Часть 44 (1/2)

В Фесе в доме сида Али шёл громкий спор: пришёл в гости к хозяину его старый приятель сид Абдул, и вот уже который час, не прекращая пререкаться, мужчины пили горячий мятный чай с печеньем и сладкими финиками, блюда с которым постоянно приносили им из кухни служанки. Любопытной Кариме не нужно было даже пробираться в гостиную и скрываться за шторкой, потому что даже в кухне отлично можно было услышать мужские голоса, однако женщина так была занята подслушиванием, что забыла положить внутрь печенья положенные орехи, пока вниз не спустилась хозяйка дома, мгновенно заметив, как халтурит служанка.

– Карима, что ты делаешь? Из-за тебя придётся целый поднос переделывать, зря тратить время, потому что непонятно, куда положили начинку, а куда – нет! Сид Абдул сразу заметит, что с печеньем что-то не так! О, Аллах, Карима, тебя невозможно оставить без присмотра!— отчитала сплетницу Зорайде. А ведь женщина только поднялась наверх, чтобы проверить, как там её маленькая дочь в детской, а потом заглянула на крышу, чтобы дать слугам указания по поводу чистки ковров, но другая женщина уже почти успела испортить угощение для привередливого гостя, и вовсе не из-за неумения, а скорее по вине своего излишнего любопытства! Хозяйка отодвинула женщину в сторону и сама встала к столу, переделывая печенье.— Лучше пойди на рынок за специями, нужно забрать заказ из лавки, не забудь тоже купить свежую зелень, овощи и фрукты! И не болтай много на Медине!

— Зорайде, может быть я потом пойду на рынок? Специи никуда не убегут, заказ готов, вот и лежит себе! Овощи ещё есть, а жена торговца зеленью всегда оставляет нам лучшие пучки, Лара Зейнеб знает, что мы всегда покупаем у них зелень!— едва ли не впервые женщина так сильно хотела остаться дома, где можно услышать много интересного, а потом уже со спокойной душой пойти на рынок и на славу ”почесать язык”. – Давай я лучше приготовлю и отнесу в гостиную ещё чая: не только с мятой, но с корицей и апельсином, я знаю, что так нравится пить сид Абдулу. Или лепёшки испечь? С финиками или мёдом они быстро уходят вместо сладостей! И горшки с цветами в гостиной совсем высохли, надо полить немедленно! И пыль с полок убрать!

— Не выдумывай, Карима!— возмутилась супруга хозяина.– Это язык твой скоро высохнет и упадёт от вечных сплетен, а цветы Айша только сегодня утром при мне поливала, и пыль вытерла очень тщательно! Думаешь я не знаю, зачем тебе оставаться дома, хотя обычно тебя и метлой не загнать обратно? Хочешь подслушать разговор и потом пересказать всем сплетницам города, чтобы наши имена полоскали на Медине? Нечего разводить сплетни! И так по твоей милости до сих пор сплетничают, будто Мохаммед бьёт Латифу, рассуждают, какой харам совершила племянница сид Али, что муж её якобы побил! Ты сама хотя бы представляешь, что натворила?

– Зорайде, но откуда мне было знать, что я как-то неправильно поняла Жади? Я очень за Латифу переживала, что Мохаммед её обижает, вот и не удержалась! Но никто из знающих Латифу не одобрил, что Мохаммед её бьёт, когда услышали! Только сид Абдул сказал, что с одалисками так и нужно обращаться! Но разве Латифа одалиска? Нет, она хорошая жена, ничего против мужа не сделала, она не заслужила, чтобы её побили!

– Замолчи, Карима! Я запрещаю тебе отныне даже говорить на эту тему! Никто никого не бьёт! Прекрати уже чесать языком на эту тему, даже если спросит кто, делай вид, что ничего не слышала такого — люди ошиблись, вот и всё, иначе никто не поверит в правду, только продолжат сочинять всякое!— велела Зорайде.

– Но сид Абдул поверил, что племянник может побить жену, даже обрадовался! Сказал, что хотя бы один племянник его не разочаровал!— продолжала тарахтеть Карима, будто и не замечая укоряющие взгляды Зорайде.— А вот Саидом он очень недоволен! Говорит, что свадьба с Рамилей — большая ошибка! Так и сказал, Зорайде, что Саид его разочаровал, осёл остаётся ослом, даже если дать ему упряжку арабского скакуна! А про Рамилю как он говорит! Бедная девочка, ей предстоит многое вытерпеть от будущего родственника! Сид Абдул говорит, что не благословил бы этот брак, но новости про помолвку разошлись по городу и он не мог позволить, чтобы сплетничали, что расстроилась ещё одна свадьба Саида, только не после того, как от него за неделю до свадьбы сбежала Жади!

— Карима! — прикрикнула на служанку женщина.— Нет, тебя правда нельзя выпускать на рынок! Из-за тебя сплетни, которые начали утихать, снова могут разгореться с новой силой! Не нужны перед свадьбой Саида никакие скандалы, особенно нам не нужно, чтобы обсуждали на Медине свадьбу, которая так и не состоялась!

— Но было ведь такое, Зорайде! Было!— не сдавалась служанка.— Саида и Жади сосватали, они были женихом и невестой, но потом Аллах захотел иначе: Жади уехала в Бразилию и вышла замуж за Лукаса, родила ему дочь, а Саид вот женится на Рамиле. Точно так же Латифа когда-то не смогла стать женой Саида, хотя сначала именно она должна была быть его невестой. Аллах так захотел, а Аллах всегда знает, как лучше! Сид Али всегда говорит, что никто не может пойти против воли Аллаха! Вот и ты счастливая, Зорайде, у тебя муж и ребёнок, а Карима до сих пор остаётся одна, но я не возмущаюсь, потому что так захотел Аллах!

— Однажды и тебе счастье улыбнется, Карима! Я поговорю с мужем, чтобы сид Али тебе нашёл жениха. Только вот боюсь, что мужчина не захочет жениться, если узнает, какой у тебя язык без костей, так что делай выводы и учись держать язык за зубами. А пока пойди и приготовь лепёшки, о которых раньше говорила.— разрешила вдруг добросердечная женщина, пожалев служанку, ведь и вправду никого и ничего у Каримы не было, кроме койки в чужом доме в крыле слуг, да сплетен на Медине, которые скрашивали одинокой женщине жизнь. Прожившая много лет в подобном положении, Зорайде как никогда не могла понять, насколько горькая такая участь!

— Я мигом, Зорайде! — обрадовалась сплетница, у которой даже глаза загорелись: мало того, что она услышит интересный разговор до конца, так хозяйка к тому же обещала поговорить с мужем о поисках жениха для неё, а уж если Зорайде обещала — обязательно сделает, не забудет поговорить о судьбе Каримы!

— Иди, Карима, иди! Только никаких сплетен, что бы ты там не услышала! — пригрозила Зорайде болтливой женщине.— Иначе клянусь: запру тебя в кладовке и будешь в качестве наказания одна перебирать все крупы в доме! А на Медину буду отправлять за покупками Айшу!

Женщина не стала задерживаться на кухне и дожидаться обещаний от служанки, заранее зная, что Карима не сдержится и что-то да расскажет на Медине, но может обещание подумать про устройство её судьбы, которое Зорайде правда планировала сдержать, заставит Кариму хоть немного думать, про кого и когда можно говорить! Она сама подхватила поднос и отнесла в гостиную, где продолжали спорить муж и его неугомонный приятель. И вот пока Зорайде разливала традиционный марокканский чай по всем правилам в разноцветные стаканчики, после тихо поднявшись по лестнице, откуда тоже слышен был разговор, женщина смогла услышать часть разговора приятелей.

— Абдул, ты неисправим!— возмущался сид Али.— Знаешь, есть одна известная мудрость про пчелу и муху. Она состоит в том, что есть две категории людей: одни залетают в грязное помещение, но летят именно к крохотному цветку в такой же грязной вазе, как и остальная комната, но они видят только красоту цветка, подобно пчеле; вокруг других растёт чудесный розарий, но они всё равно умудряются найти там немного грязи и летят именно туда, жалуясь на грязь, как назойливая муха, а когда спрашивают у них про чудесные розы, они так и отвечают «роз не существует на свете», потому что они видят только грязь. Говорят, что человек сам выбирает кем ему быть, пчелой или мухой. Уж извини, Абдул, но ты принадлежишь к второй категории! Вместо того, чтобы радоваться, что племянник наконец решил жениться, ты его начинаешь осуждать! Дочь Асмана Рамиля — прекрасная девушка, добрее не сыскать во всём Фесе, но ты даже на этой чудесной розе умудрился найти изъян! Признайся: кого бы не выбрал Саид, ты бы всё равно пытался найти в девушке плохое, искал бы малейший изъян, даже выбери ты сам невесту племяннику, ведь рано или поздно ты и её назвал бы одалиской! Правильно говорят, что те, кто не прощает женщинам их маленькие слабости, никогда не познают их великие достоинства! А ты не умеешь видеть хорошее в людях, Абдул!

– Не в людях, Али! В женщинах!– погрозил пальцем сид Абдул.— Не зря ведь говорят «Женщины – это ловушки, устроенные сатаной», «Сатана сказал: я знаю мужчин и обучаю женщин», «У каждой двадцатой женщины ум обезумевшей курицы», «Женщина создана из кривого ребра»! Они втираются в доверие и обманывают мужчин своими чарами! Все беды от женщин, Али! Не зря у древних арабов был обычай зарывать в землю первенца-дочь, потому что считалось, что её рождение к несчастью для мужчины, к несчастью семьи и всего племени!

– Абдууул! — возмущённо возразил сид Али.— По-твоему женщина не человек? Аллах не ненавидит женщин! Ты вспоминаешь только плохое, но в Коране очень много строк, которые советуют уважительно относиться к женам и дочерям, и особенно — к матери, так и говорят «Рай под ногами матерей», «У кого есть мать — не знает забот», потому что не будь женщины, ни один мужчина просто не мог бы родиться на свет! А твои упоминания про обычаи древних арабов и вовсе дикие, они не имеют никакого отношения к Священной книге, в Коране даже есть строка, говорящая, что в день Страшного суда «зарытая живьём будет спрошена, за какой грех она была убита»! Такие обычаи были задолго до ислама, но религия их осуждает! И приведенные тобой примеры не имеют никакого отношения к Корану, это всего лишь очень старые поговорки, которые как раз и произошли с древних диких времён, ещё до того, как наши люди приняли ислам!

– Правильно, Али, ценность женщины состоит в возможности рожать детей — мальчиков, сыновей, которые продолжат род своего отца! Но даже девочек женщине лучше рожать, нежели сидеть без дела! Дерево, которое не приносит плодов, можно и срубить! А старшая дочь Асмана не способна родить даже дочь, она бесплодна, весь Фес знает о её недуге! Мой племянник сошёл с ума! Он не думает о продолжении нашего рода!

— Ты слышишь только то, что тебе выгодно слышать, Абдул!— махнул рукой с досадой сид Али.– И кто тебе сказал, что девушка точно бесплодна? По городу ходит много разных слухов, и вовсе не значит, что все они правдивы!

— В каждой сплетне есть доля правды, Али! — не унимался вредный патриарх Рашидов.– Ничего, одна свадьба ещё не беда! Я могу сосватать Саиду трёх самых красивых и плодовитых невест во всём Фесе, они и родят наследников, а дочь Асмана, раз уж ей выпала такая честь, обязана будет вдвойне заботиться о муже и обо всех детях, которых ему подарят другие жёны, чтобы отблагодарить Саида за оказанную ей милость, и конечно она должна бросить свои глупые увлечения, потому что женщина и образование — вещи несовместимые! Я помогу своему глупому племяннику стать счастливым семьянином! Мохаммеду тоже начну искать вторую невесту, потому что не похоже, что твоя племянница собирается скоро осчастливить его сыном, но даже если она родит, нужно много сыновей, которые будут славить наш род и нести его наследие в будущее! Но и Назиру тоже пора выдать замуж, пока окончательно не испортилась! Я уже сосватал племянницу!

– Правда? Ты сосватал Лару Назиру?– спросил удивлённый Али, даже не отвечая на предыдущие слова приятеля, так тот его удивил.— Но за кого? Я не слышал ни слова о помолвке!

— За сида Абдурахмана из района Шуары, ты его знаешь, он живёт недалеко,— радостно поведал Рашид,— он будет отличным мужем для Назиры, в нём горит лампада Аллаха!

– Ты не шутишь, Абдул?— хозяин дома едва чашку из рук не выронил, услышав слова друга. Конечно, он знал сида Абдурахмана, который уже полностью поседел ещё когда сам Али был совсем мальчиком, задолго до его учёбы в Оксфорде или первой женитьбы.— Но сид Абдурахман очень стар, Лара Назира слишком молода, чтобы быть его женой. Она не согласится выйти за этого человека! Будет большой скандал, Абдул! На твоём месте я бы так не рисковал!

— А кто её будет спрашивать?— возмутился сид Абдул.— Это ты позволяешь верблюдам в своём шатре хозяйничать, Али! Ты легко позволил племяннице отойти от обычаев и смешать твою кровь с бразильцем, а у меня плеть всегда висит на видном месте! Никто не будет у неё ничего спрашивать! Через три месяца она прилетит на свадьбу Саида в Фесе и больше не сможет улететь, я поставлю её перед фактом, на следующий же день после свадьбы Саида устроим тихую церемонию с чтением Корана, где Назира станет женой Абдурахмана!

Зорайде бесшумно поднялась по лестнице в свою комнату, стараясь ступать тихо, чтобы не разбудить дочь — малышка крепко спала в колыбели. Один её вид вызывал невольную улыбку уже далеко не юной матери, но прямо сейчас жена шейха Али была слишком взволнована предстоящими событиями. Женщина отпустила няню и тихо села на пуф около зеркала, всё ещё в шоке от услышанного.

– Сид Абдул сошёл с ума!— шептала в ужасе Зорайде.— Он приведёт свою семью в самый центр урагана, а потом будет удивляться, почему всё разрушено! О, Аллах, защити нас всех!

***</p>

По шумному арабскому рынку быстрым шагом двигался молодой человек. Если бы кто-то проследил его путь, он узнал бы, что парень шёл со стороны местной больницы, но вовсе не потому, что чувствовал себя нехорошо, вовсе нет, дело в том, что там работала его невеста, с которой он тайком виделся. Выглядел он как и положено счастливому жениху, полностью погруженный в мысли о невесте. Однако на задворках сознания старшего из братьев Рашид мелькал постоянно образ совсем другой девушки, несмотря на то, что он настойчиво его отгонял, особенно в преддверии свадьбы.

Саид остановился около ювелирной лавки, собираясь выбрать подарок для будущей жены, который преподнесёт на официальной встрече с её отцом этим вечером, чтобы подтвердить помолвку. Перед ним мелькало разнообразие разных золотых вещиц, некоторые из которых были украшены ещё и драгоценными камнями, которые могли позволить себе только более богатые люди, к каким принадлежал он сам. Он собирался выбирать лучших подарок из возможных, что бы там не говорил дядя Абдул о скромности трат! Саид знал, что патриарх им недоволен, но совсем не испытывал стыда перед старшим родственником. Разве давняя драма давала дяде право унижать всех женщин? Когда едва не погибла в родах жена одного их кузена, родственник заявил тому, что жена, как жаровня,— хороша тем, что её всегда можно заменить, даже если разбилась и нельзя склеить. Так почему сам не следовал своему совету в своё время? А говорить можно очень много!

Парень обратил внимание на украшения. Для Жади он вероятно подобрал бы рубины, такие же яркие, как цвет его глубокой страсти к ней, и браслеты-змейки на всю руку. Но к чему было думать о невозможном? Хотелось найти нечто особенное именно для Рамили, зная, что девушка не оценит громоздкое ожерелье. И подходящий подарок вскоре ему попался на глаза: на витрине висела изящная витая цепочка с крупным сапфиром идеальной формы. Сапфир - символ души, обращённой к свету, камень чистоты, верности и скромности, способен успокоить и умиротворить мятежную душу, развить способность к сосредоточению и созерцанию. Разве не идеально для Рамили? Очень символично, ведь девушка одним своим присутствием успокаивала бури в его душе, где поселилась смута после другой, так и не состоявшейся тогда свадьбы, которой он так ждал только чтобы узнать, что желанная женщина его отвергла! Но на этот раз всё совершенно иначе: выбирая украшение, он знал, что не будет отвергнут, что его встретят улыбающиеся глаза Рамили, которые мгновенно подарят ему ощущение нежности, комфорта, столь желанного покоя, уверенности.

— Заверните этот кулон!– велел Саид ювелиру, уже представляя, как наденет его на шею невесты вечером.

Да, на этот раз у него всё будет совсем по-другому. Осталось только выбросить из головы остатки воспоминаний прошлого. Жаль, что сделать это не так же легко, как просто подумать. Но в жизни не бывает лёгких путей: если Аллах планирует подарить человеку счастье, он ведёт его по самому тернистому пути.

***</p>

На другом континенте в доме Феррасов в этот час все домочадцы собрались в гостиной, чтобы встретить хозяина дома и его беременную невесту. Только маленькая Мел крепко спала в детской под присмотром няни. Лукас и Жади сидели на диване, о чём-то тихо переговариваясь, а домоправительница стояла недалеко с очень недовольным видом. Ещё бы, как она не старалась отвадить сеньора Леонидаса от той женщины, но явно потерпела неудачу, потому что блондинка всё равно умудрилась влезть в их семью! Очень скоро ожидание, которое затянулось, потому что рейс задержали, подошло к концу. Сначала они услышали звук подъехавшего автомобиля, а уже вскоре в дом собственной персоной вошёл отец Лукаса в одном из своих привычных костюмов, разве что менее официальном, нежели носил для работы, а с ним блондинка в невообразимой расцветки платье, которое каким-то образом довольно ей шло, хотя многие женщины не решились бы даже примерить подобный ансамбль, особенно когда беременность уже настолько заметна. Далва ревностно отмечала каждую деталь: от расслабленного и весьма довольного вида начальника до явной радости на лице его так называемой невесты, которую она сама ни за что не сможет принять хозяйкой, но и количество чемоданов, которые позже внёс водитель. Экономка замечала каждую деталь: и явно дорогое, хотя совершенно по мнению Далвы не подходящее будущей жене такого серьёзного человека, как сеньор Леонидас, платье, и драгоценности в ушах и на пальцах женщины, но и то, что чемоданы, помимо одной знакомой сумки, скорее всего принадлежали именно ей. Но откуда, спрашивается, у неё столько вещей, если Далва слышала из телефонных разговоров, что женщина не захотела забирать большинство вещей из прежнего дома, потому что они якобы напоминали ей о пожаре и пережитом ужасе, забрав только то, без чего не могла обойтись? Понятно, что наглая дамочка уже начала разорять её шефа, а тот ничего не замечает и сорит деньгами, будто женщина вдруг превратилась в королеву, если у неё вырос живот! Явное недовольство окрасило лицо экономки, когда жена Лукаса вдруг бросилась обнимать женщину, но и сам Лукас, перекинувшись парой слов с отцом, не менее тепло отнёсся к женщине, чего Далва уже выносить не могла, громко фыркая и привлекая к себе тем самым внимание всех в комнате. Не обращая внимания на пристальный взгляд начальника, она продолжала испепелять блондинку своим самым осуждающим взглядом. Но Иветти совсем не испугалась, даже не обратила внимания на явное намерение женщины заставить её чувствовать себя неудобно, совершенно спокойно спрашивая:

— Как поживаете, Далва?

Ах, как же экономке хотелось ответить, как отлично жила она сама, да и все в этом доме, пока женщина не появилась, чтобы всё разрушить! Но под пристальным взглядом хозяина, который уже готов был разразиться тирадой по поводу её поведения, судя по его виду, служанка таки взяла себя в руки. Не хватало ещё, чтобы её унизили перед этой вертихвосткой, которая наверняка порадуется её унижению! Потому она ограничилась одним только язвительным предложением.

— Как велит Бог и совесть! – заявила с насмешкой в глазах женщина, прежде чем развернуться и уйти в сторону кухни.

— Далва! — Леонидас собирался пойти за служанкой и очередной раз объяснить ей, как нужно вести себя.

— Нет, не нужно! — Иветти лёгким движением задержала жениха в комнате.— Пусть она привыкнет! Видишь, она уже не сказала мне ни одной гадости!

— Да уж, для Далвы это большой прогресс...— тихо прошептала себе под нос Жади, вспоминая свой первый визит в этот самый дом, пока Иветти удалось без особых усилий увести её свёкра наверх, мотивируя своим желанием увидеть комнату наверху.

Девушка почувствовала на себе внимательный взгляд Лукаса. Парень видимо тоже вспоминал этот момент, думая, как бы Далва не решила отыграться за обедом. Спрашивается, что именно домоправительница могла сделать? Иветти не неопытная девчонка, которая испугается Далвы, она довольно снисходительно относится к вредной служанке, которая не посмеет скорее всего в присутствии сеньора Леонидаса откровенно выводить его невесту на конфликт, да и свинина на столе её совершенно не смутит, надумай женщина повторить трюк, ведь она не мусульманка. А вот Жади до сих пор чувствовала себя неловко всякий раз, когда Далва вносила в столовую закрытое крышкой основное блюдо. В семье ели свинину, но в таких случаях всегда была альтернатива для невестки, и экономка не осмеливалась больше предлагать ей съесть немного мяса, которое она не переносила, но тот случай марокканке забыть никак не удавалось.

Однако экономка не была бы собой, не попытайся она ”поставить на место” невесту начальника, показать той, что она этому месту не принадлежит, о чём свидетельствовало огромное количество приборов за столом, словно они собирались принимать званый обед. Однако здесь план Далвы провалился, потому что женщина легко справилась с приборами, а когда экономка наконец смогла с удовольствием и даже торжеством заявить, что она выбирает неправильный соус к мясу или салату, Иветти легко заявила, что ей всё равно, потому что ей нравится именно так. За столом текла довольно приятная беседа, как не старалась Далва обратить на себя внимание блондинки, едва не бросая перед ней тарелки, но женщина словно и не обращала внимание, отвлекая от выходок назойливой служанки даже «Львеночка», который иначе давно готов был начать ссориться со служанкой. Как же домоправительницу раздражало это прозвище, так и реакция начальника на женщину, словно он забыл все недавние обещания никогда больше с ней не связываться! Она не замечала, или не хотела замечать, как всё чаще переглядывались между собой сын и невестка хозяина, понимающие, что ситуация только накаляется, чем больше делать вид, словно они не замечают провокаций.

«Звёздный час» домоправительницы наступил, когда пришло время менять тарелки к десерту, потому что женщина лично принесла отдельную тарелку, поставив на место около стула, который давно уже пустовал за столом, привлекая наконец в первую очередь внимание Леонидаса. Мужчина уставился невидящим взглядом на место потерянного сына, за столом мгновенно повисло напряжение. Заметивший состояние отца Лукас попытался отвлечь его разговорами о компании, на что тот отвечал односложно, а потом парень, опять же, чтобы снять напряжение и отвлечь всех от недавней демонстрации служанки, в первую очередь бывшую няню, чтобы она не выкинула ещё чего-то, поинтересовался, что приготовили на десерт, не догадываясь, что только этого вопроса и ждала Далва.

– Сегодня у нас будет любимый пирог Диогу!– поделилась женщина, улыбаясь воспитаннику. Далва наконец решила поделиться новостью, которую последние пару дней тщательно вынашивала после одной неожиданной встречи в парке:— Совсем скоро твой брат к нам вернётся, снова переступит порог этого дома! Он будет знать, что мы ждали его возвращения, ведь его комната и место за столом до сих пор ждут его!

Этими своими словами экономка только сильнее привела всех присутствующих в настоящий ступор, даже молоденькая служанка едва не пролила чай, наливая напиток в фарфоровые чашки. Леонидас бросил в раздражении приборы, звонко упавшие на тарелку, возмущённо глядя на домоправительницу. Будто не достаточно для него гибели сына, с которой он наверное никогда не сумеет смириться, так ещё Далва своим бредом выносила мозг, не давала успокоиться!

– Что ты несёшь?— возмутился отец погибшего парня.– Ты сама понимаешь, что говоришь?!

— Я очень хорошо понимаю, что говорю, сеньор Леонидас!– ответила оскорблённая в лучших чувствах Далва.— Диогу скоро вернётся! Он живой, я лично видела его на днях на улице!

– Львеночек, успокойся, ты видишь, она не в себе...– попыталась успокоить мужчину Иветти, опасаясь, как бы ему не стало плохо, или чтобы он не бросился на служанку, что он явно готов был сделать, сжимая и разжимая кулаки.

— Если кто-то не в себе, так точно не я! Не перекладывайте с больной головы на здоровую! – тут же язвительно ответила блондинке бывшая няня сыновей хозяина.

– Я не могу успокоиться, не могу! – Леонидас ударил кулаком по столу. Он указал на Далву:— Эта женщина сошла с ума! Ей нужно вызвать неотложную помощь, потому что она в бреду!

— Это вы уже будто совсем забыли сына, сеньор Леонидас, что не хотите его возвращения! А я каждый день молилась за душу своего мальчика!— возмущённо ответила домоправительница, продолжая яростно доказывать своё:— И он меня услышал и вернулся! Я его видела! Видела своими глазами! Однажды он вернётся домой!

– Прекрати, Далва!— потребовал наконец Лукас, прежде молчавший, не в силах выдавить и слова после шокирующего заявления бывшей няни. Парень понимал скорбь по брату, которую и сам разделял, но не мог вынести подобного поведения, которое только делало хуже и совсем не помогало пережить потерю. Когда уже Далва сможет принять неизбежное?— Это уже не смешно! Ты не понимаешь, что такими словами ты только топчешь память моего брата?

Жади молча сжала руку мужа, наблюдая за семейной драмой. Девушка сначала не могла понять, решила Далва таким образом испортить обед, или вправду считает, что говорит правду, но похоже, что женщина и впрямь была убеждена в правдивости своих слов, и даже возмущена, что ей не верят. Неужели у экономки что-то не так с головой? Она всегда думала, что этот ”музей” в доме до добра не доведёт и за все месяцы жизни в этом доме даже не видела толком ту комнату, потому что будто чувствовала при приближении какой-то потусторонний холод, от ощущения которого никак не могла избавиться. Но и Лукас избегал заходить в комнату, хотя временами вспоминал брата и бродил в бывшей спальне Диогу, даже иногда носил его костюмы, когда хотел чувствовать себя увереннее перед какими-то переговорами. Бывало, что парень порой забывался и говорил с фотографией брата, вспоминая какие-то моменты из их детства, или другие общие моменты. Но Жади не считала это чем-то неестественным, она и сама порой мысленно обращалась к матери и держала в ящике комода старый альбом Саулы. А вот уверенность Далвы, что Диогу жив, впрямь вызывала опасения! Домоправительница больше всех времени проводила в той комнате, смотрела часто на вещи погибшего, вот и случилось у неё помутнение рассудка ввиду явного отрицания правды! Как иначе объяснить иррациональное поведение многолетней служанки Феррасов?

– О чём тут говорить, Лукас?— ответил Леонидас.— Она точно не в себе! Я завтра же свяжусь с знакомым психиатром, пусть он осмотрит Далву! Мне в доме не нужна сумасшедшая прислуга, которая видит и разговаривает с призраками!

Отлично всё слышавшая Далва всё сильнее выходила из себя. Экономка не могла понять, почему на неё смотрят, как на безумную, а эта беспутная женщина и вовсе с жалостью! Она ведь вправду видела мальчика в парке, хотя сначала тоже не поверила своим глазам!

— Диогу не был призраком!— возразила Далва.– Он переродился, родился заново, но не только с той же душой, но и в том же теле, как прежде! Я видела в парке чёрную пожилую женщину с маленьким ребёнком, который только начинает делать первые шаги! Это был наш Диогу, я сразу его заметила и хотела подойти поближе, но женщина сразу посадила его в коляску и увезла!

– Так это был просто маленький ребёнок в парке?— заговорила наконец Жади, испытав явное облегчение. Значит женщина не сошла с ума, у неё не начались галлюцинации, просто в силу своей необразованности, пересмотрев разных мистических передач, принимает желаемое за действительное: увидела в парке похожего на Диогу в детстве ребёнка и захотела поверить, что это он и есть!— Вы просто обознались, Далва! Вам издалека показалось, что мальчик похож на Диогу в детстве! Но разве вы можете через столько лет точно помнить, как выглядели Лукас и Диогу, когда были совсем малышами? А та женщина — няня, или даже бабушка ребёнка — испугалась, что вы так внимательно смотрите на мальчика, потому поспешила увезти подальше!

— Ничего подобного, я отлично помню, как выглядели мальчики в детстве!— Далва была возмущена, что кто-то может предположить, будто она не помнит, как выглядели её воспитанники.— Это был Диогу! Я уверена! Раньше я сомневалась, когда сеньор Лобату рассказывал про реинкарнацию, но теперь я знаю, что всё правда! Наш Диогу возродился!

– Вот откуда ноги растут! Опять Лобату!— воскликнул раздраженный Леонидас.— Он говорит что попало, а мне терпеть весь этот дурдом! Послушай меня, Далва, ты можешь о чём угодно говорить с Лобату, но я не желаю слушать твой бред! Не желаю! – мужчина мгновенно выскочил из столовой и вскоре все услышали, как хлопнула дверь кабинета.

Домоправительница только обиженно фыркнула вслед хозяину дома и ушла на кухню, оставляя остальных сидеть в молчании. Естественно, никто в этот день уже не захотел отведать десерт.

***</p>

Над домом Феррасов стояла глубокая ночь, когда хозяин дома наконец покинул свой кабинет, где провёл долгие часы после того самого обеда. Никто не решился его потревожить, тем более дверь была заперта изнутри, даже когда служанка постучала в дверь, собираясь сообщить, что ужин подан. Мужчина тихо поднялся по лестнице и бесшумно приоткрыл дверь спальни, едва не зацепившись в темноте за новое кресло, а потом и за ковёр, переодеваясь на ночь, потому что не успел пока привыкнуть к новой мебели в спальне. Однако он напрасно опасался разбудить невесту, потому что едва дверь спальни открылась, блондинка тут же села в постели, молча наблюдая за его усилиями, а потом щёлкнула лампой.

— Ты не спишь,— заметил Леонидас.

— Ну конечно, я не сплю! – возмутилась Иветти.— Как я могу уснуть, пока ты продолжаешь сидеть взаперти в этом кабинете и не отвечаешь ни слова, с тех самых пор, когда перестал кричать на Лобату по телефону!

— Извини...— мужчина потёр пальцами переносицу, приближаясь к кровати.— Я хотел, чтобы день нашего возвращения был более приятным, но Далва как всегда вывела меня из себя. А всё из-за глупых теорий Лобату!

– Но ты расстроен не из-за Далвы, и не из-за Лобату, который наверняка всего лишь хотел успокоить бедняжку и подарить ей надежду,– заметила женщина,— ты расстроен из-за...

— Я не хочу это обсуждать!— перебил Леонидас.

— Не хочешь это обсуждать в принципе? Или не хочешь обсуждать со мной?

– Иветти...– Леонидас тяжело вздохнул, понимая, что разговора не избежать. А он совсем не хотел обсуждать эту ситуацию!

— Посмотри на меня. Я хочу видеть твои глаза, когда разговариваю с тобой. Иначе я начинаю думать, что ты думаешь совсем не то, что говоришь,— попросила женщина,— я просто хочу понять, что ты чувствуешь. Ты не должен скрывать это от меня. Я знаю, что после той истории в Марокко тебе неловко говорить со мной о Диогу....

– Мы договорились не говорить об этом! Неважно, что там было или не было! Я не хочу знать ничего наверняка, я просто хочу вычеркнуть ту поездку из памяти!– категорично отрезал Феррас.

— Мы не можем просто взять и вычеркнуть из памяти то, к чему мы постоянно возвращаемся. В конце-концов, мы собираемся пожениться, и как бы я этого ни хотела, но если ты едва можешь смотреть на меня всякий раз, когда вспоминают твоего сына, это наверное не лучшая затея. Тебе не нужно жениться на мне только ради ребёнка. Ещё несколько месяцев назад ты настойчиво повторял, что ничего не получится, но как только узнал про ребёнка, всё мгновенно изменилось...

— Иветти, прекрати! Да, ребёнок всё изменил, но совсем не так, как ты думаешь. Я хотел начать всё сначала ещё до того, как узнал про ребёнка. И чего бы там не произошло в Марокко между тобой и моим сыном... Я предпочитаю об этом не думать, потому что в конечном итоге всё сводится совсем не к тебе. Мне хотелось обвинить тебя в гибели моего сына, да кого угодно обвинить, я хотел ненавидеть тебя, чтобы забыть о ненависти к самому себе! Потому что я полностью провалился как отец!

– Львеночек...— блондинка тяжело вздохнула.– Ну зачем ты так говоришь? Это неправда, ты всегда хотел только самого лучшего для своих детей...

– Потому что это правда!– отрезал Леонидас.– Ты хотела, чтобы я сказал тебе правду, сказал, о чём я думаю, ну так слушай! Дело не только в том, что я его не выслушал, не поговорил, вовремя не остановил этого безумца перед полётом. Мой сын вырос самоуверенным до такой степени, что у него не было совершено никаких границ, до такой степени, что он садился в вертолёт без лицензии, едва освоив основы управления,— и это целиком и полностью последствия моего воспитания. Отец должен научить сына жизни! Далва говорит, что я забыл! Как я могу забыть?

– Больше послушай Далву! Ей только бы поговорить!— Иветти подвинулась ближе к жениху, обняв его за плечи.— У тебя всегда так: либо ты напрочь отрицаешь свою причастность к чему-то, либо начинаешь грызть себя настолько, что свет не мил. Ты слишком многое пытаешься взвалить на свои плечи. Родители должны помогать и направлять детей, конечно, но жизни человек может научиться только самостоятельно, путём проб и ошибок, иначе никак.

— Сейчас ты пытаешься меня успокоить, но когда ты злишься на меня, совсем иначе оцениваешь мои способности к родительству! Иди сюда, иначе у тебя опять начнёт болеть спина...— он наконец устроился в кровати и обнял женщину, позволяя ей полностью откинуться на себя спиной, после чего продолжил доказывать своё мнение:— Сколько раз ты говорила, что я неправильно веду себя с Лукасом? А я не знаю, как правильно! Он говорит — я не понимаю, я говорю – не понимает он, мы ссоримся и в итоге всегда виноват я. Что я должен сделать, чтобы мой сын считал меня хорошим отцом? Пустить его жизнь на самотёк, чтобы он угробил себя, как его брат, и заодно свою семью, которую он успел завести к этому времени? Позволить бренчать на гитаре в переулке или в подвалах, где после репетиций они наверняка дружно станут нюхать марихуану, и хорошо ещё если не колоться чем потяжелее? Уж я знаю, как всё происходит в таких группах!

— Откуда ты знаешь?— спросила Иветти, отвлекаясь от основной темы, потому что её заинтересовало, почему он так уверен в своих словах. Она попыталась было представить вечно серьёзного Леонидаса Ферраса в кожаной куртке и с гитарой в руках, и невольно рассмеялась, пытаясь закрыть рот рукой, но смех продолжал душить изнутри.— Чего я ещё не знаю о тебе, Львеночек? У тебя была бурная молодость?

— Я говорю с тобой о серьёзных вещах, а ты смеёшься! — возмутился мужчина, хотя по нему было заметно, что он явно смутился.

– Извини, я молчу...— женщина сделала жест, якобы закрывает рот на замок, но уже секунду спустя опять заговорила:— Просто я пытаюсь представить тебя в обтягивающих штанах из лоскутов, с длинными волосами и с гитарой в руках, и...— она опять рассмеялась.

– Иветти! — воскликнул Леонидас.– Не нужно представлять меня с гитарой!— уже тише он добавил:– В конце-концов, я играл на барабанах... Гитаристов всегда незаслуженно переоценивают!

— Ты шутишь...— недоверчиво прошептала блондинка. Она посмотрела на смущённого своим же откровением бизнесмена.— Нет? Леонидас Феррас, играющий на барабанах... Я просто в шоке...

— Да, я какое-то время играл в группе, пока был студентом, и в первые пару лет учёбы считал, что лучшего занятия и не найти, но очень скоро понял, что это всё глупости и музыка не прокормит. Отца не стало, его предприятие развалилось, чтобы элементарно отдать долги, с жалких остатков сбережений мне пришлось начать сначала своё собственное предприятие, куда я вложил всю энергию и силы! Мне пришлось ночами учить и вникать в то, что я пропускал мимо ушей, пока тратил всё своё время на дурацкие репетиции. Тогда я понял, что отец всегда был прав! Но именно во времена группы я встретил мать своих сыновей на одном из концертов...— он вдруг опять смутился.

— Это была жаркая встреча, а?— понимающе кивнула Иветти.— Поверить не могу, что всё это с тобой происходило! Ты так редко говоришь о своём прошлом, из тебя раньше приходилось просто таки щипцами вытягивать любые отрывки информации. Особенно про твой первый брак...

— Я не люблю слишком много копаться в прошлом. Какой смысл? Всегда находишь кучу своих ошибок, которые исправить уже невозможно. К тому же, разве тебе будет приятно слушать про мой прежний брак?

– Это твоё прошлое, конечно мне интересно. Неужели ты думаешь, что я собираюсь ревновать тебя к твоим воспоминаниям о жене? Ясно, что ты любил свою жену, это естественно, но я тогда была совсем маленькой и знать тебя не знала, даже не думала о мужчинах! Хотя, помнится мой первый ”поцелуй” был где-то в три года с соседским мальчиком, мама потом часто рассказывала, что я потеряла любимую куклу, он её нашёл, и я его поцеловала,— она рассмеялась, заметив выражение лица Леонидаса.— Не могу поверить, что ты так смотришь, будто хочешь немедленно выяснить его имя и координаты, я даже сама не помню! Кто ревнует к такому далёкому прошлому? Возвращаясь к прежней теме, мне всегда было интересно, какой была твоя жена.

– Она была... замечательной женщиной, очень яркой, всегда тайно осуждала меня за отказ от группы, она обожала музыку, иногда она злилась на меня за что-то и убегала непонятно куда, мне приходилось гоняться за ней по всему городу. Когда её не стало, я не мог поверить, что такое возможно в принципе, всё то время, пока она медленно угасала, мне казалось, что внезапно произойдёт какое-то чудо и всё наладится. Ничего не наладилось. И она оставила мне сыновей, каких я понятия не имел как воспитывать. Я притворялся, что всё знаю, потому что так было проще, чем увереннее я выгляжу, тем меньше мои слова будут ставить под сомнение, тогда мои дети не узнали бы, что на самом деле я понятия не имею, как нужно жить, как воспитывать детей, как правильно описать им окружающий мир. Но я сам был так молод и понятия не имел, как их воспитать, как справиться без их матери, потому я начал работать сутками, чтобы обеспечить их как следует по крайней мере материально... Время прошло незаметно, они выросли, а я так и не научился быть отцом. Самое ужасное, что даже с годами я ничего не понял...— мужчина опустил руку на живот невесты.– Последние пару дней перед отлётом ты засыпала в гостинице, а я не мог спать, смотрел на твой живот, представлял будущего ребёнка... Она скоро родится, а я понятия не имею, каким должен быть для неё отцом. Я не мог справиться с мальчиками, хотя должен был больше понимать в этом. Так каким я буду отцом для дочери?

— Если ты думаешь об этом так много, что даже спать не можешь,— самым лучшим!– безапелляционно заявила Иветти.— Она не собирается устраивать тебе неизвестный экзамен, ребёнка достаточно просто любить! Возвращаясь к твоему вопросу, как тебе нужно общаться с Лукасом, я отвечу тебе точно так же. Ты когда-то пытался просто послушать его и посмотреть на мир его глазами вместо критики? А рассказать ему о своём прошлом? Он знает ту историю, которую ты только что рассказал мне? Ему наверняка будет интересно побольше узнать о своей матери! Ваша проблема в том, что вы не разговариваете спокойно, ты считаешь себя неправильным отцом, он считает себя неправильным сыном. Ты знаешь, как переживает Лукас, что вы никак не можете поладить? Вы похожи больше, чем оба думаете!