Часть 17 (1/2)

По набережной всемирно известного пляжа Копакабана, тянущейся вдоль тротуара волнистым узором из мозаики — символа Рио-де-Жанейро, медленно шла одетая в элегантный белый костюм дамочка, перекинув через плечо маленькую сумочку на цепочке. Она наслаждалась ароматом кофе от заведений, открывавшихся рано утром, держа в руках стаканчик с напитком из кофе и клубничной карамели, и нежным ветерком, приносящим с собой бриз с океана, где она собственно встречала рассвет рано утром, решив напоследок насладиться каждой деталью родного города. Сегодня вечером девушка улетала в Париж, где надеялась начать совершенно новую жизнь, если и вернётся в Рио – это произойдёт много лет спустя, когда она будет совершенно другим, обновленным человеком, по крайней мере хотелось в это верить.

Маиза прищурилась, скрывая лицо от яркого отблеска солнца, тогда-то взгляд девушки упал на смеющиеся парочки, идущие в обнимку по набережной,— сделай она над собой небольшое усилие, вероятно могла представить на этом месте их с Диогу. Ей до сих пор не удалось отпустить от себя образ этого энергичного общительного молодого человека, который сумел затронуть нечто особенное в женском сердце, как впрочем и в сердцах многих девушек,— ей всегда было известно, что кавалер был падок на красивых девиц, которые вечно крутились вокруг него, однако она рассчитывала, что именно ей выпадет честь носить гордое звание сеньоры Феррас, да что там, она была твёрдо уверена, что очень скоро он официально попросит быть его девушкой, а потом — женой.

Но вмешалась судьба и страшная трагедия разорвала жизни многих на «до» и «после», включая и Маизу. Девушка очень хорошо помнила, как разозлилась, когда кавалер так и не явился на празднование её дня рождения, как танцевала с несколькими молодыми людьми, даря им надежду, но все мысли были только о том, как он войдёт с опозданием и увидит, насколько она не нуждается в его компании, что у её ног могут быть десятки других, которые точно не посмеют подобным образом унизить.

Каким ударом было на следующее утро проснуться от звонка телефона, но услышать вовсе не желанный голос обожаемого Диогу, а соболезнование бывшей однокурсницы, которая перед этим посмотрела утренние новости! После этого она себя уже не помнила, как позже узнала из рассказов посторонних, у неё случилась такая истерика, что она кричала и дрожала, не слыша никого и ничего вокруг себя, что напуганная мать вынуждена была вызвать доктора; проснувшись позже вечером Маиза могла только смотреть в одну точку, до сих пор под дурманом лекарств, пока тихие слёзы стекали по щекам.

А через пару дней она пошла в дом Феррасов и снова увидела перед собой знакомое лицо совершенно живого молодого человека, словно ничего не произошло, словно всё оказалось страшным сном, от которого хотелось отмахнуться. Лукас не был Диогу, однако он показался настолько на него похожим внешне, что Маиза готова была поверить, что и внутри они тоже почти идентичны, нужно только возродить в парне похожее на брата, заставить увидеть себя, как девушку, которую можно любить, а не просто подружку потерянного брата! Как ей хотелось верить в эту иллюзию!

Она была крайне разочарована, потеряна, когда поняла, что парень уже в кого-то влюблён и весьма серьёзно, ведь это разрушило все планы на жизнь Маизы, где она была женой сына Леонидаса Ферраса; девушка сама-то не заметила, как заменила Диогу на Лукаса во всех планах, словно любимый парень просто изменил имя, оставшись внутри точно таким же, а не совершенно другим человеком. Потому симпатия Лукаса к марокканской девушке казалась Маизе всего лишь глупостью, прихотью, а сама Жади – девчонкой вроде тех пустых оболочек, которые вечно крутились вокруг его брата, казалось, надо всего лишь доказать, что она лучше и пожинать плоды своего ”труда”. Слушать, как Лукас говорит о любви к Жади, было сродни пытке, потому что подсознательно она продолжала считать их с Диогу одним человеком, только сильнее углубляясь в свои заблуждения. Весьма кстати оказалась симпатия домоправительницы Феррасов к самой Маизе, потому что она легко стала частым гостем в доме, вот только очередной план рухнул, когда Лукас таки воссоединился с марокканкой и спустя недолгое время женился на ней.

Даже после этого Далва продолжала говорить своей любимице, что это ненадолго и скоро — очень скоро – Лукас поймёт, как он ошибался и обратит внимание на по-настоящему достойную его имени спутницу, только вот парень наоборот начал избегать её общества и вскоре стало известно о беременности его жены,– Жади, а вовсе не она, была его женой и никакие фантазии не могли изменить реальность. Далва была милой женщиной и она вправду оказалась тем человеком, с кем девушка вдоволь могла поговорить о Диогу, однако, что было у них ещё общего, как совсем недавно осознала шатенка,– они обе хотели считать Лукаса не самим собой, а лишь дополнением к брату, будто он обязан стать заменителем и полностью копировать погибшего, чтобы унять хоть часть их боли.

До недавних пор Маиза продолжала стучать в закрытую дверь, пыталась якобы случайно встречать Лукаса в городе, даже приложила усилия, чтобы вставлять палки в колёса Жади, пока та занималась дизайном клуба Нефертити: позаботилась, чтобы мебель была готова раньше, чем они будут готовы её установить, переманила поставщика аксессуаров, заплатила швее кругленькую сумму перед самим открытием, чтобы та испортила костюмы официантов, в общем, сделала всё, чтобы насолить ненавистной сопернице, заставить нервничать и, соответственно,— срывать злость на Лукаса, чтобы молодой человек не выдержал и потихоньку начал смотреть на других претенденток на своё сердце. Только лучше себя от этого интригантка совсем не чувствовала, горечь никуда не уходила, даже наоборот.

Недавно однако Маиза совершенно случайно увидела пару на пляже: они были совершенно счастливы в компании друг друга, над чем-то смеялись в обнимку, а беременный живот молодой сеньоры Феррас теперь не бросался в глаза разве что слепому. Чего она хотела добиться, разбивая их семью? Девушка вдруг впервые заметила, как непохожи жесты Лукаса на жесты его брата, как и привычка одеваться вне офиса, даже голос молодого человека, пусть и был похож, но чем-то отличался. Но чего же, спрашивается, она могла ждать? Разве с самого начала не знала, что невозможно, чтобы два разных человека, даже если внешне они совершенно идентичны, были одинаковыми? Как унизительно стало вспоминать свои совсем недавние действия, вспоминать, как унижала себя, опускаясь почти до бегства за чужим мужем! Чего бы она добилась, стань таки женой Лукаса? Полностью равнодушного к ней мужа, жалкого подобия брака без капельки привязанности?

Диогу не вернуть,— пора было принять истину, наконец столкнувшись со своей болью. Но вот оставаться в Рио-де-Жанейро оказалось совершенно невозможно, потому что каждый уголок города продолжал дышать, шептать воспоминаниями о человеке, которого больше не было на свете. Удивительно, как же город мог оставаться привычно шумным, как движение не остановилось, как солнце не перестало светить так же ярко? Ничего не изменилось, всё было по-прежнему, мир продолжал крутиться вокруг своей оси, за исключением того, что Маиза лишилась очень важной части своего сердца.

Предложение поехать в Париж и работать в модной компании подруги матери оказалось желанным глотком свежего воздуха, возможностью, за которую она с удовольствием ухватилась. Пора было прощаться с Рио-де-Жанейро со всеми его потерями и болью — Маиза решила начать жизнь заново. А пока ноги сами собой привели шатенку к знакомому дому Феррасов, откуда уже спешила девушке навстречу довольная Далва.

– Маиза! — домоправительница крепко обняла желанную гостью.– Ну-ка, покрутись! Какая же ты красавица!

– Дааалва...– протянула девушка, с радостью обнимая экономку.— Ты всегда мне льстишь!

– Ничего подобного! – отмахнулась женщина.– Ты так давно не заходила, что я почти забыла, как ты выглядишь! Пойдём скорее, я испекла лимонный пирог, будем пить чай! Я здесь совсем одна! Сеньор Леонидас пропадает на своей работе, да и Лукас не спешит радовать нас визитами, только звонит изредка, а всё эта девушка...— неодобрительно покачала головой экономка дома Феррас.– Вот если бы только Лукас увидел, какая ты замечательная! В нашем доме было бы гораздо веселее, стань ты женой Лукаса!

– Но я не его жена, Далва. Напрасно продолжать фантазировать о том, чего никогда не будет. Лукас женат, они ждут ребёнка. Знаешь, думаю нам всем нужно научиться воспринимать его отдельным человеком, а не...— девушка замолчала на мгновение, но быстро вернула себе невозмутимый вид.– Собственно говоря, я пришла попрощаться.

– Попрощаться? – не поняла Далва.— Куда же ты собираешься?

– Я уезжаю в Париж, Далва. Сегодня вечером. Может быть, навсегда, начну новую жизнь. Поступило очень выгодное предложение работы во Франции, глупо от него отказываться. Пора мне перевернуть страницу потерь и открыться навстречу миру. Я больше не чувствую себя собой в Рио, не после Диогу... Он словно забрал вместе с собой всё очарование этого города... Я так за него цеплялась, что заставила себя поверить, что Лукас — тот же человек, почти позволила себе влюбиться, пыталась бороться с его женой, но не понимала, что борюсь в первую очередь с собой, своим желанием отрицать, что моего парня больше нет...

– Маиза....– Далва прослезилась, утирая слёзы, которые всегда появлялись на глазах бывшей няни, стоило вспомнить в разговоре её любимого мальчика.– Как же так, девочка? Диогу был всегда таким...,– женщина подняла руки вверх, улыбаясь,– когда он заходил в дом, даже в плохую погоду выходило солнце! Он всегда шутил, громко говорил... Я бы и в страшном сне не представила себе, что такое с ним случится! Никогда не было ситуации, чтобы он не сумел найти выход!

– Но он не сумел, всемогущих людей не существует, и напрасно искать виноватых, его уже не вернуть. Нам всем нужно научиться жить без него. Он бы никогда не позволил унынию продолжаться слишком долго! Спасибо за всё, Далва!– девушка крепко обняла женщину с тёмной кожей.

Чуть позже, после того, как Далва таки затащила Маизу на кухню, напоила чаем с пирогом, подробно расспросив о деталях поездки и получив обещание звонить время от времени, девушка наконец смогла подняться в старую комнату Диогу, где всё оставалось по-прежнему. Мельком она подумала, что вероятно сошла бы с ума от ощущения огромной потери, если бы пришлось постоянно жить в доме, где разбит целый «музей» в честь парня. Неужели Феррасы этого не чувствовали? Или чувствовали, но выше их сил было расстаться со свидетельствами того, что Диогу действительно жил, день за днём переступал порог комнаты, открывал шкаф, чтобы выбрать очередной деловой костюм, между которыми он никак не мог выбрать, что выглядело весьма комично, читал свои журналы, записывал дела в ежедневник.

Маиза провела по буквам в блокноте, словно пыталась запомнить малейшую деталь, словно действительно имело значение, с каким наклоном парень писал буквы, а потом долго смотрела на большую фотографию, мельком подумав, что только такой человек, как её любимый Диогу, мог поставить в комнате столько своих фотографий. Или их принесли позже, когда его уже не стало? Она не знала, потому что никогда не бывала здесь при жизни парня.

– Я очень не хочу тебя забывать,— прошептала она парню на фотографии, словно он вправду мог услышать и даже ответить,– но если я не забуду хоть немного, я просто сойду с ума. Ты занимал собой всё пространство, такой уж ты был человек, и нам всем очень сложно справиться с пустотой, оставшейся после тебя, — ещё раз осмотрев комнату, уже на выходе девушка тихо прошептала в пустоту:– Я никогда тебе не говорила, но я люблю тебя.

Ей показалось, или солнце вправду светило ярче на мгновение, прежде чем она закрыла за собой дверь? Не только в комнату — в новую жизнь. Хотелось верить, что парень одобряет её выбор.

***</p>

Когда жена известного генетика доктора Альбиери вернулась этим вечером домой после работы, успев по пути заехать в парикмахерскую, чтобы сделать укладку, она с удивлением обнаружила около дома большие машины, одна из которых выделялась ярким логотипом известного на весь Рио-де-Жанейро магазина игрушек. Женщина нахмурилась, собираясь открыть дверь своим ключом, однако дверь оказалась открыта, более того, вся прихожая была заполнена коробками игрушек и разобранной детской мебели,– к примеру, детали детской кроватки стояли около любимого книжного шкафа Альбиери.

Услышав голос мужа вместе с несколькими незнакомыми из свободной комнаты, Эдна пошла в их направлении и толкнула дверь перед собой. Тогда-то челюсть женщины отвисла: два маляра перекрашивали стены и наклеивали на одну из них изображения детских машинок и вертолётов, третий человек вешал огромную люстру, напоминающую большую солнечную систему, чтобы дополнить раскрашенный под звёздное небо потолок. Альбиери стоял рядом с ещё одним человеком, что-то ему рассказывая, собственно говоря, она услышала, как муж говорил, указывая на стену между двумя окнами:

– А вот здесь будет стоять кроватка! Я хочу, чтобы его имя было написано над ней большими буквами!

– Альбиери, что здесь происходит? – изумилась женщина, указывая на все изменения, произошедшие с комнатой, что ещё вчера утром, когда она туда мельком заглядывала, была вполне обычной гостевой со светло-серыми обоями.

– Эдна! — встрепенулся доктор, вначале даже испугавшийся внезапного появления жены, но потом улыбнулся показывая на все изменения в комнате:– Только посмотри, Эдна! Комната для Лео совсем скоро будет готова! Тогда Деуза сможет уходить на работу и оставлять моего крестника с нами, правда здорово?– он был настолько в восторге, словно, как маленький ребёнок, ждал похвалы за криво нарисованный домик.

– Комната для Лео...– медленно повторила Эдна, будто ей нужно было время, чтобы поверить, что это вправду происходит в реальности.– Значит вся эта мебель, коробки с игрушками...

– Не переживай, Эдна! Их очень скоро уберут! Я узнал у рабочих, что краска должна высохнуть к утру, завтра всю мебель соберут, игрушки тоже переместят в комнату, когда всё будет готово. Завтра ещё должны привезти диван и кресло-качалку. И пока не доставили большую железную дорогу....

– Ваш крестник — очень счастливый ребёнок, сеньор!– заметил рабочий, указывая на все изменения в комнате.– Не каждый родитель устраивает подобное раздолье даже для собственного ребёнка, но чтобы для крестника...

– Да, очень здорово,— натянуто улыбалась жена доктора, не желая начинать спор перед посторонними людьми, однако её муж похоже этого совсем не замечал. Наконец она произнесла:– Альбиери, мы можем поговорить в гостиной?

– Это срочно, Эдна? Я хотел бы внести ещё несколько изменений, пока не знаю, что нарисовать на вон той стене...

– Альбиери, пожалуйста. Мне очень нужно с тобой поговорить,– попросила женщина, спешно направляясь в гостиную.