5. (1/2)

Минхо открывает глаза и испытывает дичайшее чувство дежавю. Но всего секунду. Белый потолок, совершенно не вяжущийся с тем, что обычно Ли видит, просыпаясь в своей спальне, приводит парня в чувства. В висках жутко гудело, боль была настолько сильная, что Минхо неосознанно застонал, пытаясь то ли перевернуться на бок, то ли принять сидячее положение. Когда боль слегка стихла, Минхо удалось сесть на кровати и, приоткрыв глаза, он обнаружил себя в больнице. На нем все еще был его спортивный костюм, вокруг было необычайно тихо. Он сразу узнал палату, в которой находился. Он часто прогуливал тут школу, ссылаясь на какие-то мифические болячки. Больница его отца. Скорее всего, в ближайшее время его ждет очень взрослый и нудный разговор о том, что нужно заботиться о своем здоровье, которого Минхо хотел бы избежать. К тому же у него сейчас явно были дела куда важнее, чем собственное нестабильное состояние. Например, Хан Джисон. Что все это значит? Почему он ничего не сказал ему? Как такое вообще возможно? Может это все просто глупая шутка, подстроенная, чтобы просто обратить на себя внимание? Но Чонин был слишком серьезен, когда говорил о Хане и об этой безумной новости. Хан Джисон носит его ребенка? Но он альфа…нет, то есть, он, конечно, понимает, что это возможно, но вероятность же настолько мала, да и Джисон…он слишком слабый альфа для этого, это может быть опасно для него. Что, если он умрет? От этой мысли Минхо передергивает. Нет, этого нельзя допустить. Если однажды Ли проснется с пониманием, что его Ханни больше нет на этом свете…даже думать об этом страшно. Нельзя этого допустить. Это будет ошибкой. Этот ребенок — большая, огромная ошибка.

— О, проснулся.

Минхо вздрагивает, осознавая, что слишком задумался. Его отец входит в палату, поправляя воротник идеально выглаженного белого халата. Он все так же выглядит, словно не спал дня три точно, синяки под глазами просто огромные. Он садится на стул, рядом с кушеткой, и, слегка раскрутившись на нем, прищурившись, усмехается.

— Что ты на этот раз натворил, что аж вырубился?

Минхо на это лишь театрально фыркает.

— Недосып, — начинает перечислять он, — чрезмерный стресс, — Ли делает паузу, словно обдумывая что-то, — и отсутствие нормальной пищи в организме. Сойдет за диагноз?

Донхун лишь смеется с излишней наигранности сына, треплет его по голове, но уже через секунду его лицо серьезнеет.

— А если серьезно?

Минхо удручающе вздыхает.

— Да не знаю, возможно я слишком перенервничал, — после короткой паузы, он продолжает, — и, может быть, скоро начнется гон, Чонин вроде что-то говорил про высокую температуру.

— Ты принимаешь подавители? — Минхо морщится, его всего аж перетряхивает от этих слов.

— Иногда, — сознается он.

— Ли Минхо, — серьезно начинает отец.

— У меня после них слабость, я с кровати встать не могу, — жалуется парень, замечая удивленный взгляд Донхуна.

— Серьезно? И как давно?

— С самого начала?

Следует тяжелый вздох.

— Ты должен был сказать об этом. Я подберу тебе другие, — и добавляет, без злобы, — оболтус.

— Что у вас с Чонен за дурацкая привычка называть меня так? — обиженно ворчит Минхо, на что получает лишь короткую ухмылку.

— Тебе идеально подходит, не думаешь? — но ответить Минхо не успевает.

Отец говорит, что ему пора идти, он итак слишком задержался. Минхо спрашивает, может ли он пойти домой и ему отвечают коротким кивком. «Твои показатели пока в норме, но будь осторожен, не напрягай себя в ближайшие дни», — говорит он, перед тем, как уйти окончательно.

Минхо еще как-то время остается в палате, прислушиваясь к окружающей обстановке. Абсолютная тишина. Значит, он действительно в закрытом крыле. Это радовало, из него можно было прошмыгнуть на улицу совершенно незаметно для остального персонала. Ли не хотелось бы, чтобы отцу досталось за то, что у него тут прогуливается сын без надзора и без видимой на то причины находится в больнице. Впрочем, оставаться тут бессмысленно. Головная боль почти сошла на нет, но, хоть отец и просил его не перенапрягаться, сейчас главное для Минхо было найти Джисона и поговорить с ним. Что бы он не надумал, Ли должен обезопасить Ханни от неверных решений. Он должен защитить его. Любой ценой. Даже если он будет его ненавидеть. Для Минхо главное, чтобы Джисон был жив и здоров, все остальное не имеет никакого значения.

Через черных ход, пройдя по длинному темному коридору, Минхо выходит с больницы на противоположную от главного входа сторону улицы и быстрым шагом отходит от здания, стараясь не привлекать к себе внимание, что, если честно, сделать довольно сложно. Он доминантный альфа с нерегулярным гоном. Его феромон может быть нестабильным, Минхо может забыться и перестать его контролировать и тогда все взгляды будут направлены на него. Омеги, помеченные или нет, будут провожать его взглядом, у альф проснется звериный инстинкт либо защищать свое, либо себя, беты будут в ужасе от того, что впервые почуяли альфу. Поэтому Ли старался идти как можно быстрее, попутно вызывая себе такси. Он не стал пока звонить Джисону. Сначала стоит добраться до дома и сходить в душ, переодеться. Так Минхо хотя бы создаст видимость контроля над ситуацией.

Такси приехало быстро, за рулем была бета. Она никак не отреагировала на Минхо, а это означает, что пока что баланс его феромонов в норме, что не может не радовать. Пока Ли ехал до своей квартиры, чувствовал необъяснимую тревогу. Может все же стоит позвонить Джисону? Нет, если они сейчас начнут разговаривать, они снова поссорятся, нужно для начала все обдумать.

В квартиру Минхо практически влетает, с порога сдергивая с себя грязную одежду, и топает в душ. Там он смывает с себя остатки вчерашнего стресса, но тревога уходить никуда не собирается. Она будто лишь сильнее вцепилась в парня и никак не хочет отпускать.

Ли выходит из душа, обмотав полотенце на талии. Хочется открыть окно, чтобы быстрее обсохнуть, но сейчас это опасно. Он может по-дебильному заболеть и вот это уже будет не прикольно. Минхо не успевает даже дойти до комнаты, чтобы взять одежду, как раздается стук в дверь. Ли не привык, что к нему приходит кто-либо, кроме Джисона, поэтому, подумав, что это может быть Ханни, открывает дверь без раздумий. И его лицо неосознанно кривится, когда он видит перед собой Со Чанбина собственной персоной. Что он тут забыл? Они же собачатся при любом удобном случае, зачем он сюда приперся?

Со явно было также неприятно находиться в обществе Ли Минхо, как и последнему в обществе Со Чанбина. Минхо самоуверенно хмыкает, скрещивая руки на груди.

— А котенка своего куда потерял? — издевательски тянет Ли, заглядывая ему за спину, словно Ликс может там прятаться.

— Во-первых, прекрати его так называть, — Минхо хочет поддразнить его, но Со не дает ему и рта раскрыть, — мне это не нравится, а во-вторых, ему незачем тут быть, это разговор сугубо между двумя альфами, — Минхо даже слегка удивляет такая честность.

— И он не ревнует? Мне, знаешь ли, альфы тоже симпатичны, — Чанбин делает вид, что его сейчас стошнит. Он толкает Минхо плечом, заходя внутрь.

— Спешу тебя огорчить, я не западаю на конченных ублюдков, — Минхо хлопает дверью, поворачиваясь к Бину.

— А вот сейчас было обидно, — ответом ему служит лицо, не выражающее совершенно никаких эмоций, — так что тебе надо, Со Чанбин? Что заставило тебя переступить через свою альфью гордость и припереться ко мне в дом в полном одиночестве? — Чанбин окидывает Ли скучающим взглядом, засовывая руки в карманы.

— Язвить ты горазд, это да, — соглашается Бин, — но вот отец из тебя получится такой же гандон, каким ты и являешься. Я по поводу Джисона.

Минхо, до этого буквально пышущий самоуверенностью, превратился в раненого с огромной дырой в груди. Он явно лучший язва из них, но Со Чанбин безжалостен и прямолинеен. Бьет по больному и даже не задумывается об этом. Конечно, вдруг доходит до Ли, зачем же он еще мог прийти, Чонин ведь говорил, что позвонил Ликсу, чтобы он побыл с Ханни, а значит там был и этот придурок. Он тоже все знает. Все вокруг все знают. Один Минхо почему-то до самого конца видимо оставался в стороне. Даже как-то обидно.

— Это было слишком, — хрипло произносит Ли, пытаясь донести до Чанбина, что, хоть до этого их пререкания были нормой, на этот раз тот зашел слишком далеко.

— Да? — Со выгибает бровь, — как жаль, что мне плевать. Так вот, насчет Хана, — Минхо внимательно следит за тем, как Чанбин, внимательно осмотревшись, падает на диван, краем глаза наблюдая за все еще стоящем в одном полотенце Минхо, — что будешь делать?

— Хочу поговорить с ним, — Минхо понимает, что время для шуток кончилось. Никаких шуток, когда это касается Ханни. Он обходит диван и садится на противоположную сторону от Со, вздыхая, — это опасно.