Часть 14 Порочный круг (1/2)

Его терзают ужас и сомненье,</p>

Внутри его бушует бездна Ада:</p>

Он носит Ад в себе и вкруг себя</p>

И, как бы место ни переменял он,</p>

Уйти от Ада может так же мало,</p>

Как убежать от самого себя.</p>

</p>

Джон Мильтон</p>

Великолепный легиллимент, черноволосый темноглазый красавец Том Реддл умел располагать к себе людей в годы молодости. Непревзойденное применение ментальной магии открывало ему в чужих сердцах любые сокровенные секреты. Он мог первоклассно притворяться, чтобы вызвать чувство жалости, поклонения или любви до истерического дурмана. Это позволяло легко завладеть интересующим его артефактом или ценной информацией.

Поразительная внешняя привлекательность делала его потенциально первым сердцеедом Англии. Дамы страстно желали этого загадочного юношу, хотели принадлежать ему хоть до последней капли крови, восторгались до самозабвения. Но как чистокровные волшебницы, так и магглорожденные ведьмы были ему одинаково безразличны. Он редко снисходил до одной из недостойных, и никогда не увлекался. Любая чувственная чепуха вызывала лишь гримасу презрения, так портившего безупречные черты. Зачатый и выросший без любви и чьей-либо искренней заботы, он так и не научился даже принимать чужие теплые чувства к себе. О том, чтобы любить в ответ не могло быть и речи. Том осознавал своё отличие от всех прочих людей, включая собственных верных сторонников, но никогда не видел в этом своего уродства, скорее напротив, гордился, словно бесчувственность возвышала его над миром обычных смертных.

Беллатриса Лестрейндж делала всё, чтобы завоевать его расположение с того момента, как примкнула к Пожирателям Смерти вместе с супругом. Она годами мечтала о Темном Властелине. В своей безрассудной болезненной страсти отчаявшаяся ведьма даже дошла до любовного зелья. И подобно своему жестокосердному-красавцу отцу Волан-де-Морт всё-таки влюбился. Одержимая последовательница заполучила недосягаемого кумира в свою постель.

Однажды после грандиозной попойки и последовавшей на ней оргии Северус, который был менее пьян, чем другие, проснулся среди ночи от бешеных криков, доносящихся из спальни повелителя. Он видел до этого Беллатрису, весь вечер не сводившую глаз с Волан-де-Морта, знал о ее чувствах, которые она никогда не пыталась скрывать, и логично предположил, что это могли быть ее стоны. Но когда он явился к господину утром, то сначала подумал, что ошибся и опрометчиво принял за крики любви агонию при пытках, и Беллатриса была жестоко наказана накануне за какую-то провинность. На руках чернели пятна синяков, губа разбита, на шее синие следы от сжимавших ее пальцев. Она выглядела вовсе не как счастливая новобрачная, а скорее, как жертва допроса с особым пристрастием. Но при этом глаза ведьмы горели дьявольской радостью. Ее кумир вальяжно развалился в широком кресле, а сама Беллатриса свернулась калачиком подле его ног и с рабским поклонением положила голову ему на колени. Мужчина лениво поглаживал ее черные кудри и вдруг резко схватил женщину за волосы, вынуждая посмотреть себе в лицо. Снейп услышал обрывок фразы:

— Если ты еще раз напоишь меня этим, клянусь, я раздавлю тебя...

Из чего Северус понял, почему Белла оставалась в комнате господина на ночь. Получалось, что великий темный волшебник всё-таки смог пересилить действие любовного напитка, в отличие от своего маггла-отца, и к моменту появления слуги уже вернулся в свое обычное состояние. Снейп никогда не узнал, были ли побои нанесены женщине уже утром, когда Волан-де-Морт начал приходить в сознание или же еще ночью, как проявления безудержной взаимной страсти.

Но не только женщины попадались на крючок одурманивающей харизмы Темного Властелина. Этот волшебник мог и на мужчин производить удивительное действие. Он знал, как подобрать слова, чтобы непонятым, отвергнутым, пострадавшим от издевательств и травли юношам, таким как сам Северус, внушить жажду власти и мщения. В период Первой Магической войны молодые сторонники готовы были носить его на руках, как человека, впервые внушившего им уверенность в своих силах. Того, кто открыл им всю мощь и бесконечную притягательность темной магии. Волан-де-Морт мог бы достичь небывалых высот в своих завоеваниях, выйти далеко за пределы Великобритании, собрать сторонников по всему миру, как Геллерт Гриндевальд, если бы больше делал ставку на умение покорять души, а не калечить их. Но его тяга к достижению целей именно путем насилия была выше, чем ориентация на результат.

Пока Том учился в Хогвартсе, он легко играл роль милого умного сиротки. Ему сочувствовали все преподаватели, включая Минерву Макгонагалл. Им неустанно восхищался Слизнорт. Его декан даже определил для колдографии юного таланта место в первом ряду, как подающему наивысшие надежды. Том был тем бриллиантом высшей пробы, которым так жаждал увенчать свою корону этот честолюбивый коллекционер. Абсолютный идеал. Чистый гений. Да, в студенте была некоторая странность поведения.

”Но что ж, заумник, они часто бывают с особенностями”, — успокаивал себя Гораций.

Волан-де-Морт мог бы уже стать Министром Магии, править Англией, но был изгнан и долго скитался в лесу, брошенный всеми, именно потому, что применял слишком много жестокости. Иногда даже по отношению к своим же сторонникам. Малфой, Каркаров, Долохов, Эйвери, Мальсибер, оборотень Фенрир, никто не отправился его искать, кроме сумасшедшего Барти Крауча младшего. Потому что власть и вседозволенность, которые он предлагал им в качестве приманки, не окупались в глазах большей части свиты. Цена привилегий была слишком высока. Любого могли неожиданно покарать за неудачу самым изощренным способом.

Так же в рядах Пожирателей Смерти не было единого понимания, за что они бьются. Все знали, хоть и боялись говорить об этом вслух, что среди них больше половины полукровки, да и сам Темный Повелитель был таким. Сторонники из Министерства Магии, даже уверовавшие в идеи чистоты крови, всё ещё держали дистанцию. Одно дело симпатизировать идеалам сохранения власти древних магических родов, другое отстаивать это лично, пытая невинных жертв. Многие были бы готовы закрывать глаза на чужие жестокости, но обошлись бы без активного соучастия. Тонкокожие работники Министерства охотно доносили Волан-де-Морту, помогали в осуществлении определенных интриг, но не отрезали себе путей для отступления. Потому вербовка новых Пожирателей Смерти шла теперь труднее, чем во время Первой Войны.

Когда Том Реддл только появился на арене магической Англии, то он немедленно стал символом долгожданного возврата к корням и традициям. Красивый, умный, и талантливый юноша самозабвенно говорил о былом величии и прекрасной эпохе Салазара Слизерина, который был слишком добр к магглорожденным волшебникам и допустил их обучение наравне с первыми домами Англии. А слабохарактерные чиновники Министерства Магии век за веком даровали столько вольностей и прав магглам, что теперь у волшебников не осталось никаких преимуществ. Их заперли, как гордых орлов в клетках. А наглые голуби позволяют себе не испытывать не малейшего страха и порхать перед ними, уверенные в своей безопасности. Но пришло время забрать себе то, что всегда принадлежало по праву волшебникам: власть над миром людей. Магглы должны служить чистокровным магам, выполнять любые приказы, а не наслаждаться равноправием с ними. Что позволено Мерлину, то не позволено Ланселоту. И многие светлые головы кивали ему в ответ.

Молодой оратор клеймил позором отступление от идеалов чистоты крови и попрание первоочередных прав волшебников, как первопричину упадка, который тогда переживал колдовской Туманный Альбион.

Но потом началась эпоха страшного террора. Слабостью Волан-де-Морта оказалась любовь устраивать шоу из убийств. И вот Англия на несколько лет получила абонемент в первый ряд в своеобразный Театр Смерти, организованный вчерашним романтичным борцом за идеалы предков. Несколько лет пропадали люди и маги, изуродованные тела находили тут и там.

Бывало, что несколько ночей подряд в небо взмывали ядовито-зеленые черепа со змеями, внушая вселенский ужас в сердца зрителей. Было много и идеально нетронутых трупов. Испуганные лица и отсутствие каких-либо ранений указывали ясно на Непростительное заклинание убийства. Его излюбленное средство. Чьи-то смерти были понятным делом, но другие казались ужасной нелепостью. Ходили слухи о жутких пытках и леденящих кровь оргиях Пожирателей Смерти.

Не было никакой реальной нужды кидаться убивать беззащитного младенца, не зная даже толком, какого из двух детей, родившихся в июле, следует предпочесть. Вполне можно было за годы рациональной подготовки поймать сомнительно-вменяемую Трелони и выпытать у нее полный текст пророчества. А потом уже решить, как быть дальше. В таком случае, это была бы задача для несчастного Северуса, выкрасть чудаковатую пифию и доставить ее Повелителю. Зельевар валялся бы сам на полу с лицом, перекошенным от смертельного ужаса, если бы не сделал этого. Но Снейп никогда не получал такой приказ.

Темный Повелитель даже не задумался тогда о том, всё ли пророчество он услышал или только малую часть. И вот два ненавистных члена Ордена Феникса и их годовалый малыш были спешно приговорены им. Этой смертью Волан-де-Морт хотел не только обеспечить свою безопасность, но и показать неспособность Дамблдора защитить своих сторонников. Дать понять своему давнему врагу и учителю, что тот мальчик, которого старый директор забрал когда-то из приюта, стал величайшим волшебником и превзошел его во всем.

Честолюбивый психопат был так возбужден от предвкушения своей абсолютной победы, что даже не применил никакой пытки к безоружному Джеймсу Поттеру, вышедшему ему навстречу. Волан-де-Морт легким взмахом руки расправился с этим неудачником, мнящим себя препятствием для него, как откидывают мешающий камешек с дороги, и двинулся к его беззащитной жене, склонившейся у детской кроватки. В голове уже рисовалась огромная метка в черном небе, которую он запустит, дабы вся Англия узнала о его победе над Альбусом Дамблдором. И всё же он вспомнил о просьбе своего уважаемого сторонника отдать ему девушку. Блажь пылкой молодости, как думал Том, чьим единственным предпочтением всегда была только абсолютная власть.

Если бы не страсть тёмного правителя к театральности перед ликом смерти, то Гарри был бы уже на том свете, запытанный насмерть на треклятом кладбище, где прошел страшный ритуал воскрешения и погиб Седрик Диггори. Ничто не мешало Люциусу Малфою прикончить мальчишку. Единственный Пожиратель Смерти, который мог бы защитить Гарри, отсутствовал. Но Темный Повелитель хотел это сделать сам и перед всеми. И снова всё пошло не по плану. Песнь Феникса, так неожиданно ворвавшаяся в Богом забытое место, обнажила особую связь между ним и Гарри, общую природу их палочек.

Северус Снейп, хоть и был правой рукой Волан-де-Морта, но методы применял совершенно иные. Даже в годы вседозволенности, когда Пожиратели Смерти могли творить всё, что хотели, этот юный волшебник никого прилюдно не убивал, допрашивал жертв только по приказу и без свидетелей. Впоследствии это спасло его на заседании Визенгамота. Ходатайство Альбуса Дамблдора в сочетании с полным отсутствием каких-либо улик, кроме несмываемой метки на руке, помогло молодому человеку не только избежать наказания, но даже не лишиться места в Хогвартсе. У многих мракоборцев это решение вызвало волну осуждения, но непререкаемый авторитет великого белого мага заглушал попытки протеста со стороны членов Ордена.

Северус был всегда предельно избирателен и в любви, и в ненависти. Как он не стремился добиться расположения неценных для него женщин, так и не нападал на магглорожденных волшебников или людей без причины. Он обычно держался подальше от безумных оргий зарвавшейся свиты Волан-де-Морта, а если и присутствовал, то не увлекался всеобщим разгулом, за что приобрёл репутацию высокомерного и хладнокровного гения-затворника.

Угрюмый и не слишком привлекательный внешне Северус никогда не пользовался успехом у противоположного пола. И дело не в физических недостатках, с этим особых проблем не было. Его негалантная манера поведения, сложный характер, мнительность и злое чувство юмора, вот что обычно отталкивало девушек. А если перемножить это на непомерно высокие ожидания от потенциальной избранницы, то получалось и вовсе нерешаемое уравнение. Только один единственный раз в жизни Северус встретил девушку, которой мог от всей души восхищаться, и она ответила ему взаимностью. Его первая любовь, первый человек, искренне заинтересовавшийся им, проявивший доброту и заботу. Зельевар был абсолютно уверен, что никогда больше не встретит никого, подобного его несравненной Лили. А если и встретит, то вряд ли это чувство будет взаимным. Он не смог даже подружиться нормально ни с кем больше. Да и не пытался.

Выстраивание отношений представляло для него сущую каторгу. Снейпу было комфортнее находиться среди врагов. Когда его непременно отделяет ментальная броня и прямо-таки огненный ров ото всех присутствующих. Да, легиллименция показывала ему тайны чужих сердец, но он не умел ими воспользоваться в полной мере, в отличие от своего коварного учителя.

Любил Северус скрытно. Долгие годы Лили не подозревала, как много она для него значила. И тоже прятала подальше свои истинные чувства. А когда его возлюбленная узнала, что он начал проводить время с Пожирателями Смерти, так их отношения и вовсе испортились.

Лили приняла как подлость лично против себя то, что её друг детства стал общаться с теми, кто выступал за самое жестокое обращение с магглорожденными волшебниками. Причины такого поведения Северуса были ей глубоко непонятны, да и не сильно интересны. Лили никогда не была склонна к травле, как Джеймс и Сириус, но юношеский максимализм требовал проведения четкой границы между добром и злом, и бывший друг попал теперь во вторую категорию. Факт оставался бесспорным для нее: если человек, которому она верила, начал склоняться к Пожирателям Смерти, то он предатель и относиться к нему нужно соответственно.

Если раньше гриффиндорка защищала своего слизеринского приятеля перед другими, то сейчас начала сама подхватывать их издевки и шуточки в его адрес. Она и не думала, что усугубляет ситуацию. Не хотела видеть, как страдал Северус. Ей казалось, что он теперь вполне заслуживает ненависти Джеймса и Сириуса, раз так рвётся под знамёна зла.

Весь четвертый и начало пятого курса Лили надеялась, что Северус наконец начнет за ней нормально ухаживать. Она, как и многие девочки, не могла сделать первого шага и перевести их отношения на новый уровень, и поэтому ждала какое-то время его признания и более привычного с её точки зрения проявления симпатии. Как, например, комплиментов, влюбленных взглядов, приглашений на прогулки, нежных поцелуев, разговоров по душам и совместных мечтаний о будущем. Но всё было совсем не так, как она хотела. Северус активно проявлял по отношению к ней собственнические настроения, но никаких романтических поступков не совершал. Если она что-то делала для своего друга, то он либо смущался, либо сдержанно радовался. Она видела, что какая-то искренняя симпатия греется в его сердце, так как мальчик помогал ей во всем, радовался её успехам, как своим собственным, уступил лидерство в Зельеварении. Но глубоко ли чувство Северуса, сказать убедительно не могла. А когда парень стал дружить с плохой компанией, то Лили подумала, что он так и не сделал шагов по отношению к ней, потому что презирал в душе за ее происхождение и, возможно, наметил себе чистокровную избранницу. Это было уже выше ее сил.

Добрая и милая Лили обратилась в грозную Валькирию, желавшую растоптать в пыль человека, отвергшего ее любовь. И вот она, всегда защищавшая своего Сева раньше, в тот злосчастный день у озера сама обозвала его Нюниусом и смеялась вместе с четверкой мучителей. Да, сначала она хотела его спасти от унижений, движимая еще теплившемся милосердием. Но потом, когда он сказал ей обидное слово, подтвердив этим все ее затаенные подозрения, то Лили высмеяла и унизила его при всех.

Искреннее раскаянье, настойчивость и горячие мольбы друга растопили немного ее лед, волшебница уже была готова помириться, но только получив обещание, что Северус порвет и с тёмными искусствами, и с сомнительными товарищами. Он не дал такого. Как мог он отказаться от единственной компании, принимающей его? И от единственного верного средства борьбы с превосходящей по силе шайкой подонков.

Лили не осознавала, в каком непрерывном аду жил Северус по милости ее сокурсников. Она думала, что всё не так серьезно. Что Северус, как и она, видит их глупыми озлобленными подростками, способными однажды перерасти школьный конфликт. И вот Джеймс добился желаемого, правда пока лишь наполовину, Лили после сцены у озера запретила себе думать о Северусе впредь.

Поздним вечером после того страшного для юного Снейпа события Лили вернулась в гостиную Гриффиндора расстроенная. Она села в кресло и нервно сжала руки. Это был конец. Она решила, что больше им с Северусом обсуждать нечего. Каждый из них пойдет своей дорогой, и больше их жизни не соприкоснуться. Невольная слеза покатилась по щеке.

— Эй, Эванс, тебя, что этот носатый слизняк обидел? — спросил Поттер.

— А тебе-то какое дело? — Лили отвернулась и даже не смотрела в сторону говорившего.

— Я могу ему задать, только попроси, — похвастался Поттер.

— Тебе мало того, что ты сегодня устроил?