Камелия: Игра с огнем (2/2)

- А это так важно? - одариваю его улыбкой и, параллельно, быстрым взглядом осматриваю его на наличие оружие: вроде безоружен, - Устал наверное, да? - не дожидаясь ответа, я расстегиваю верхнюю часть одежды и медленно иду в сторону подвала.

- Ты так красива, - идет следом.

- Да, конечно.

- Что такая как ты забыла в этом всеми богами забытом месте?

- Командору нужна была помощь, а я достаточно... полезная, - закрываю за нами дверь и мы остаемся одни в комнате, освещенной большой свечей, стоящей на деревянном ящике.

Мы начинаем постепенно освобождаться от душащей наши тела одежды. Однако, в отличии от него, я не спешу полностью раздеваться, у меня нет этого в планах.

Время текло незаметно, а мужчина был так увлечен процессом, что не обратил внимание на то, куда исчезла одна моя рука. Я дотянулась до отложенного в сторону стилета, заранее вынутого из ножен, а когда глаза жертвы открылись и на мгновение увидели оружие — было уже поздно, участок между большой грудной мышцей и подмышечной ямкой ощутил меня. Его тельце успело лишь издать глухой хрип, лишь отдаленно походивший на крик, и осесть на пол, как поломанная кукла. В нем все еще была жизнь, которая с каждым новым ударом в абдоминальную и грудино-реберную части, все больше переходила в последние мучительные страдания. Пробитые легкие наполнялись соком, который должен был поступать лишь в аорты и вены, а легочный ствол и диафрагма стремительно приходили в такую печальную негодность. В такие моменты нравится сравнивать себя с суккубой, забирая последние жизненные силы у того, кто таит в руках под действием экзогенных факторов. Пока в воздухе не начинают летать трупные птомаины, путресцин и кадаверин, можно радовать душу.

Наклоняюсь к еще теплой плоти и слизываю кровь с ран на грудной клетке, которую так хочется поскорее вскрыть, забраться под ребра и достать оттуда сердце. Я представляю, как буду держать его в руках, без перчаток, как буду отрезать маленький кусочек и, положив в рот, медленно тщательно прожевывать. В прошлый раз это был кусочек печени, а до этого, когда-то, почки — всегда так тяжело выбрать, чем именно насладиться. Это дикари-монгрелы могут себе позволить просто пожирать представителей разумных рас, бросая в рот все без разбора, для меня же это нечто большее, чем просто еда или, как бы выразиться, деликатес… Словами не передать, как будоражится все внутри, когда человеческая плоть одаривает меня не только ароматом, но и вкусом. Когда-нибудь я обязательно сделаю это во время секса, в момент, когда очередной идиот будет кончать в меня. Пусть сольются сладостный оргазм и предсмертная агония, это будет впечатляющее зрелище, которое потом подарит множество приятных снов в довесок к тем, что есть сейчас… Да, я жажду большего, нового, еще более низменного. Пусть я чудовище, но мне нравится им быть, упиваюсь тем, что это дает - ни капли не жаль никого. Да и что такое жалость? Сколько раз я слышала от кого-то это пустое слово. Пусть молят о пощаде, трясутся от страха, хнычут о своих никому не нужных душонках, о детях, женах… Как это все примитивно, хоть бы кто-то что-то новое придумал, смешно же на них смотреть… Неужели кто-то из них правда думает, что это меня остановит…

Я исчезну, стоит только потушить теперь уже не нужную свечу.

- Кто здесь? - неожиданно раздался из неоткуда голос командора.

Услышав его, а затем шаги за спиной и открывающуюся дверь, я поднимаюсь на ноги, оборачиваюсь — и замираю. После бросаю быстрый взгляд на окровавленный стилет в своей руке и на мертвое тело у своих ног. Возможно, у меня еще есть шанс.

- Рада видеть тебя здесь, - спокойно выдаю шаблонную фразу, не взирая на обстоятельства.

- Что здесь происходит? - его голос серьезен, в нем чувствуется смесь возмущения и удивления, но он не спешит хвататься за оружие.

- Ну… Саркорис — древняя земля. Духи этих мест издревле говорили с людьми, и некоторые из людей слышали их, и могли им отвечать, - начинаю говорить первое, что пришло на ум, пересказ слов, которые когда-то уже говорил мой папаня, пытаясь оправдать меня, - Шаманы Саркориса всегда были в почете — ведь они знали волю духов, волю самой земли. Многие келлиды приходили к шаманам, чтобы узнать, чего желают духи, чтобы заручиться их поддержкой, - мужчина продолжал стоять и терпеливо слушать, что не могло не придавать азарта, - Когда раскрылась Мировая язва и демоны хлынули на Галорион, они утопили Саркорис в крови. Земля застонала, принимая в себя кровь келлидов, крестоносцев, демонов. Духи пили эту кровь, постепенно сходя с ума, превращаясь в воплощение безумия и боли, - я сделала небольшую паузу, собирая слова в голове в кучу, и затем продолжила, - Посмотри на то, во что превратился Саркорис сейчас. Это нарыв на теле Голариона. Мировая язва изменила его до неузнаваемости. А духи… Эти несчастные создания испорчены, изувечены войной, они стонут и воют, но только шаманы могут слышать их безумную агонию, - «мою агонию», мелькает в моих мыслях где-то на заднем плане, - Я — шаман. Мирейя — Дух, с которым я связана — безумна и жаждет крови, - Беру первое попавшееся в мыслях имя, которое, как кажется, неплохо сошло бы для временной легенды, - И я даю ей то, чего она требует, - слова резко обрываются, дыхание становится тяжелым, - Я… пою ее кровью крестоносцев… Духи Саркориса больше не могут говорить с шаманами. Я слышу лишь безумную какофонию из воя, криков и стенаний, - немного правды в этом потоке предложений не помешает, - Но есть способ вернуть им разум — при помощи ритуалов, кровавых, но эффективных. Когда чистая кровь крестоносцев смоет скверну, которой в течении века питалась Мирейя, дух снова обретет разум, и я смогу с ней поговорить. Я смогу спросить ее совета, узнать, как нам исцелить Мировую язву. Скажи мне — разве это знание не стоит нескольких жизней?

- Кем был этот парень, твоя жертва? - человек продолжал сверлить сузившимися зрачками то меня, то игрушку.

- Младший сын дворянина из Мендева, - я бросаю на тело удивленный взгляд, будто вижу его впервые, - Мне кажется, его звали Риллик. Или Реллик, - на самом деле я понятие не имею, кто это, но допустим, - Я думаю, дурачок влюбился в меня — мне даже не пришлось долго заманивать его в этот дом. Ему хватило одного намека. Мне нет дела до него — Мирейя пожелала его крови, и я принесла его в жертву. Остальное для меня не важно.

Важно.