Патронус (1/2)

Энтони был невыносимым, раздражающим, неугомонным, порой навязчивым и совершенно язвительным созданием. А еще безумно любопытным, милым, хорошим, добрым и очаровательным. Но об этом ему лучше не говорить, даже не думать о таком при нем — это Азирафаэль уяснил для себя совершенно точно.

И сейчас, наблюдая, как дру… Нет, они же совсем не друзья. Мм, может, приятели? Знакомые было бы слишком далеким от описания их отношений. Возможно, они просто были удобными друг для друга. Да. Абсолютно удобными, способными выслушать и повеселиться, знакомыми незнакомцами с совершенно разных факультетов.

В общем, Гавриил был бы в ярости, узнав, что его кузен проводит ночи со слизеринцем. Слизеринцы точно бы не простили Энтони общение с каким-то тихим пуффендуйцем. Потому они, совершенно не сговариваясь, проводили свои встречи совершенно тайно в совершенно тайной выручай-комнате.

— Да что б тебя, — Энтони в ярости отбросил палочку в сторону и завалился на узкий кожаный диванчик. Азирафаэль, сидя в кресле напротив, вздохнул и отложил пергамент со своим эссе по зельеварению.

— Ты перепробовал все свои счастливые воспоминания? — Азирафаэль удобнее устроился в кресле напротив.

— У меня нет таких воспоминаний. И нет, карточка в шоколадной лягушке или вкусный леденец не считается. Хогвартс тоже. Ничего, — Энтони звучал почти обиженно. Рыжие кудри до плеч, которые он за два года учебы ни разу не удосужился собрать во что-то приличное и удобное, раскинулись по диванной подушке. Длинные тонкие ноги в коротких для него брюках (когда Азирафаэль впервые спросил, почему он не закажет брюки подходящей длины, Энтони сказал, что так стильно, и продолжил щеголять голыми щиколотками и черными оксфордами) он закинул на спинку дивана и сложил руки на груди.

— Знаешь, мне кажется, ты просто торопишься. Мы только на втором курсе, а освоить патронус не так просто даже опытному магу, Тони, — Азирафаэль, не смотря на юный возраст, был спокойным и мудрым мальчиком. Он был лишен детской крикливости и гиперактивности, никогда не ввязывался в веселые игры с другими ребятами, по большей части проводя свое время в библиотеке или в спальне с книжками. Но после знакомства с Энтони в его жизнь ворвался этот ураган, этот яркий огонь и то самое озорство, которого он был лишен примером многочисленных кузенов, которые не просто были умными и крутыми, они были теми, на кого необходимо было равняться, теми, кто осудил бы за ребячество. С Энтони Азирафаэль так неожиданно почувствовал себя свободным, что теперь и представить себе не мог свои месяцы нахождения в Хогвартсе без него.

И, конечно, он занял сторону, уравновешивающую друга, (все же глубоко в душе он очень сильно хотел назвать его другом, ни смотря на Гавриила, ни на Слизерин, ни на предрассудки окружающих насчёт Энтони) в его затеях и безумных идеях. Изучить заклинание для более опытных магов сейчас казалось Азирафаэлю особенно безумным, ведь изначально он предлагал научиться изгонять боггартов, которых они бы проходили уже в следующем году, но Энтони почему-то настоял на патронусе. И теперь злился и обижался, что тот у него не получается.

— Не называй меня так! — мальчишка прошипел, вскакивая с дивана и обвиняюще указал на Азирафаэля указательным пальцем. — Никогда! Никогда больше не называй меня так! Меня бесит это имя!

— Ладно, — Азирафаэль лишь пожал плечами, не особо понимая такой неприязни. Обычное имя, вполне красивое. Ему оно нравилось! И как бы Энтони не хотел, но в своей голове его точно он будет звать Тони. — Тогда не сокращай мое имя, пожалуйста.

— Но его же просто невозможно произнести внятно и быстро, — мальчик кисло уставился в ответ на Азирафаэля, недовольный вообще всем. А потом снова устроился на диване, но теперь лежал вниз головой и смотрел на своего собеседника в перевернутом виде. Выглядел Энтони невозмутимо и так же надуто, держа руки скрещенными на груди.

— Да. Но ты же запрещаешь мне сокращать твое имя. И вообще называть по имени, — Азирафаэль прищурился на того, еле сдерживая ухмылку (ухмылки Энтони оказались неожиданно заразительными и прилипчивыми), а после засмеялся, уворачиваясь от летящей в него подушки.

Они затихли. Молчание между ними почти никогда не было напряженным, скорее уютным. Азирафаэлю нравилось это чувство. Еще ему нравилось, что выручай-комната для них тоже открывалась всегда такой уютной: со стеллажами, полными книг, с письменным столом, с полюбившимся Энтони диванчиком, креслом и журнальным столиком, мягкими подушками и пледом в клетку, которые Энтони называл не стильными, но все равно с удовольствием использовал. Будь у Азирафаэля выбор, он бы навсегда остался здесь: читал книги, пил какао, тренировал с Энтони заклинания и разговаривал, играл в его безумно интересные игры, которые тот выдумывал на ходу.

— А…мм…у тебя есть счастливые воспоминания? — Энтони прервал их молчание едва слышно, неловко и как-то потухше, старательно разглядывая узор на подушке.

— Конечно, — Азирафаэль улыбнулся, перебирая в голове все те моменты с Энтони, которые они провели здесь.

— И… Какое оно? Ну, счастливое воспоминание, — Энтони посмотрел на него напрямую, не пряча взгляда. Узкий зрачок застыл на месте. Азирафаэль сначала растерялся, неосознанно залипнув в этих змеиных глазах. Ему нравилось в них смотреть, но Энтони редко позволял это делать, редко сам смотрел так прямо, так открыто.

— Мм… Думаю, — он замялся. Ему было неловко признаваться в том, что все эти воспоминания связаны с Энтони. Очень неловко. И страшно. Страшно, что тот решит, что Азирафаэль слишком сентиментальный для него. Слишком прилипчивый. Слишком неподходящий для его шалостей. — Наверное, когда я попал в Пуффендуй. Знаешь, перед этим я разговаривал с Гавриилом, и он ясно дал мне понять, что я должен попасть на Гриффиндор. И… Я сказал об этом шляпе, а шляпа сказала мне не бояться быть самим собой, ну и… Определила меня в Пуффендуй. И, знаешь, я действительно хотел именно туда. И она дала мне этот шанс. Но больше я был рад тому, что я смогу не видеть всех своих кузенов. Понимаешь, они все на Гриффиндоре. Я бы сошел с ума видеть их постоянно.

— Без обид, но все твои кузены — те еще мудаки ебливые.

— Энтони!

— Что? — его брови невинно поползли верх, — Я же сказал, без обид.

— Не выражайся. Это некультурно, — Азирафаэль строго посмотрел на мальчика, но не сдержал улыбки. — И я с тобой совершенно согласен.