Глава 55.2 (1/2)
Предупреждения: Временная смерть персонажа
***
Монстр хранил своих мертвых внутри — всех их, умерших на этой базе, всех, кого скормили ради силы, ради того, чтобы создать чудовище и подчинить его.
Их было много, и каждый из них злился, каждый был пропитан страхом и отчаянием.
Эти чувства захлестнули Бриза с головой, закружили в водовороте.
Больно! — мертвые были этим криком, и всем, что стояло за ним.
Так больно!
Они хотели бы жить — у них у каждого была их собственная крошечная жизнь впереди, которую отняли, которую поломали. Так дети ломают игрушки, не чувствуя ни вины, ни сожалений.
Почему мы?
Каждый из них чего-то не успел.
Каждый из них чего-то не смог.
Каждый злился, что кто-то будет жить и жить, дышать полной грудью, говорить о любви, смеяться в голос — а они сгниют в темноте, разлетятся на обрывки воспоминаний.
«Мне жаль», — шепнул им Бриз, шепнул сквозь боль и слезы, тому потоку, что хотел разметать его на клочки.
Он пропускал этот поток через себя, сплетал с ним собственный ветер — он хотел принести утешение.
Мужчине, чье лицо на мгновение мелькнуло в потоке — мертвенно бледное, искаженное в крике.
У этого человека была дочь. Он обещал купить ей куклу, но все никак не мог запомнить какую — все они казались ему одинаковыми, и он собирался спросить у жены…
Совсем молодой девчушке: она верила, что станет актрисой, учила стихи, чтобы рассказывать их на улицах — ее точно заметил бы там режиссер.
Но заметил ее не режиссер.
Маленькому ребенку.
Тот все звал и звал маму, и плакал так безутешно и так страшно.
«Боль закончится», — шептал им Бриз.
«Закончится, я обещаю. Ее сотрет ветер, и останется только покой».
Они цеплялись за него, голодные, желающие жить. Мечтающие об освобождении от боли.
Любили его за то, что он пришел — ветер, которого им так не хватало.
И злились, на то, что он был живым.
Они хотели бы утянуть его с собой, в горе — в самое страшное горе, в потерю себя.
Бриз называл их по именам. Всех тех, кто умер, кто стал частью монстра.
И те, кого он назвал, уходили. Растворялись как тени.
Их имена становились для них точкой, той самой после которой только тишина.
Все.
Но их было так много, и так же, как он тянулся к ним, они тянулись к нему — голодными, скрюченными руками, острыми когтями.
Больно. Тебе тоже больно как нам.
И в какой-то момент среди лиц Бриз увидел другое — то, которого не могло там быть. То, которое так любил.
Лицо Лира.
«Ты убил меня, юный Бриз. И теперь я здесь».
Бриз зажмурился, так невыносимо, так больно было его видеть.
Просто мираж, имитация, которую монстр вытащил из его страхов.
«Здесь мы с тобой сможем быть вместе».
Бриз молчал, чувствовал — какое имя должен назвать, чтобы мираж исчез, чтобы ветер стер его как призраков. И молчал, не мог сказать этого вслух.
Не мог… попрощаться навсегда.
«Ты хотел быть со мной. Останься. Там снаружи никогда не будет нас. Но здесь мы можем остаться».
Обманка, иллюзия, но Бриза тянуло к ней почти физически. Сдавливало сердце изнутри.
И Бриз думал: ты подарил мне свое. А я тебе в ответ — не успел.
Я так многого не успел.
«Там впереди только время», — сказал ему Лир. — «Пустое бесконечное время, которое воет как ветер. Время, которое ты не хочешь прожить».
Бриз открыл глаза, заставил себя всмотреться в любимые черты.
Ведь не осталось ни фотографий, ни портретов, и он знал, что однажды и это — забудется.
Хотел сохранить в памяти эти последние мгновения. Последнего мертвого — на сей раз своего.
«Да, время», — отозвался Бриз. — «Его надо прожить. Очень надо прожить. Потому что время не останавливается ни для кого, даже для второго из Королей. Даже… для того, кого я люблю».
Он не мог прикоснуться, даже в последний раз.
Он только шепнул:
«Я так тебя люблю».
Он знал, что произнесет имя — и все закончится. Упокоятся все мертвые, останутся в прошлом.
Нечестно и жестоко, но сложилось именно так.
Он шепнул, вплел в каждый звук силу:
— Лир.
И остался только ветер — чудовищный, темный, безымянный…
И ручной.
Монстр умер, да здравствует новый монстр.
***
Бриз смотрел на все вокруг — на темный зал, на новую форму монстра, и сам себя ощущал новым. Как будто проснулось что-то очень важное, чего он о себе не знал, но без чего не мог быть собой до конца.
Монстр, то, каким он стал теперь, стелился по залу от края до края темным туманом, десятком тянущихся наружу изломанных рук.
Он не был разумен, но он чувствовал Бриза, и был послушен — как ветер. Вот такой чудовищный и опасный ветер, щедро приправленный смертью.
Но не болью, боль ушла навсегда вместе с мертвыми.
Бриз не сразу заметил Кима, поискал его взглядом и первой увидел кровь. Длинный алый след, какие бывали в ужастиках.
Сердце пропустило удар.
Бриз был внутри чудовища, не осознавал, что оно творило снаружи. Не понимал, что Ким мог…
— Господин… Ким?
Страшно было его звать. Страшно — услышать в ответ тишину.