Часть 7 (1/2)
В Питере всегда темнеет рано, солнце заходит за величественные покатые крыши и колонны исторических зданий, погружая мощеные улочки в полумрак, спешит скорее укрыться за горизонт, прячась от пронзительных взглядов острых шпилей города, что скрывают за собой отнюдь не чисто выметенные проспекты и прилежных господ. Северная столица во всей своей красе. На небе сквозь темное полотно прорезаются яркие звёзды, вырисовывая созвездия, обязательно сулящие кому-то счастливый завтрашний день.
По одной из многочисленных петляющих дорог, освещённой яркими фонарями и неоновыми вывесками круглосуточных магазинов и баров, в которые Гречкин с удовольствием бы заехал, гнал красный спортивный автомобиль. На переднем сидении находился пристёгнутый парень, мирно спящий с самого начала поездки. Русые волосы спадали со лба парня, прикрывая его подрагивающие веки. Ему явно что-то снилось. Иногда сквозь сон он улыбался, скорее всего ему снилась Лиза.
Гречкин следил за дорогой, держа руль одной рукой и лишь иногда отвлекаясь и поглядывая на сопящего Лешу. Во сне он был так спокоен и даже… счастлив? Он так давно не видел счастливого выражения на лице Макарова. При воспоминаниях сердце неприятно кололо, заставляя горько прокашляться.
За окном проносились виды ночного Петербурга, сменяясь ежесекундно. Скорее всего, если бы Леша не спал, он бы неустанно разглядывал пейзажи города, прижимаясь к стеклу ладонями как маленький ребенок. Вся жизнь мальчишки прошла в приюте и лишь изредка на каких-то пеших экскурсиях, проходящих исключительно по памятным местам Санкт-Петербурга. Кирилл же мог показать ему все подворотни, в которых кроются одни из лучших баров, в которых он только напивался.
Расстояние до приюта сокращалось с каждой минутой. Так не хотелось оставлять этот лучик в такой Дыре. Да, эта Дыра была с новым прекрасным ремонтом, учебниками и формой благодаря Разумовскому, но контингент от этого вовсе не поменялся.
Вскоре они подъехали к детскому дому. Кирилл старался вилять по улицам и проспектам, несколько раз нарезая круги на пустынных дорогах, лишь бы чуть подольше побыть рядом с Макаровым, пусть он и спит. Гречкин боялся признаться себе в том, что скучает по прежним временам, когда Леша приезжал к нему, когда они смотрели фильмы и играли в игры, когда Кириллу казалось, что он вл… видит в Леше младшего брата.
Этот мальчишка — единственный, кто волновал душу Гречкина. Лишь познакомившись с этим веснушчатым пареньком он понял, что существуют сотни миллионов других людей и историй их жизни. Не существует одного Кирилла Гречкина — смазливого мажора с богатым отцом и завышенным чувством собственной важности. Вокруг него есть люди и теперь он понял, что жизни этих людей хрупки и разрушаемы как хрустальные статуэтки, которые долго создаются и быстро раскалываются на миллионы осколков, пуская трещины одна за одной. И одну из таких статуэток он разрушил, задев при этом другую, оставляя на ней множество трещин.
Кирилл заглушил мотор. Он не спешил отрывать руки от руля, продолжая сжимать кожаный чехол, и будить Лешу. Парень опустил стекло, в салон машины проник прохладный отрезвляющий воздух. На соседнем сидении во сне вздрогнул и поежился Макаров, недовольно сопя. Гречкин усмехнулся и закурил, сжимая руль до побеления костяшек пальцев, в чью кожу впивались массивные перстни. Выпуская дым изо рта он задумался о словах Леши. Неужели он и правда настолько его ненавидит? Зачем тогда согласился, зачем открылся, зачем поцеловал? Какого черта вообще происходит?
Эти мысли не давали ему покоя и он, глубоко затянувшись, выпустил едкий дым и затушил сигарету о своё запястье, недовольно при этом шипя, отрезвляя свой разум. Выкидывая в окно затушенную сигарету и поворачиваясь к младшему, чтобы разбудить, Кирилл невольно прошёлся взглядом по спящему парню. Леша выглядел прекрасно в таком тусклом свете, на бледной коже играли множество веснушек, будто складывающиеся в те же созвездия, что освещали им путь на небе, шепча про их судьбы.
Кирилл мягко убрал прядь волос с лица младшего, едва коснувшись скулы и улыбнувшись.
«Какого черта я делаю? С каких пор я стал заботливой мамкой?» — проскочило в его голове едкое изречение, когда он потянулся чтобы отстегнуть младшего, и он, словно обжегшись, одернул руку, толкая Макарова в плечо.
— Вставай давай. Приехали.
Леша встрепенулся, попеременно моргая, пытаясь прийти в себя. Он протер глаза, оглядываясь.