Кто ты? (Часть 1) (1/2)

Старые деревяшки в стойле скрипели под копытами, а чёрствое сено казалось самой великолепной пищей на свете после тяжёлой дороги и почти пяти часов без еды. Коннер склонился над яслями, жуя жёлтые хрустящие травинки. Вдруг с улицы послышался взрыв, а после детские крики, удаляющиеся со двора. Коннер поднял морду, навострил уши и прислушался, поглядывая на реакцию клячи. Но, кажется, она имела такой же, как и свой вид, болезненно-старческий слух. Коннер подался вперёд, стараясь достать мордой до двери и подцепить зубами крючок, служивший незамысловатым замком. Однако не успел он дотянуться, как наступившую тишину разорвал мужской крик, сорвавшийся на довольно высокую ноту к концу. Коннер не мог сказать точно, но голос, похоже, принадлежал Яше.

Яша резко дёрнул руками, отодвигаясь прямо к печи и стараясь сесть. Согнув ноги в коленях, он вскочил. Гюрза упала на пол, недовольно шипя. Яша прижался к стене, вновь и вновь крича: «Убейте эту тварь!».

— Спокойно! Да успокойся же ты! — Кайрос, встав с пола, подбежала к нему. — Как бы Алёна тебя успокоила?.. — она поглядела на гюрзу, свернувшуюся около ног Яши.

— Д-да не надо меня усп-покаивать, я и сам вполне способен совладать с с-собой… — дрожа, прошептал парень. (Отдадим ему, однако, должное, он пытается держать себя в руках, несмотря на страх.) — Но это ведь змея! Огромная гюрза! C`est horriblе!<span class="footnote" id="fn_33138455_0"></span> — Кайрос не поняла ни слова из его последнего выражения, потому решила проигнорировать вовсе.

— Да, это змея. Огромная гюрза, ты прав, но…

— А где Алёна?! — воскликнул молодой человек, оглядевшись и не заметив невесты в небольшой кухонке.

— Боже милостивый, да я о том и пытаюсь сказать! Алёна — это и есть змея! — начав уже выходить из себя и повысив голос, крикнула Кайрос. Яша хотел что-то сказать, но замолк, как и все остальные. Изба погрузилась в гробовую тишину, когда из той самой комнаты, завешенной белым платком, послышался сухой старческий голос, от которого мурашки пробежали по телу.

— Нюся, подойди-ка. — услышав своё имя, девочка дёрнулась и огляделась по сторонам, будто ища помощи и поддержки. Сжавшись, пытаясь спрятаться от этого голоса, холодящего кровь, она судорожно вздохнула и выпрямилась. Подняв взгляд, она пошла в сторону комнаты, из которой доносился голос. Яша и Кайрос заметно сконфузились, опустив глаза. Волшебница смяла край юбки, а Пиров обнял себя руками. Ни одному из них не был знаком такой тон со стороны близких, что смущало и заставляло чувствовать себя неловко. Томми проводил Нюсю взглядом, поджав губы. В этом голосе ни капли любви, нежности или волнения. Ничего. Ничего, что свойственно семье.

«А кровь ли определяет семью?..» — вязко и невнятно услышала Кайрос собственную мысль. Отчасти она даже понимает Нюсю. Но вот только маленькую, не помнившую собственного имени девочку лишили детства иначе. Как именно? Сложно вспомнить. Невозможно. Интуиция подсказывает Кайрос, что то, что она помнит — не сама причина, а лишь её следствие.

— Я тебе о чём говорила?! — доносилось вновь и вновь из комнаты.

Нюся была лишена права ошибаться, а не права быть кем-то. Вот их главное отличие. Ошибки — это то, из чего состоит наша жизнь. Бабушка Нюси совершенно не хотела осознавать проблем, созданных её властолюбивым характером. Всё не может быть «по-еёному», как любила выражаться сама Ефимия Ангорова. Она привыкла, что сын — отец Нюси — всегда слушал мать, ведь та была главой семьи, женщиной. Ну а сиротка Саша (невестка Ефимии) от которой, как от самой старшей и самостоятельной, «отказались родители», сосватав в соседскую семью и оставив с ними, когда той исполнилось всего двенадцать лет, во всём потакала некой мачехе, согласившейся растить и приютить, не гоня сразу под венец. Так что любое неповиновение или ошибка воспринимались презрением, скандалами и разочарованием в Нюсе.

«Мальчишка что ли? Что ноешь? Сопли вытерла и в поле траву косить, матери помогать!» — вечно в голове.

«Чего ты боишься? Я тебя воспитываю, потом ещё «Спасибо» мне скажешь!» — удар розгами.

«Родители твои глупы. Не умеют тебя держать в ежовых руковицах.» — сколько раз Нюся это слышала?

«В твои одиннадцать уже полагается сестёр да братьев воспитывать или мужиться!<span class="footnote" id="fn_33138455_1"></span> А ты одна в семье, при том на шее нашей сидишь!» — ей уже одиннадцать…или всего одиннадцать?..

— С чего ты взяла, что это Алёна?.. — тихо спросил Яша, нарушая тишину, образовавшуюся на кухне.

— Вон, видишь, одежда валяется, — кивнула Кайрос в сторону рубашки, бархотки, синей юбки, солдатских сапог и, конечно же, батистовых панталон. Графиня всё-таки. — Алёна пропала, вещи остались, а змея появилась. Думаю, вполне логично предположить, что… Эй! А где змея?! — шёпотом воскликнула Кайрос.

— Уползла за Нюсей. — подал голос Томми, который до этого безмолвно сидел на скамье около окна. Все трое переглянулись, а маленький волшебник усмехнулся. — А вы, чародейка, как собираетесь расколдовывать мисс Маленкову? — Кайрос скривила недовольную гримасу на слова Томми.

— «Барышня». Не «мисс». Мы в России, никаких американских обращений. — с нажимом поправила волшебница, ни словом не упоминая того, что её действительно задело. Однако Томми прекрасно понял, что попал в самое яблочко. Честно, он никогда в жизни ничего не слышал о Кайрос, но изрядно разодранный рубец язвительный мальчишка заметил давно. На его лице расплылась довольная улыбка.

— «Мадмуазель». — привлёк внимание Яша. — В высшем свете мы говорим «мадмуазель», а Алёна относится к нему и ничто это не изменит. — верхом невежества и упущения деталей было бы не упомянуть, что у Яши есть одна пренеприятнейшая черта: он и Бога переживёт, лишь бы последнее слово оставалось за ним. Единственные, при ком он сдерживает эти порывы — это семья и Алёна. Ну, и ещё родители Алёны. Точнее её отец…

Внимание привлекла Нюся, отодвигающая платок и выходящая из комнаты. Девочка оглянула всех в комнате пустым взглядом.

— Сто произошло после…этого? — показав на окно, как бы говоря о кидавшихся в окно камнями девочках, спросила она. Эх, суровые деревенские нравы. Главы семей в ссоре, а дети перенимают это, ненавидят и вредят друг другу, не зная ничего. Глупость. Люди, впрочем, все глупы. Не важно, в чём это проявится: пафос, его отсутствие, страх перед неизвестным, страх перед знакомым, ненависть, любовь, смелость, трусость, крик, молчание. Всё это глупость. Неотъемлемая часть в жизни каждого, как и парадоксы. Ах, эти парадоксы…долгая, длинная и бессмысленная тема. Её можно описать намного короче, чем она есть, однако кому это надо? Уж точно не Кайрос, которая пытается понять, как решить свою ошибку, вызванную глупостью.

— Приношу тебе свои извинения! Если бы не мой крик… — начал было Яша, но не слышавшая о приличиях высшего света Нюся его перебила.

— Бабушка услышала взрыв. Дело никак не в крике. — вдруг она обернулась на сени, где уже собирался выходить из дома Томми. — Ты далёко?