Глава 13. Запутанные чувства (1/2)

Непостоянство ума не заразительно для сердца: можно менять мнения и сохранять свои чувства.

Пьер Бошен</p>

Лучшей новостью, которую могла услышать Бамблби, была новость о том, что она идёт на поправку. Энергон и искра восстановили свои функции, так что скоро и все повреждённые системы тоже должны были наладиться. Пусть фембот до сих пор ощущала слабость во всём корпусе, это было лучше, чем находиться в кромешной тьме оффлайна.

Теперь Бамблби начинала каждое утро и заканчивала каждый вечер небольшим обходом всего ремонтного шатра. Пусть расположение отделений было не таким далёким друг от друга, этого хватало для того, чтобы каждый раз Бамблби валилась на платформу без сил, но с каждым разом она проходила на один круг больше.

Вот и теперь, обходя шатры по пятому кругу, Бамблби наблюдала целый развёрнутый городок. Там где была шахта, теперь было место для склада, у подножия горы расположились казармы, сбоку ремонтные шатры и в середине всего командный центр и столовая. Война войной, а куб энергона по расписанию.

В такое раннее время уже были слышны громогласные приказы Айронхайда с равнины, которая находилась недалеко и где проходили тренировки. Бамблби вдруг осенило, что она может присоединиться к остальным. Она направилась в сторону равнины, как её окликнул красивый голос медсестры, что всё это время присматривала за ней.

— Куда это ты направилась, дорогуша? — Элита сложила манипуляторы на грудной пластине и грозно сверлила удаляющуюся спину разведчицы. — Я сказала: стой!

Вот ведь неблагодарная юнгфем! Элита тут из корпуса вон лезет, чтобы Бамблби не перенапрягалась, а эта фем делает всё наоборот! Элита согласилась на предложение Прайма присмотреть за неугомонной разведчицей только из-за того, что просил именно он. Она правда пыталась быть улыбчивой и доброй, и ей это, кажется, удавалось, потому что каждый раз, когда Элита тащила на себе обессилившую разведчицу, та дарила ей раздражённый, но виноватый, а потом и благодарный взгляд.

Вот и сейчас она развернулась и неловко улыбнулась. Фем была до ужаса милой — Элита признала это и сама не могла не поддаться очарованию этих голубых окуляров: Бамблби была ещё таким спарком. На таких мыслях Элита всегда обрывала себя. Не хватало ещё привязаться к ней.

— Пойми, твои системы должны полностью восстановиться, прежде чем ты будешь ходить на эти тренировки, — терпеливо объяснила Элита, когда разведчица подошла.

А Бамблби не хотела понимать, она хотела лишь быстрее прийти в форму. И кроме занятий тренировками, которые заставляли энергон двигаться в магистралях быстрее, а импульсы от нейросети пускать по всем электросетям к конечностям, которые плохо слушались, она не видела других вариантов.

Прайм в прошлый раз сказал ей слушаться Элиту. Бамблби-то и Рэтчета не всегда слушала, а здесь какую-то медсестру надо. Но когда та показала, что с ней лучше не шутить, Бамблби поняла, почему к ней приставили именно её. Помимо своей основной работы, которая состояла в присмотре за тяжелоранеными в последнем бою, Элите приходилось каждый вечер и каждое утро навещать разведчицу. Она имела удивительную способность появляться там, где была не очень нужна.

Такое внимание надоедало. Хотелось почувствовать силу корпуса и гидравлики, но Би запрещали брать в манипулятор что-то тяжелее кубка с энергоном. Быть бессильной и беспомощной фем шаркануться как надоело. Пусть ей и разрешили ходить во круг медицинских шатров, разведчице было мало. А бегать ей не позволила Элита. Вот и сейчас медсестра ворчала про неразумность разведчиков.

Постепенно в искре Бамблби зарождались злость и нелогичная обида на всех и вся. До безумия счастливые Арси и Тейлгейт, вечно жужжащие Элита и Рэтчет, что и шагу не давали ступить. Санстрикер и Сайдсвайп, которые вечно подкалывали по поводу её беспомощности, предлагая проводить обессиленную фем куда она соблаговолит сказать. Даже Прайм злил тем, что больше не навещал её. И Джаз, забежавший к ней на пару кликов, смотрел как-то с жалостью, справляясь о её состоянии. На вопрос Бамблби о том, где сейчас Второй Прайм, лейтенант ответил, что тот отправился в Иакон, когда прибудет обратно — неизвестно.

Вечерами же, когда Элита забирала её, Бамблби тупо пялилась в стену или потолок — зависело от её положения — и понимала, что в груди скопился клубок из чувств, что не находили выхода. Бамблби ощущала, что была похожа на бомбу. Одно действие — и её разорвёт.

***</p>

По прибытии в Иакон, с главной станции Оптимус сразу направился в штаб. Летя обратно в город Автоботов, Прайм думал, что скажет Верховному. Он не был уверен в том, что Сентинел будет его слушать, но тому придётся. И теперь, стремительно пересекая площадь перед Штабом, Оптимус знал, что выскажет всё, что думает о нынешней ситуации. Он не хотел бы ругаться, когда идёт война, но если Верховный не будет его слушать, а тем более слышать, ему ничего не останется кроме как вызвать Сентинела Прайма на бой, чтобы в конце концов отобрать всю власть и вести войну так, как должно.

На улице было не так много автоботов, как и в здании. Стремительно залетев внутрь, Прайм вдруг осознал, что им руководила злость. Прохладный воздух коснулся корпуса, остужая не только его, но и голову Прайма. Собственное поведение ему напомнило о безрассудности Бамблби, когда та слепо кидалась на всех, кто был хоть как-то против неё. Вот и Оптимус поддался спаркской обиде.

Стравив разгорячённый воздух, Оптимус очистил сознание. Никаких ругательств, никаких боёв. Мирно, тихо, оперируя аргументами. Именно таким был Оптимус Прайм. Сперва слова, и лишь в крайнем случае кулаки.

Железная дверь кабинета отъехала в сторону и явила Оптимусу Верховного, что сидел за столом.

— Проходи, Оптимус, — поприветствовал он, отрываясь от датапада и поднимая на него взгляд. — Мне доложили, что ты прибыл в Иакон.

— Не сомневаюсь, — отозвался Оптимус, проходя вглубь просторного кабинета.

Прайму редко когда удавалось посетить этот кабинет. Но с тех редких раз здесь ничего не изменилось: огромное окно справа, стол напротив двери, да стеллажи с датападами слева. Абсолютно жёсткие условия, ничего лишнего. Даже кресел для гостей и посетителей не было, но Оптимусу они не были нужны.

— Несколько орнов назад, — начал Второй Прайм без хождений вокруг да около. — Мне довелось пообщаться с Ультра Магнусом. Удивительно, что такой преданный, сдержанный и строгий до кодекса автобот, настолько сильно был недоволен командованием, что позволил себе высказать нелицеприятное мнение. — Прайм выдержал паузу, неотрывно глядя в заинтересованные окуляры Верховного. — Лишь одно меня интересует: какие доводы были у вас для того, чтобы не высылать поддержку армии на границу Симфура? Мне казалось, что этот рубеж важнее захвата Гелекса.

Оптимус на миг понял, что в его искре наконец-то воцарился полный покой, только лишь небольшое волнение играло где-то на периферии, и то потому, он не знал, чем всё закончится. Послушает ли его Сентинел, поможет ли Оптимус Ультра Магнусу?

Молчание затянулось. Сентинел оглядывал Оптимуса и думал, что шарков юнглинг наконец вырос. Он был недоволен — Верховный Прайм это видел, но сам Оптимус не допускал какой-либо фамильярности. Пришёл спокойно поговорить, обсудить, но не ругаться. Сентинел был доволен, да вот только с таким положением он действительно был виноват.

— Да, я виноват, Оптимус, — кивнул Верховный, принимая свою ошибку. Прайм только нахмурился, не ожидая таких слов. — Количество добываемого энергона сократилось, и первым делом урезали поставки в армии. — Да, Оптимус заметил это по двум дивизиям у стен Гелекса. — Из-за резкой нехватки энергона солдаты отказываются выступать, а дезактивировать каждого второго недовольного слишком жестоко. Теперь то, что принадлежало солдатам, направляется в города на производства, на заводы и…

— Вышестоящим, — закончил за Сентинела Оптимус, обдумывая положение. Забастовка целого корпуса — это реальная угроза положению всех автоботов.

— Именно. И я позволил этому случиться. Боялся, что потеряю расположение министров, боялся остаться без поддержки, а, как ты знаешь, большинство предприятий в их манипуляторах, у них крутятся и кредиты<span class="footnote" id="fn_28410492_0"></span>, и энергон. А для работы всех их предприятий требуется и то, и другое, — разочарованно высказался Сентинел, крутя пишущее перо в пальцах.

— Сентинел, а разве Элита не наследница военной компании Норсток? — подал идею Прайм. — Пусть она отправится на место, ты провозгласишь её новым генеральным директором, как Верховный Прайм. Отрежешь бывшему директору все пути поставок энергона, а Элита, я уверен, возьмёт в свои руки производство и заставит работать всех. Будут недовольные — так пусть начнёт угрожать им снижением выплат. А с остальными министрами вам придётся держать слово самому. Если опять будут недовольны — угрожайте. Военное время никто не отменял, не хотят сотрудничать — пойдут обычными рядовыми в армию в самое пекло на фронт. — Сделав паузу, Оптимус вспомнил, что упустил самое главное. — Сейчас главное восстановить прежний уровень поставок энергона армиям. Только потом нужно объяснить всю ситуацию, поскольку, как я понимаю, количество энергона сокращается с каждым ворном. Нас послушают, Сентинел. Матрица не просто так нас выбрала, а к выбору матрицы прислушиваются все, ведь таков выбор Праймуса.

Сентинел позавидовал простоте мыслей Оптимуса. Он, в отличие от Верховного, был в некотором роде свободен. Провернуть такое будет сложно, понадобится достаточно много времени, ресурсов и сил самого Сентинела. Но он был благодарен Оптимусу за примерно намеченный план действий. Младший придал ему уверенности, напомнил, шарк подери, что они всё же Праймы и им должны подчиняться.

— И, Сентинел, — отвлёк его от мыслей вокодер Прайма. — Нужно поставить максимально короткий срок исполнения планов.

— Например?

— Три декацикла. Две дивизии первого корпуса сейчас находятся на границе Гелекса, весь третий корпус на границе Симфура, а второй находится в вашем подчинении в Иаконе. Помимо второго корпуса, здесь располагаются элитные войска Альфа Триона и полиция. Их хватит для обороны города до прибытия основной армии, поэтому лучшим решением будет отправить именно незадействованный второй корпус на границу с Симфуром, а две дивизии первого корпуса оставить у Гелекса, чтобы не сдавать позиции.

Сентинел только покачал головой. Может всё-таки зря он подозревал Оптимуса в связи с Мегатроном? Верховному не хватало одной головы на ведение государственных и военных дел одновременно. Может, пора отдать войну в манипуляторы Оптимуса? Матрица выбрала его в начале всей неразберихи, так может он наконец поведёт их к светлому будущему?

— Хорошо. Сегодня мы с тобой должны будем чётко знать, что делать в дальнейшем. А потом я открою тебе доступ ко всему, что так долго утаивал, за исключением пары вещей. У старика ведь должны остаться свои секреты, верно? — задорно произнёс Сентинел, щуря оптику.

Второй Прайм был ошеломлён. Мало того, что его выслушали, так ещё и признали наконец. Слава Праймусу, он справился.

«Жаль, что гордиться мною некому», — промелькнула в ЦП обиженная мысль, но она тут же угасла, вытесняемая другими, более важными.

***</p>

Бамблби не знала что с ней творится. Недавно прошедшая церемония вхождения в связь бондмейтов между Арси и Тейлгейтом прошла хорошо. Церемония проходила в небольшом кругу друзей, среди которых была и Бамблби. Но, к огромному сожалению, заместо того, чтобы радоваться за подругу, разведчица ощущала лишь недостойную зависть.

Когда она увидела их такими счастливыми, держащимися за манипуляторы, Бамблби вдруг вспомнила, как несколько декациклов назад Оптимус сжимал её манипулятор в приободряющем жесте. И в искру ужалило; один раз — и весьма болезненно. Но этого хватило, чтобы настроение испортилось окончательно.

Даже на этом празднике актива она была одна. Айронхайда и Джаза не позвали, так как они выше по званию, следовательно, с ними скучно, Рэтчет просто не согласился, а Элиту никто не знал так хорошо. Были близнецы, но их поведение в последнее время сделало их последними, с кем фембот хотела бы проводить время.

И Прайм всё не возвращался. И дурацкий мешок для отработки ударов был ужасно толстым, что при каждом ударе кулака тупая боль прошивала костяшки. И Элита с Рэтчетом, что не давали нормально заниматься физической подготовкой. И Джаз, что до сих пор молчал о прибытии Прайма. Весь этот ком негативных эмоций, который завязался тугим узлом, никак не хотел ослаблять свою хватку.

Ночной зал для тренировок был пуст, и только глухие удары по мешку и тяжёлое дыхание Би прерывали тишину. По лбу и спине девушки градом стекал пот. Тем не менее, вся запыхавшаяся и взмокшая, она методично пыталась разорвать мешок в клочья и отбить ко всем чертям кулаки — лишь бы не чувствовать себя слабой. Лишь бы не остаться снова наедине со своими мыслями. Лишь бы удары повторялись, да как можно громче. Сильнее удар — громче звук. Быстрее атаки — меньше моментов тишины. Сильнее, быстрее.

— Кого ты пытаешься так изувечить?

В миг оторвавшись от избиения мешка, подвешенного к потолку и закреплённому к полу, Бамблби уставилась на того, кто так её напугал. Почти что задыхаясь от скорости, с которой она колошматила, и усталости, разведчица пыталась отдышаться. И в тишине зала она поняла, что снова не знала, что чувствовала: радость от того, что Прайм наконец-таки вернулся, или злость, потому что на такой большой срок оставил их.