Часть 1 (2/2)

-Очень приятно, как голова, сильно болит? Парень приложил свою маленькую холодную ладонь ко лбу Хёнджина.

-Все нормально, уже лучше. Он вдруг понял что они находятся на лестничной площадке, и мило беседуют, пропуская весь уют и возможности одной из квартир. -Может, зайдём ко мне? Хван нерешительно пригласил Феликса к себе, про себя размышляя» а не слишком ли быстро?» Или «зачем я это сказал, мы же только познакомились?.» Из ступора его вывел ответ светловолосого, который сейчас наклонил голову набок, видимо ждав дальнейших действий от Хёнджина.

-А? , прости, я задумался, повтори пожалуйста. Хван сжал переносицу пальцами и нахмурился. — Я сегодня сам не свой.

-А, забей, пошли лучше на крыше посидим.

И не дождавшись ответа, парень скользнул вверх по лестнице, оставляя Хвана ненадолго наедине со своими мыслями.

-Подожди! Хвану пришлось переступать через две ступеньки, чтобы догнать светловолосого, и наконец подняться к двери. — Пойдём, я тебе все покажу. Феликс открыл дверь, и Хвану предстала невероятно прекрасная картина: Вечерний закат так и манил присесть куда нибудь, и разглядывать его плавные градиенты оранжевого с красным, все казалось таким ненастоящим. И закат, и мальчик что стоит рядом с ним и улыбается, и даже его милые веснушки. -”Веснушки!» — «Я даже не заметил их». Сейчас, при солнечном свете они стали ярче, манили своей красотой, их хотелось потрогать, постараться ощутить под подушечками пальцев, что немного замерзли от холода. Так они были прекрасны. Прекрасное личико с веснушками казалось таким невероятно красивым на фоне городского заката. Феликс — чья душа казалось, была подобна душе ангела, такая невинная, чистая, добрая, создавал ощущение комфорта, что все плохое позади и можно обстрагироваться ото всех, и сидеть на крыше, завернувшись в плед, слушать рассказы о прошлом, мечтать о будущем, размышлять о настоящем.

-Ты куришь? Из раздумий его снова вывел голос Феликса, который любезно протягивал ему сигарету, обхватив двумя пальцами.

-Иногда. Он взял её из тонких соседских пальцев, и приложил к губам. Светловолосый сел на каменный выступ, и похлопал рядом, приглашая Хёнджина сесть рядом. Он чиркнул зажигалкой, и когда задница Хвана приземлилась рядом, поднёс её к сигарете. Она затлела, превращая табак в пепел, и разнося по ветру приятный запах вишни. Хёнджин перехватил зажигалку и тоже поджёг свою раковую палочку. — Давно куришь то? Мал ж ещё совсем.

— С семнадцати.

— А сейчас тебе сколько?

— Двадцать.

Феликс выпускал табачный дым из лёгких, и в перерывах между затяжками рассказывал о трудном детстве.

.....

— Я и не думал что у тебя такая жизнь интересная. Хван сделал последнюю глубокую затяжку, и потушив бычок о каменную стену, выбросил. — Не боишься рассказывать это практически незнакомому человеку?

-Нет, а чего бояться, так или иначе, хуже мне уже не будет.

Хван не очень понял смысл этих слов, но похлопал его по плечу и добавил: -Не расскажу никому. — Пойдём домой, холодно уже, солнце село почти, а я даже вещи не разобрал.

— Ты надолго приехал?

— Думаю да, пока останусь жить здесь, а коль судьбу свою не решу, уеду обратно в Тэгу к отцу. Хван потянулся и подошёл к ограждению.

— Кем работает твой отец? Ли положил руку на плечо темноволосого и свободной рукой заправил его чёлку за ухо.

— Он владелец компании, пока не могу сказать какой.

-Понимаю. Феликс отстранился и подошёл к выходу. -Идём?

Хван последний раз посмотрел на заходящее солнце, и шмыгнул на площадку. Парни спустились на один этаж и попрощалась.

— Зайдёшь завтра? Если занятие по душу ищешь, я могу тебя в кофейню устроить где сам работаю, у нас там весело, и коллектив дружный.

— Хах, спасибо, Феликс я подумаю над твоим предложением. С этими словами он открыл дверь, и зашёл внутрь, заставляя разносится её грохот эхом по площадке.

-До встречи, Хван Хёнджин.

***</p>

Одному Феликсу известно что он чувствует. Одному ему предоставлена способность понимать всю свою моральную боль. Но не представлена способность справляться. Селфхарм-одна из форм переноса моральной боли на физическую, которой он страдал. Ему снились сны. Странные, и до боли пугающие.

Он никому не рассказывал об этих снах, боясь показаться психом. Просто не видел смысла. Многие секреты хороши тем, что ими можно поделиться: что-то мы рассказываем друзьям или любимым, в чем-то признаемся лишь на исповеди или в кабинете психолога. Но бывают такие секреты, на которых словно стоит гриф «хранить вечно»: в них слишком много боли и страха… или же просто поговорить с кем-то об этом никогда не представлялся случай.

В груди ноет, но Феликс терпит, держит в себе, ведь уже завтра он снова будет делать вид что все прекрасно, поддерживать других, снова забывая о себе, и так по кругу.