мне нужно уйти.
Нужно…
Вернуться обратно. К своей жизни до всего этого.
Не втягивать посторонних.
Забыть о ней и жить дальше. В одиночестве.
Так будет лучше. Для всех.
— …
Но тело не двигается. Оно сопротивляется голосу разума.
Я победил. Сам себя.
(Не могу я её бросить.)
И пусть любви сейчас нет… ничего не мешает ей появиться позже.
Я прослежу, чтобы на этот раз всё протекло естественным путём.
Без лжи и манипуляций.
Морально и этично.
Это и будет… моим извинением.
Иначе совесть ни за что не оставит меня в покое.
Часть 5</p>
*Шорох ткани*
Только что у стоящей в проходе девушки упала сумка.
Она стояла в оцепенении, не в состоянии вымолвить ни слова.
Кажется, моё присутствие здесь повергло её в глубокий шок.
(Сколько месяцев прошло? С тех пор, пока мы виделись в последний раз.)
Если отталкиваться от моих внутренних часов, то… где-то около трёх месяцев.
Но мои часы не соответствуют текущей действительности.
(Значит, почти год?)
Довольно внушительно.
Хотелось бы верить, что рассинхронизация моего внутреннего времени с настоящим не достигнет сумасшедших значений.
(А то в последнее время я стал много чего забывать.)
Раздумывать о всяких эфемерных вещах прямо посреди трогательного воссоединения конечно верх бестактности.
(Наверное, мне стоит что-нибудь сказать?)
Или за меня это сделает её эксцентричный папаша, что всё только испортит.
Я робко машу рукой.
— Привет.
Она ударила себя по лицу, затем нахмурилась, словно только что проснулась, и…
— Мне нужно в уборную.
Затем она убежала, и в проходе появился папаша. Явно озабоченный чем-то.
— Ублюдок…
(Что на этот раз…?)
— Стоило моей дочурке увидеть твою мерзкую рожу, как у неё сразу живот скрутило! Ты точно её друг?
— Эм…
— Ха-ха-ха, расслабься, я шучу.
— …
— Но рожа у тебя и правда не ахти. Что это за покерфейс? Ты вообще умеешь улыбаться?
— Нет.
— Вот и оно. Но ничего страшного. Моё идеальное лицо с лихвой компенсирует твою унылую физиономию.
Довольная ухмылка.
— Сам себя не похвалишь, никто не похвалит, хм…
— Чё ты там вякнул…?
Готовность убивать.
— Кхм… так вот в кого Семпай такая красавица…
— Ааа… Это ты верно подметил. Хе-хе…
Витание в облаках.
(Купился…)
Этим парнем не так уж и сложно манипулировать.
— А ты славный малый. — Он «легонько» хлопает меня по спине.
Мои лёгкие разрывает на части.
Эта сила абсурдна. Он, конечно, выглядит спортивно, но не до такой же степени…
(Существуют же законы физики, чёрт побери!)
Кое-как мне удается это выдержать и не начать плеваться кровью.
С этой семейкой совершенно точно нельзя портить отношения.
— Папа! — Кажется, Семпай что-то разозлило. Она впопыхах стояла и буравила взглядом идиота-отца.
— Да, дорогая моя? Твой тон… неужели хочешь послушать историю о том, как ты появилась на свет? Ну хорошо, слушай…
— Не увиливай!
— Что случилось-то?
— Пожалуйста, не издевайся над Кохай-куном. Иначе я ОЧЕНЬ сильно разозлюсь.
(Ура. Меня защищают. Как мило.)
Папаня от таких слов аж побледнел. Теперь ясно, кто в доме хозяин.
— Моя кровиночка, ты всё неправильно поняла. Мы с ним лучшие друзья, понимаешь? Это мужская солидарность. Какая может быть дружба без подтруниваний друг над другом, верно?
— …
— А ты чего так тупо уставился? ВЕРНО же?!
Он надеется на то, что я подыграю, тем самым спася его шкуру.
— Просто размышляю, что с такой семьей лучше не связываться.
— Ха-ха! Видишь, мы уже не разлей вода, он даже шутки отмачивает.
(У тебя пот ручьем с лица течет, батяня.)
— Чёрт бы тебя побрал!
Не надо орать мне на ухо…
***
— …
— …
— …
Неловкое молчание.
Накамура старший с умным видом сидел напротив меня и о чём-то размышлял, потирая подбородок.
Семпай же уселась рядом со мной.
(Кажется, ей нездоровится.)
Стоит нашим взглядам встретиться, так она тут же отворачивается и смотрит в стену, поджав губы.
А ещё она красная как помидор и постоянно ёрзает.
(Милашка… Тупой папаша, ты мешаешь, свали и дай нам спокойно поговорить!)
Никто не может вымолвить и слова из-за того, что он здесь.
Семпай может быть довольно настойчива, но, похоже, что у неё тоже есть свой предел.
(Так мы ни к чему не придём…)
Мне стоит уйти и попробовать завтра? Или начать разговор сейчас?
Без понятия, о чём говорить…
— Дочурку я тебе не отдам! — внезапно выпаливает он.
— Эм…
— Только не такому хиляку как ты. Подкачайся, набери, не знаю… килограмм сорок, вот тогда, возможно, ЛИШЬ ВОЗМОЖНО, я подумаю. Хотя нет, даже так, не мечтай об этом. Вали домой, короче.
— Ладно, тогда я пойду.
— Уже сдаёшься?! А ну стоять! Если ты мужик, то должен отбить её силой!
— Так что мне делать-то?
Он выгоняет и не пускает меня одновременно. Так и умереть можно.
— Хотя знаешь… — завороженно сказал он, глядя на меня. — Твой вечный покерфейс. Это выглядит… ну, знаешь, как его… эмо, типа. Стильно и круто. Тебе бы ещё волосы краской залить и пирсинг сделать, вот тогда вообще зашибись, да-да-да. Да?
(А можно не трогать моё лицо во время разговора…?)
— Йо-о-оу! Да, именно так.
— Не понимаю, о чём вы.
— Йе-ес, именно так. И пусть ни одна мышца не дрогнет.
А затем он смачно закурил.
Какую же едкую дурь он дует…
— Будешь?
— …Нет.
— Вот и правильно…
*БАМ*
А затем он рухнул на пол.
(Больно наверно…)
— НЕ СМЕЙ ПОЗОРИТЬ МЕНЯ ПЕРЕД КОХАЙ-КУНОМ, ТУПОЙ ТЫ ПАПАША!
Семпай зарядила ему ногой по голове. Вертикальный удар огромной силы. Странно, что он вообще не помер от такого.
— Кха…. Прости меня, солнце, такого больше… кхе-кхе… не повторится…. — Впервые слышу такую интонацию в человеческом голосе.
Теперь ясно, кто в этом доме хозяин.
Лучше лишний раз не злить стоящую рядом со мной краснющую как помидор девушку. А вместо этого использовать как козла отпущения её отца.
Да. Так и поступим.
(Я ведь не сказал это вслух?)
Часть 6</p>
Семпай силой вытаскивает меня из дома на улицу.
Пар из ушей и красная как рак. Её можно понять — иногда из-за выходок своего отца мне хотелось провалиться под землю. Впрочем, почему иногда? Отец ни разу не совершал при мне благородных поступков.
Пытается отдышаться, все ещё держа меня за руку. Нервно вытирает пот со лба.
Верхней одежды на нас нет, а на улице мороз.
А мне хочется… Хм…
— Ты в порядке? У тебя всё лицо красное.
— А? М… Да…
Я прикладываю свободную руку к её лбу.
— Температуры вроде нет. Хм…
Семпай немного трясет. Ещё немного и я смог бы разглядеть звездочки, летающие вокруг её головы.
Обычно вся такая собранная и хладнокровная, она полностью расклеивается, когда дело касается меня.
Это лестно, и от этого хочется дразнить её ещё больше.
(Лучше не выходить за рамки приличия.)
А не то рискую испытать на себе великую силу физики.
Прямо как сейчас.
Семпай от напряжения сдавила мою руку «немного» сильнее чем раньше. Но я невольно стиснул зубы.
(Абсурд…)
Легонько трясу рукой, дабы напомнить о себе совсем уж растерявшейся Семпай.
— Ой! Прости! — Она тотчас отдёргивает руку и в панике отворачивается. Затем закрывает лицо руками и садится на крыльцо.
Краем уха слышу (выдумал) её самобичевание: «Какая же я дура…»
Кажется, я уже видел её такой раньше.
Хотя нет, показалось.
Тихая истерика. Но на этот раз она не вызвана чем-то серьёзным. По крайней мере, мне так кажется.
Выдохнув очередной клуб пара, я…
— Думаю, мне пора.
Семпай резко вскакивает.
— Стой! П-подожди немного, хорошо?
— Да?
— Прости за отца. Он любит вести себя странно. Если бы я знала, что ты будешь здесь, я бы ни за что не допустила… такого… Мне очень, очень жаль!
(Ты слишком серьёзно ко всем относишься.)
— Увидимся в школе.
— …Ты не злишься?
Хочется рассмеяться, но не выходит.
(Какая же она милая…)
Чёрт!
— Было даже весело немного…
— Ха-ха, да… — Она натягивает на себя улыбку, словно до сих пор не может избавиться от чувства стыда.
— Я зайду в клуб как-нибудь.
Наконец-то решился…
Лучше поздно, чем никогда.
И кажется, даже лучше, чем рано.
— Буду ждать!