Часть XVIII. Новые обстоятельства (1/2)
Выбравшись наконец из ванной и объятий мужчины, Хюррем начала собираться на работу. И когда следом за ней вышел Ибрагим, рыжеволосая уже была облачена в черное строгое платье-футляр длиной чуть выше колен. Его плотная ткань обтягивала и подчеркивала все её формы, маня и соблазняя. И если буквально только что он почти смирился с мыслью об ее обеде с другим мужчиной, то теперь был не готов вообще выпускать девушку из квартиры.
Когда Хюррем обернулась к нему, Ибрагим стоял в дверном проеме, уперевшись локтем в косяк, и выглядел очень расслабленно, придерживая обмотанное вокруг бедер полотенце. С коротких взъерошенных волос падали капли, скатываясь по его лицу, скользили по накаченному торсу вниз, оставляя за собой влажный след, до которого так и хотелось дотронуться кончиком пальцев. Любование сверкающей каплей заставило неосознанно задержать дыхание, и девушка была готова поклясться, что видела миг, когда капля растворилась, соприкоснувшись с мягкой махровой тканью.
— Ты не поедешь к нему, — внезапно проговорил Ибрагим, великолепно пользуясь «отвлекающий фактор» в виде своего оголенного торса.
Лишь осознав, что она буквально таращится на мужское тело, рыжеволосая слегка смутилась и покраснела, поймав направленный на себя пронзительный насмешливый взгляд. Несмотря на то, что она уже видела Ибрагима даже абсолютно обнаженным, девушка никак не могла справиться с волнением в его присутствии.
— Хюррееем? — протянул мужчина, продолжая любоваться и наслаждаться ее прелестным смущением. Но рыжеволосая всегда не могла терпеть, когда ей указывали, что делать, и моментально взрывалась. Вот и сейчас подобные слова привели ее в чувство и помогли вспомнить, кто перед ней.
— Я не спрашиваю твоего разрешения, а только ставлю в известность, — ответила девушка и заставила себя отвести взгляд на собственное отражение в зеркале, понимая, что под таким «давлением» сейчас впервые может согласиться на что угодно, даже не задумываясь.
А пока она пробовала на вкус новые ощущения, пытаясь понять, что чувствует по поводу его влияния на себя, Ибрагим бесшумно подкрался к девушке и отразился в зеркале позади нее.
— Я мог бы поговорить с ним сам, — раздался его голос уже над ухом. Он лился мягким бархатом, пока пальцы мягко скользили по женским плечам. Но взглянув в глаза мужчине, Хюррем увидела смиренную обреченность, что тут же скрылась за чертовски неотразимой улыбкой, от которой буквально задрожали колени.
Пользуясь ее молчанием, Ибрагим развернул девушку и закинул ее руки к себе на шею. Со стороны это, должно быть, показалось бы очень милым проявлением чувств, но Хюррем ощущала, как он напряженно проводил ладонями по изгибам ее талии в ожидании ответа.
Ей же просто нравилось так стоять рядом с ним, вдыхая свежий ненавязчивый мужской аромат как можно дольше. Все эти ощущения кружили голову, и ее существо просто отмахивалось от попыток разума включиться и стоять на своем, пока Ибрагим медленно склонялся к ее лицу.
— Ты согласна? — шептал он, и нестерпимо хотелось лишь поддаться навстречу и прижаться к губам, соглашаясь со всем, что он спросил у нее. В какой-то миг Хюррем ощутила, что ее сердце остановилось, а затем забилось втрое быстрее в эти несколько томительных мгновений до момента, как его губы мягко коснулись ее, делая все вокруг незначительным.
Сосредоточившись лишь на ощущении ласкающих губ, что скользнули по ее щеке и нежно прихватили мочку уха, Хюррем чувствовала, как каждое прикосновение мужчины рассылало чувственные мурашки по всему телу до самых кончиков пальцев, заставляя неосознанно впиваться ногтями в его кожу.
— Ибрагим… я же просила не влиять на меня так…
— Как тут устоять, когда ты так реагируешь, — отстранившись, проговорил мужчина с довольной ухмылкой, несмотря на то, что его раскусили.
— С обедом придется смириться, нам нужно поговорить с глазу на глаз. Обещай, что не станешь вмешиваться, — произнесла рыжеволосая, немного придя в себя и желая убедиться, что никаких неожиданностей не возникнет. Единственное, что она знала об Ибрагиме наверняка, так это об его вспыльчивости, и впервые попыталась прощупать ее границы.
— Как скажешь, — на удивление спокойно согласился мужчина. В конце концов девушка стояла перед ним и млела от каждого прикосновения, не оставляя никаких сомнений, что она не может испытывать чувств к другому мужчине. И лучше бы Тахмаспу поскорее об этом узнать и наконец исчезнуть из их жизни.
***</p>
После утреннего инцидента Хюррем было о чем подумать. Все мысли занимали два таких разных мужчины, что неожиданно появились в ее жизни.
Ибрагим с первого дня не скрывал свои эмоции к ней и всячески подталкивал ее к тому же. И порой стоило огромных трудов сдержаться и заглушить голос сердца, что не прекращало твердить, что у нее уже нет выбора. Сейчас ей даже казалось, что отношения с Тахмаспом было неким бойкотом разума перед сердцем, попыткой перехватить контроль над ситуацией и оградить душу от боли, помешать окунуться в чувства с головой. Ведь она толком и не знала, что к ней испытывает Тахмасп, настолько сдержанно он себя вел. Хотя со дня их первого свидания не было ни дня, чтобы он не напомнил ей о себе пожеланием доброго утра, букетом цветов или приглашением провести вместе время, рыжеволосая совершенно не чувствовала влечение ни со своей, ни с его стороны. Их первый поцелуй, когда он привез ее домой после очередного свидания, даже не отпечатался в памяти, и уж тем более не вызвал никаких эмоций, кроме разве что неловкости. Казалось, что они действовали по чьему-то сценарию, и этот день просто прекрасно подходил для этого события, но не был наполнен никаким чувством.
Все это время Тахмасп просто радовал ей всеми возможными способами. И как бы приятно не было проводить с ним время, как бы ей не нравилось разговаривать с мужчиной, как бы он не подходил ей, Хюррем не чувствовала того, что должна была для продолжения этих отношений. Ей даже было в какой-то степени не по себе от того, что она позволяет ему быть рядом, но причины этих ощущений не понимала до сих пор.
И лишь после прошедших ночей все встало на свои места. Просто в ее сердце уже не было для него места…
Все утро Хюррем готовилась объяснить это, подбирала слова и совершенно не знала, как отреагирует Тахмасп. Она не представляла, что он может злиться, кричать или обвинять ее в чем-то. Казалось, что ему будет просто все равно. Но рыжеволосая все равно волновалась и с трудом сохраняла на лице безмятежную улыбку, делая вид, что слушает мужчину, хотя все мысли были о том, как начать разговор, после которого они скорее всего уже никогда не смогут провести время вместе даже как друзья.
— …извини, что сообщаю накануне, — эта фраза выбила Хюррем из очередного мысленного лабиринта, в котором она пыталась отыскать нужные фразы.
— Что сообщаешь накануне? — опомнилась девушка, но, заметив, что мужчина слегка смутился ее невниманием, сгладила его оправданием, — прости, я сегодня говорила с врачами, мысли то и дело ускользают.
— Что-то серьезное? — моментально насторожился Тахмасп, в очередной раз проявляя пристальное внимание к ее малейшему беспокойству, отчего Хюррем стало еще больше не по себе. Она ведь и не пыталась разобраться с его чувствами к ней. Просто эгоистично отвлекалась с помощью мужчины от всех неприятностей, что творились в ее жизни.
— Нет-нет… просто его хотят оставить в больнице еще на месяц, понаблюдать, а он очень хочет вернуться домой и спорит с врачами. А я не знаю, на чью сторону встать.
— Думаю, всегда можно найти компромисс. Может быть договориться о каждодневном посещении врача? И чтобы в вашем доме пожила медсестра? В родных стенах выздоровление точно пойдет быстрее.
— Ты прав. Когда речь идет об отце, я совершенно перестаю думать рационально. Спасибо тебе, — улыбнувшись, ответила рыжеволосая, — так что ты говорил по поводу «накануне»?
— Мне придется на месяц или два уехать в Тегеран.
— Что-то случилось?
— Это связано с работой. Непредвиденные обстоятельства, не хочу тебя грузить.
— Я все понимаю, конечно, — и только Хюррем настроилась произнести заготовленную речь, как услышала то, чего никак не ожидала.
— Я… хотел бы, чтобы ты поехала со мной, — неожиданно cказал Тахмасп, заставив девушку удивленно замереть с широко распахнутыми глазами, пока мужчина воодушевленно продолжал, — показать тебе мой родной город, провести по любимым местам, познакомить с близкими, но понимаю, что сейчас ты мне откажешь.
— Тахмасп…
Хюррем была совершенно обескуражена таким поворотом. Это был его первый шаг к чему-то серьезному в их отношениях, и мужчина выбрал тот самый день, когда она решила их разорвать…
— Не переживай. Сейчас ты нужна отцу. У нас еще будет время для такой поездки в более приятных обстоятельствах. Тем более я все равно буду занят и не смогу уделить тебе достаточно времени, — успокаивающе говорил мужчина, наблюдая за взволнованным взглядом девушки, но придавая ему совершенно другое значение, в том время как Хюррем буквально прошибало жаром. У нее язык не поворачивался закончить их отношения прямо сейчас вот так, когда он впервые уезжал от нее после их знакомства.
— Надеюсь, тебе удастся все решить, — единственное, что смогла выдавить из себя рыжеволосая.
***</p>
Наступил сентябрь… месяц, который пролетел слишком стремительно, чтобы успеть сполна им насладиться…
Будто что-то предчувствуя, каждый день Хюррем старалась подарить родным как можно больше эмоций. Особенно много времени девушка проводила с отцом. Когда его выписали из больницы, они практически каждый день гуляли по парку или морскому побережью, обсуждая все на свете. История с его приступом отодвинула на второй план разногласия и заставила осознать, насколько все незначительно по сравнению с тем, что человек вмиг может исчезнуть из твоей жизни без единой возможности отыграть назад.
Просто мысль, что она могла потерять отца тогда утром во время ссоры, была невыносимой и вызывала болезненные воспоминания о тех годах, что они не виделись и практически не общались из-за каких-то глупых обид.
Время вспять не повернуть, нельзя изменить прошлое… Но она не жалела сил все исправить. Каждая секунда была дорога, так хотелось наверстать все это время и все те эмоции, что они украли у себя своими руками.
И лишь одно мучило Хюррем… она боялась рассказать отцу об Ибрагиме. Боялась вновь увидеть его бледнеющее лицо, оседающее на пол тело и безжизненный взгляд…