Ошибка по-колорадски. День второй. (2/2)

— Чего?! А ну пошли.

И Дин первым решительно направился в сторону гейтов, стараясь не замечать, как Сэм спрятал ухмылку.

***

За день они обошли весь аэропорт. Побывали на ВПП; сунулись к подземным багажным лентам — дальше их не пустили, несмотря на удостоверения федералов; посмотрели на гранитную плиту, закрывающую капсулу с посланием потомкам — Сэм чуть не обнюхал и хорошо хоть не лизнул печать иллюминатов на плите; постучали по чемодану горгульи; уже вечером вылезли на крышу и прогулялись среди «вигвамов», внутри которых на ночь включили подсветку, и они стали действительно похожи на индейские жилища, уютно освещённые изнутри пламенем свечи.

К сожалению, ни призраков, ни нацистов, ни рептилоидов, ни даже представителей тайного мирового правительства они так и не встретили.

Дин держался изо всех сил, но всё равно периодически не выдерживал и интересовался планами призрака Геринга по захвату мира, хватал Сэма за руку и с возгласом «Рептилоид» показывал на какого-нибудь несчастного лысого пассажира или проделывал джедайские пассы перед дверью в туалет, утверждая, что «Мировых заговорщиков дух чую отсюда я».

Сэм огрызался и мрачнел на глазах.

Когда он наконец сдался и пошёл за Дином к выходу из аэропорта, была уже глубокая ночь.

Озарённые адским сиянием очей Блюцифера, они сели в импалу.

И Сэм аж подпрыгнул, стукнувшись головой о крышу машины, когда его сиденье неожиданно отозвалось жизнерадостным слоновьим «Хврруухт!»<span class="footnote" id="fn_31758365_0"></span>

Само сиденье было девственно чистым, поэтому Сэм запустил руку под чехол и, пошарив немного, вытащил оттуда «подушку-пердушку». С отвращением глянув на неё, он бросил подушку на заднее сиденье, где она ещё раз жизнерадостно «хвррухтнула».

Он поморщился и перевёл взгляд на загибающегося от хохота брата.

И «щёлкнул кнутом».

— Дин. В мотель.

Старшего Винчестера буквально вздёрнуло.

Сразу стало не до смеха.

На так давно уже не слышанный Голос отозвалось буквально всё, и всё по-разному. Руки и ноги растеклись в дрожащий студень, голова мгновенно опустела, в низу живота скрутилась огромная тугая пружина, а ещё чуть ниже в джинсах всё затвердело и болезненно упёрлось головкой в молнию.

Он с отчаянием посмотрел на Сэма, не решаясь ни попросить, ни без спроса залезть в джинсы, чтобы поправить член так, чтобы хотя бы не было больно.

Сэм хмыкнул и окинул его странно задумчивым взглядом. Зачем-то посмотрел на часы, на которых было уже за полночь. И, потянувшись на заднее сиденье, вытащил из своего рюкзака смазку и анальную пробку.

Дина приморозило к месту.

— Расстегни ремень. Расстегни молнию. Приподнимись и спусти джинсы и боксеры.

Тело послушно выполняло приказы. Не рассуждая, не колеблясь. Ему не было никакого дела до того, что думает сам Дин.

— Смажь себя, немного растяни и вставь пробку.

Прямо здесь?!

Сэм, что ты делаешь?..

А руки сами уже взяли протянутую смазку, выдавили на пальцы прохладную субстанцию, раздвинули ягодицы и вставили сразу два пальца, начиная понемногу растягивать.

Находиться в таком положении за рулём было дико неудобно, и Дин лёг животом на руль.

Сразу стало проще. И третий палец сам собой скользнул к первым двум.

— Быстрее.

Дин попытался развести пальцы внутри. Туго. Пробка довольно большая. Он попытался расслабиться и ещё раз развёл пальцы. Уже лучше.

Ещё раз. И ещё. Хватит.

Он забрал уже смазанную пробку с ладони Сэма и прижал кончиком к растянутому анусу.

Пробка вошла как родная, плотно, туго, но почти безболезненно, заставив Дина задохнуться от ощущения растянутости.

Он застыл, тяжело дыша, не зная, что делать дальше.

— Подтяни джинсы. Не застегивай. Прижми член к животу резинкой боксеров под головкой. Садись.

Дин осторожно сел.

ОХ, БЛЯДЬ

Пробка внутри безошибочно прижалась к простате, и Дина выгнуло на сидении.

Сэмми, что ты делаешь…

Член, прижатый резинкой боксеров к животу, отзывался на каждое движение.

А внутри сидела пробка, судя по ощущениям, медленно убивая его с особым цинизмом.

И это ещё Дин не двигался. А что будет, когда они поедут? Когда машина будет ускоряться, тормозить, когда надо будет крутить руль, переключать скорости и выжимать сцепление, тормоз и газ?..

Дин еле удержал стон, когда от малейшего движения пробка снова надавила на простату.

Сэмми, сядь за руль, мы же разобьёмся…

Сэм не дал ему долго раздумывать.

— Поехали.

Трясущейся рукой Дин вставил ключ в замок зажигания и с трудом повернул ослабевшими пальцами. Потом поёрзал, пытаясь хотя бы переместить пробку так, чтобы она не упиралась в простату.

— Дин, спокойнее. Постарайся не попасть в аварию.

Легко сказать. Тут не помнишь, где правая нога, где левая…

Тем не менее, Дин благополучно вырулил со стоянки, закусив губу, чтобы не застонать от того, как каждое движение сказывалось на прижатом к животу члене и на растянутом заднем проходе.

Первые минут пятнадцать он держался. Кусал губы, думал о всякой гадости, пытался не обращать внимание на своё состояние, но держался.

Но где-то посередине дороги он окончательно поплыл.

Принимать решения и совершать осмысленные действия стало чем-то нереальным, за гранью возможного, за гранью его сил.

Он не доехал бы в таком состоянии. Никак. Но Сэм был рядом, Сэм подсказывал, Сэм вёл его короткими приказами, иногда кладя ладонь на его руку, чтобы обозначить, в какую сторону повернуть руль, или на ногу, направляя, указывая, какую именно педаль нужно сейчас выжать.

Дин ехал на инстинктах, на годами вбитых в его тело, заточенных до автоматизма, действиях, и на тех «верёвочках», за которые «дёргал» Сэм.

Последнюю часть пути он даже не помнил.

Но оказалось, что он благополучно затормозил на стоянке перед мотелем, и сквозь звон и вату в ушах пробилось:

— Дин. Можно.

Он со стоном стянул резинку боксеров ниже, высвобождая измученный член, и кончил, даже не успев коснуться его.

Но неумолимая Немезида в лице младшего брата даже и не подумала оставить его в покое.

— Дин. Отстегни ремень безопасности и выходи. Прямо так. Тут никого нет.

В номере Сэм заставил его раздеться и запихал в душ вместе с собой, наконец-то вытащив эту блядскую пробку.

А потом за два часа оттрахал так, что Дин всерьёз начал сомневаться, что в следующие дня три сможет сесть за руль. Причём, скорее не из-за боли в растраханной заднице, а из-за того, какой лужицей он ещё долго будет растекаться при одном воспоминании о сегодняшней ночи.

Впрочем, рядом будет Сэм, а значит, они всё равно доедут куда надо.

В душе, смывая друг с друга последствия боевых действий, воюющие стороны договорились о перемирии.