Часть 41. Нет пути назад (2/2)

— Если уж так приспичило, могли уйти в комнату, — подал недовольный голос Драко. Вот это да, Тео удивлённо посмотрел на друга. Он не просто при всех вышел с Гермионой из одной комнаты в обнимку, он поддержал её в намечающемся споре, друг против друга, слизерин против гриффиндора. Было лишь непривычно от того, что в двух командах были представители обоих факультетов, он привык видеть стычки факультет на факультет.

— О чём ты? — сложив руки на груди, непонимающе спросила Пенси, обратив внимание на Тео. Ужасная игра, подруга, даже я уже всё понял.

— Ты слишком громкая, Пенс, — тише ответил Драко и крепче прижал Гермиону к себе. Тео молча наблюдал за всем со стороны, он вдруг почувствовал себя как в театре.

— И что с того? — взорвалась Пенси, вскинув руки вверх. — Кого ты из себя строишь? Тебе можно быть с ней, — она небрежно указала на Гермиону. —

А если я совершаю подобное, так всё, катастрофа? — от этих слов Гарри непонимающе посмотрел на девушку рядом. Его задели эти слова, «подобное», не «любовь» или «отношения». — Ты бегаешь за ней ещё со школы, ты всех нас поставил под угрозу ради неё! — наконец, она выплеснула эмоции, что так долго держала в себе, высказала то, о чём думала и от чего страдала. Тео знал, что Пенси всегда была неравнодушна к Драко, а видеть его в обнимку с Гермионой для неё было ударом под дых.

— Лучше замолчи, — угрожающий голос Драко сосредоточил всё внимание на нём.

— Я же сказала, хватит! — хлопнув Драко по колену, отозвалась до этого молчавшая Гермиона и одарила его недовольным взглядом. — Хватит препираться, и так всё понятно! — обратив внимание на друга, Тео был удивлён тем, что весь его гнев в одно мгновение сошёл на нет. Когда Гермиона научилась этому?

— Да, Гарри, я люблю Драко, — призналась девушка и поднялась с места, встретившись с другом лицом к лицу. — Люблю ещё со школы, а вам не говорила, потому что знала, что не поймёте. На четвёртом курсе Снейп дал нам совместное задание, тогда всё и началось. Нет, к Рону я испытывала искренние чувства, и так же искренне любила, — упоминание умершего друга далось особенно тяжело, от чего голос девушки дрогнул, но лишь на миг.

— Всё началось сначала после войны, он нашёл меня и спас. Выходил, вылечил, и спрятал в укромном месте, где никто не сможет мне навредить. Он спас тебя только потому, что я попросила! Стал бы так рисковать, если бы не испытывал таких же чувств? — она не объяснялась, она рубила острым топором прямо по шее Гарри, и это было видно. Парень застыл на месте, внимательно наблюдая за подругой. Не понимал, но не смел сказать что-то против.

— А теперь ты винишь его в том, что мы лишь решили быть вместе? Ты серьёзно? Гарри, очнись! Мне плевать, что подумают другие, плевать, что ты будешь об этом думать. Я устала делать вид, что всё нормально, что мы должны быть врагами, потому что так положено. Ты сам неравнодушен к Пенси, или, думаешь, я этого не вижу?

— Я не сказал, что против, я просто не понимаю, — тихо произнёс парень, пристыженно опустив глаза. — Если бы ты сказала об этом раньше…

— Вы с Роном обвинили бы меня во всех смертных грехах! «Он ведь назвал тебя грязнокровкой, заучкой, ханжой, и оскорблял с первого курса!» Или ты думаешь, что могло сложиться по другому? Годрик, мы трое ненавидели его, я прекрасно это помню, но что я могу поделать, если испытываю такие чувства!

На миг Тео подумал, что мог бы вмешаться и закончить этот спор, но, поймав на себе тяжёлый взгляд Драко, опустил глаза на диван, продолжая молча слушать.

— Не всё же так просто, Гермиона.

— Просто, Гарри! Тебе не надоело всё так усложнять? К чёрту всё, к чёрту прошлое. У нас есть только будущее, я не знаю, смогу ли проснуться завтра, не найдут ли эту хижину через пару дней. Мне страшно каждый день знать, что мы на прицеле у пожирателей, теперь все мы! — она оборвала свою речь, лишь на секунду указав на Драко. — Он пожертвовал всем ради нас, ради тебя и меня, чтобы спасти! Гарри, открой, наконец, глаза! Если они со слизерина, это не значит, что должны быть плохими! — дыхание к окончанию громогласной речи сбилось, от чего грудь девушки неровно вздымалась вверх и вниз.

Гарри не нашёл в себе сил ответить что-то, возразить или попытаться вразумить подругу. Но для себя он отметил очень важную вещь: война изменила Гермиону, это больше не его добрая и неунывающая подруга. Это загнанный в клетку зверь, который боится всего на свете, от того и ведёт себя совсем нетипично.

— Я тебя понял, — несмело ответил Гарри, подняв голову и посмотрев девушке прямо в глаза. Всё-таки нашёл в себе силы, хоть это и было очень тяжело. В этом мире, наверное, только она у него и оставалась, до этого дня. Рон мёртв. Семья Уизли мертва. Джинни боится даже просто находиться рядом с Гарри. Теперь он был один. Снова.

— Надеюсь, — притворно спокойным голосом ответила Гермиона и вернулась на диван, слегка отстранившись от Драко.

Она всё понимала. Знала, что причиняет другу боль собственными словами, но такова была цена, она должна играть свою роль до конца. Держаться до победы.

***</p>

Поскольку день был испорчен с самого утра, каждый старался держаться обособленно друг от друга. Гарри и Пенси предпочли провести день, сидя на кухне и делая вид, что всё в порядке. Пенси хлопотала, как миссис Уизли на кухне, а Гарри, словно глава семейства, сидел рядом за обеденным столом. Наверное, каждый за это время успел отметить смену характера брюнетки, с какой, казалось бы, стати.

Тео предпочёл провести время в компании Драко и Гермионы, после тяжёлого разговора парень предпочитал не оставлять новую возлюбленную больше, чем на пару минут, от чего она была заметно раздражена. Но для себя он каждый раз подмечал, что подруга не пыталась избежать столь откровенного проявления близости. Да, её лицо нередко озаряло недовольство, но она не предпринимала попыток уйти в другую комнату или найти себе занятие, не требующее присутствия других людей. Она лишь покорно сидела рядом, поддаваясь в желание Драко крепко прижать её к себе.

В такие моменты Тео задумывался: с какой стати Драко стал таким? Конечно, он и раньше догадывался о тёплых чувствах со стороны друга, но не могло же это так на него повлиять. Драко с самого детства был холодным и закрытым, не проявлял открытых чувств, и, уж тем более, не выставлял чувства напоказ. Даже с матерью, которую он очень любил, был выдержан и спокоен. Истинный аристократ. Лишь в школе, с друзьями Драко позволял себе быть собой: смеялся, порой, даже сам шутил, позволял вольности и непристойные действия. Но так открыто свои чувства никогда не выставлял напоказ. Тео вспомнил, как во время отношений с Пенси Драко вёл себя сдержанно и не позволял вольностей, на людях никогда. За закрытой дверью спальни девочек друзьям часто доводилось слышать возгласы возбуждённой брюнетки, но на людях, и так открыто — никогда. Что сделала с его другом Гермиона?

— Хватит лезть не в свое дело, — послышался раздражённый голос Драко в голове Тео. Ну, конечно, как он мог забыть. Малфой всё и всегда контролирует. Каждого из них.

— Я вот чего не могу понять. А с какой стати ты стал таким? — задавать вопрос вслух не было нужны, Тео знал, что Драко услышит это обращение.

— Не твое дело, — холодно и по факту, безапелляционно, не позволяя продолжать эту тему. Но это был бы не Тео, если бы его можно было так просто остановить.

— Как же, — мысленно хмыкнул парень и подтянул свисающую с дивана ногу, положив на другую под себя, обратив свой взор к другу. — Салазар, ты же никогда таким не был! Ты не играешь на публику, ты только смотришь. Тем более, при Поттере, с какой стати? — теперь его мысли занимал лишь этот вопрос. Он буквально не узнавал друга, от чего на душе становилось неспокойно.

— А тебе какое дело? — наконец, Драко сдался и посмотрел на друга в упор. Тео оказался прав. Его детский друг и правда изменился за прошедший год. За то время он привык, что Драко всегда скрывал истинные эмоции за маской безразличия, от того был буквально шокирован, увидев смесь гнева и закипающей магмы, что была готова к предстоящему извержению вулкана. Она смогла снять его маску.

— Вы оба мне дороги, — даже в собственной голове его голос притих от испуга. — Ты же сам на себя не похож, — смешок про себя, горький. — Она будто сама не своя. Что вообще с вами творится?

— Хочешь повторить судьбу Поттера? — Драко презрительно бросил мимолётный взгляд на Гарри. Этим вечером парень был угрюмым, даже больше чем обычно. Сидел в полной тишине, лишь изредка отвечал Пенси на вопросы короткими фразами, даже смотреть жалко.

— Хватит, — подала тихий голос Гермиона, обратив на двух парней рядом своё внимание. — Даже слепой поймёт, что вы ругаетесь, хоть и мысленно, — её голос был уставшим, измученным. Она говорила тихо, достаточно, чтобы Тео и Драко смогли её услышать, но не так, чтобы потревожить Пенси и Гарри. — Как два ворчливых старика, — последнее она добавила тише, снова устремив взгляд к огню в камине.

Оба замолчали. Не хотели продолжать перепалку. Драко тяжело вздохнул и обернулся к девушке в собственных объятиях, спрятав лицо в копне густых волос, которые когда-то называл «вороньим гнездом». Тео в знак недовольства сложил руки на груди, но от своих мыслей не отрёкся.

***</p>

На следующий день их появление вместе уже не вызывало такого ажиотажа, как днём ранее. Тео поприветствовал сонного Драко просто взмахнув рукой в воздухе, Пенси крикнула «Доброе утро!», стоя у плиты, Гарри промолчал.

На душе Гермионы словно скреблись кошки. Гарри не заслужил такого, не он должен был попасть под её горячую руку, только не он.

— Можно? — робко спросила Гермиона после пары стуков в дверь спальни, где нашёл своё убежище Гарри. Он отсиживался в комнате сразу после обеда, не смог найти в себе сил оставаться в компании змей, хотя, после случившегося, всё же занял с Пенси освободившуюся комнату. Так они решили объявить себя парой, хоть и не говорили об этом вслух.

— Заходи, — спокойно ответил Гарри, не отрывая глаз от книги.

Гермиона нашла друга лежащим на кровати с книгой о травологии в руках. Серьезно, Гарри? Думаешь, я поверю, что тебе это интересно? Эту книгу Гермиона попросила принести, когда решила развести небольшой огород в их старом домике, всё, что угодно, лишь бы не скучать. К сожалению, при побеге они не смогли унести с собой много вещей, этой книге повезло больше остальных.

— Может прогуляемся? Погода хорошая, — а что ещё она могла сказать? «Прости, Гарри, я наговорила тебе всё это лишь потому, что играю роль перед Малфоем, чтобы завоевать его доверие и его руками закончить эту войну»? Гарри, конечно, это поймёт, но никогда не поддержит подобной идеи. Это низко, и, как минимум, аморально. Гарри слишком правильный человек, такие долго не живут. Но она не Гарри.

— А он тебя отпустит? — наигранный голос, презрительно бросил книгу на собственный живот, и, наконец, посмотрел на подругу, в первый раз с последнего их разговора.

— Я думаю, он не будет против, — стыдно, очень стыдно. Она чувствовала себя провинившейся ученицей перед директором. Видимо, часть старой Гермионы до сих пор давала о себе знать.

— Тебе лучше спросить, а то снова изойдёт в не себя от ярости, потеряв из виду, — снова поднял книгу, закрывшись ею, будто щитом. И правильно, и поделом. Она виновата, она это заслужила.

— Ну хватит тебе! — уверенно заявила Гермиона и быстрым шагом отмерила расстояние, разделяющее двух очень близких друзей, сведя его на нет. — Травология? Ты серьёзно думаешь, что я поверю, что это тебе так интересно? — Гермиона нагло вырвала книгу из рук парня, захлопнув в руке. — Признаю, я не права, что сорвалась на тебя. Прости. Но и ты меня пойми, это так тяжело, год за годом скрывать ТАКОЕ от вас. Но как я могла признаться? Вы бы возненавидели меня! Да я и сама себя за это ненавидела. Но, Гарри, чему суждено быть, того не миновать! Я не могу вернуть время вспять и заставить себя разлюбить его!

— Жалко, маховика нет, — про себя сказал Гарри, отведя взгляд в сторону. Неуместная шутка, но подействовала лучше любого умиротворяющего зелья.

— Ты серьёзно? — Гермиона невольно улыбнулась. Искренне, как давно не улыбалась, и он это заметил.

— Достать бы один, — он повернул голову и посмотрел на подругу, одарив её доброй, ответной улыбкой. — Сколько всего можно изменить, ты только представь… — горько уусмехнулся, поняв, какую глупость сам сказал.

— Нельзя так кардинально менять прошлое, ты же знаешь. Мы не можем изменить то, что уже произошло, иначе всё пойдёт по-другому, — серьёзно заявила она, продолжая легонько улыбаться. Теперь это была его подруга, умная, и всегда серьёзная Гермиона.

— Мы лишь можем подстроить события так, чтобы они не меняли сути настоящего, — улыбнувшись уголком губ, ответил Гарри.

— Именно, — присев на край кровати, тихо добавила девушка.

— Я скучал по такой тебе, — так тихо, как только мог, боялся признаться самому себе в том, что уже никогда и ничего не будет, как раньше, они не будут теми, кем были раньше.

— Я тоже, — всплакнув, ответила Гермиона и бросилась на друга, крепко обняв за шею. Она врезалась в парня всем телом, как могла. И, насколько хватало сил, была готова сжимать его шею до хруста. Гарри не отступал подруге в стремлении стать как можно ближе, сведя руки на её спине, прижал к груди, насколько мог, чтобы не причинить боли, это было бы лишним сейчас.

— Я скучаю по нему, — плаксивым голосом, прижавшись к его плечу, пробормотала Гермиона и сорвалась, начав громко рыдать. Слишком долго держала всё в себе, слишком любила его и не была готова так рано потерять, рана до сих пор кровоточила, ведь никто и не думал заняться лечением.

— Я тоже, — робко и тихо, за звуком голоса последовал тихий всхлип от слёз.

Она была рада стать для друга утешительной подушкой, жилеткой для слёз. Это было нужно, нужно им обоим, выплакать всё, что они хранили глубоко в душе и могли доверять лишь друг другу. В этом мире они остались одни.

— Мне так его не хватает, — голос в конец сорвался от слёз и страданий, от чего она крепче прижалась к другу, подняла руки к голове, прижимая их к собственному плечу, оно успело намокнуть.

Он ничего не ответил, лишь громче шмыгнул носом, сняв очки. До судорог в руках стирал новый поток слёз, что так и норовили вырваться из глаз. Гарри понимал, что теперь в их Трио он единственный, кто сможет защитить подругу. Рона больше нет. От этого на сердце становилось только больнее и хотелось кричать во всё горло, до немого хрипа, позволить боли вырваться наружу, дать такую необходимую разрядку. Но он понимал, что не может позволить себе такой роскоши, не сейчас. Он больше не оставит её одну, больше не позволит причинить ей боль. Они были вместе с самого начала, будут вместе и до конца.

— Какой у Малфоя план? — собрав гриффиндорскую решимость, громко спросил Гарри, вытирая льющиеся из глаз слёзы тыльной стороной ладони, поспешил надеть очки, чтобы скрыть красноту.

— Мы это не обсуждали, — шмыгнув носом, она поспешила повторить движения друга и избавиться от дорожек ненавистных слёз, непонимающе посмотрела на него. Нет, всё она понимала, но не думала, что он решится на это так быстро.

— Пора начинать действовать, — решительно произнёс Гарри и серьёзно посмотрел на подругу, сведя брови к переносице. Увидел её взгляд и не стал медлить. — Надоело мне сидеть в четырёх стенах и ждать, когда за нами придут.

— И что ты предлагаешь? — слышать собственный голос было страшно. Она сама заварила эту кашу, сама всё начала. Но теперь, когда её Гарри был рядом и рассудок медленно возвращался в стабильное состояние, становилось до ужаса страшно даже подумать о чём-то подобном.

— Он не знает, что я жив, может быть, догадывается, но не уверен. В пророчестве было ясно сказано: «Один не может жить, пока жив другой». Он умирает, я это знаю, я это чувствую! — последние слова он отметил, повысив голос, от чего она обратила на него испуганный взгляд. Ей снова придётся вернуться туда, снова стать заложницей войны, снова этот бесконечный ад. — Не смотри на меня так, Гермиона! — решительно, ни капли страха или сомнения в голосе. — Ты знаешь, что я это так не оставлю! Мне надоело хоронить друзей, надоело ждать нового утра с надеждой, что я смогу прожить ещё один день. Хватит отсиживаться в углу, пора действовать! Они не ожидают нападения, просто не знают, что мы способны на это! Я слышал, что Орден до сих пор существует! Мы найдём их, заручимся их поддержкой и нападём сами!

— Гарри, это слишком опасно! — сама не поверила собственным словам. Где же её решимость? Где готовность действовать? Где, чёрт подери, храбрость?

— А когда было не опасно? — вопрос риторический. Конечно. Он видел, как пелена паники медленно накрывала её глаза, полностью отстраняя рассудок на задний план.

— Гермиона, очнись! — резко схватил за руки и сильно тряхнул, приводя в чувства, что немного помогло. А дальше как обухом по голове. — Малфой теперь тоже в опасности, подумай о нём! Если его поймают, тем более, если я или ты будем рядом, думаешь, по головке погладят за самовольную отставку из пожирателей? — больно, в самое сердце, знал, куда нужно бить. Всё понял.

— Теперь мы все в опасности, ты сама мне это говорила вчера. Думаешь, я рад сидеть сложа руки? Рад, зная, что в любой момент они могут заявиться в эту хижину и убить нас? Хватит! Мы не скот, мы не позволим так с собой поступать!

— Гарри, мне просто страшно, — снова сорвалась и начала плакать. Стала слишком нежной, слишком сильно открылась перед другом, потеряв всю решимость. Как глупо.

— Мне тоже, Гермиона! — снова слегка встряхнул, чтобы следующий удар точно почувствовала. — Вспомни Джинни, что они с ней сделали! Она ведь просто была моей девушкой! А что они сделают с нами? Что сделают с тобой и со мной, что сделают с НИМ? — снова прямо в сердце. Больно, как от раскалённого ножа, пронзающего самое сердце. Её собственная маска начала давать трещины.

— Мы же не можем просто заявиться к ним и начать сражаться в открытую? — пробормотала сквозь слёзы, больше не могла их сдерживать. Он слишком сильно надавил, заставив воображение рисовать ужасающие картины.

— Мы и не будем! — решительно заявил Гарри и внимательно посмотрел в глаза подруги напротив, снова взял за локти, желая передать энергию, которой зарядился сам. — Послушай, мы найдём орден, объединим наши усилия. Я уверен, как только они узнают, что мы оба живы, решимости у всех прибавится! Найдём его последний крестраж и ударим в самое сердце. Растоптаем эту проклятую гниль!

— А если не получится? — зерно сомнения уже дало отравленный росток. Но он не собирался позволить этому сорняку продолжать расти в её сердце, вырывал с корнем, захватывая каждый корешок на пути.

— Получится! Я тебе обещаю! Вспомни, когда мы ушли из школы и отправились на поиски его крестражей, не было никаких гарантий, что у нас хоть что-то получится. Нас могли поймать, убить, сдать ему в плен и всё бы закончилось намного раньше. Но мы живы, мы с вместе. Не отрицаю, были ошибки. Я просчитался, выйдя с ним в открытом сражении, мой просчёт. Но больше я подобного не совершу, не поддамся на глупую провокацию. Я вынес из этого свой урок!

— Но с нами был Рон! — и это было ударом в его сердце, своеобразным ответом, который достиг нужной цели. Огонь в глазах Гарри медленно гас, теряя всякую надежду. — Мы всегда были втроём! — продолжала давить от страха, просто не знала, как поступить иначе. Не была готова потерять то, что снова обрела благодаря другу.

— Ну и пусть! — громко опустив глаза, слишком громко. Снова поднял голову, задрав подбородок, только больше стал уверен в собственных намерениях. — Нам его не вернуть. Как бы ни хотелось, как бы ни было тяжело но он… — резко оборвался. Больно было произносить это вслух. —Он уже не вернётся. Он мёртв, Гермиона.

Она сдалась. Как бы ни было тяжело и грустно, Гарри был прав. Его больше нет с ними. Больше никогда не будет вечно веселящего их, а иногда даже раздражающего, их Рона. Он мёртв. Она и так знала это уже очень давно, но получить такое подтверждение из уст Гарри оказалось намного больнее, чем она ожидала. Она не готова, она просто не может продолжать то, что сама начала. Она не может, она хочет сдаться, во всём ему признаться и рассказать, по какому плану действовала, зачем сблизилась с Драко и какие цели преследовала.

— Гарри, я хочу рассказать тебе … — оказывается, говорить это вслух даже сложнее, чем об этом думать. Она устало закрыла глаза, спрятав лицо за дрожащими от волнения руками. Как в таком признаться? Как сказать Гарри, что она, его подруга Гермиона, больше не та, кем была раньше, совсем не та. — Я …

— Не надо! — прервал парень напротив, убрав её руки с лица, крепко сжав в собственных ладонях. — Ты не сможешь сказать ничего нового, я всё знаю, — прозвучало даже более уверенно, чем она ожидала, и на мгновение она искренне испугалась, при этом ощутив лёгкую волну облегчения. — Больше ничего не будет так, как было раньше. Эта война изменила всё, я это прекрасно знаю. Но мы живы, и мы должны двигаться дальше! — и все её надежды разбились о бетонный пол камеры для пыток. Он ничего не знал. Даже не догадывался. — Я готов принять то, что теперь ты с Малфоем, — сказал так, как будто сам в это не верил, или просто не хотел. — Но я всё равно не понимаю, как ты можешь, это же Малфой! — Гарри поднял непонимающий взгляд, с которым ей пришлось столкнуться. — И всё же, я понимаю, всё изменилось, мы изменились. Я не могу говорить тебе, что это плохо, я сам веду себя не лучше. Никогда бы не подумал, что смогу найти в Пенси что-то хорошее, — прозвучало, как укор самому себе. — ЧЧёрт я думал, что это будет Джинни, она должна быть рядом со мной сейчас! — его глаза опустились к ногам, и она поняла, как больно было сказать это вслух.

— Не надо! — храбро произнесла Гермиона, понимая, что в любой момент Гарри готов сорваться. — Ты прав. Эта война слишком нас изменила, нас всех! — и это её точка. Конец, бесповоротный и не подлежащий пересмотру. Она никогда не сможет признаться, почему именно начала всё это. Никогда не сможет рассказать Гарри, что на самом деле испытывает рядом с Драко. Никогда и ни за что. Во всяком случае, не сейчас. Точно не сейчас. Теперь это её маска, и она будет её носить. Будет, потому что просто никогда не сможет больше снять. Больше не позволит себе этого сделать. Потому что больше у неё нет пути назад.