Часть 12 (2/2)

Макс отложил вьетнамку. Пронесло? Или что-то другое придумал? Так и есть.

— Ну-ка, штанишки снимай и на четвереньки. Мордой в пол.

Я исполнил. Часа не прошло, и опять я голый, да еще и в стыдной собачьей позе. Это что-то новенькое. Макс копался в шкафу. Мне не было видно, что он там ищет. Потом он подошел и ногой придавил мою голову к полу. Резкий звук разрезаемого воздуха, и мою ягодицу обожгло огнем.

— Ай, ты что? — вскочил я на ноги. В руках у Макса был ремень.

— На место. Сиди смирно, как поставил. Терпи. Прошлым летом я тебя учил, но ты не понял. Второй урок теперь.

— Да я все понял. Прости. На фиг так больно? Я и так уже понял.

Взмах, и ремень обжог мое плечо и еще сильнее — спину в районе лопатки, куда он залетел через плечо. Алая полоса проступила на месте удара.

— Не пререкайся. Только больше получишь. Я же сказал, у меня есть способы тебя заставить слушаться. К ноге!

Глаза у Макса опять были как у хищника. Я уже видел его таким. В таком состоянии его не остановишь. Но что за фигня, это мой дом! Ремня мне совсем не хотелось. Меня вообще никогда не наказывали ремнем, в моей семье телесные наказания не применялись. Одно дело — лизать ноги, делать массаж, выполнять приказы. Его власть и мое подчинение почему-то возбуждают. А вот боль — ни фига не возбуждает. Мне не нравится боль. Я и так готов подчиняться. Но дразнить его тоже не надо. Похоже, он не отступит. Снова в животе замерло. Я чувствовал, что нахожусь у какой-то новой опасной черты. А что я сделаю? Даже если бы не было опасных фоток, где я голый на коленях и все такое, я же не скажу ему — все, игра закончилась, и наша дружба тоже, вали из моего дома. Нет, я не готов все это терять. Лучше потерпеть один раз и больше не косячить.

— Шевелись, — услышал я и решил дольше не тянуть. Если все равно получать, то лучше его не злить. И я покорно встал в позу у его ног.

Лупил он меня не со всей силы, но все равно оказалось ужасно больно. С шестого ремня я уже не мог сдерживать стоны и слезы. Попытки прикрыться рукой пресекались угрозой получить добавку. Макс делал длинные паузы между ударами. Ожидание нового ожога по 5-7 секунд было отдельной пыткой. Но у меня не было злости на Макса, только страх, как долго это будет еще продолжаться. Я дурак, сам виноват. Проходили же год назад.

— Макс, ну хватит. Сколько еще? Я больше не могу. Я все понял. Прости. Пожалуйста.

Я уже всхлипывал, но Макс не такой, чтобы легко уступать мольбам.

— Еще три раза для лучшего усвоения. И знай, что если будет еще косяк, то порция будет каждый раз больше. Знай свое место. Слушайся.

Последние три ремня вроде были щадящими, но и они жгли не по-детски, ведь на заднице уже не было живого места. Я сжал зубы, глотал слезы и слюни, изо всех сил старался сдерживать стоны. Вертел задом в ожидании каждого нового ремня, но не вставал. Не вытерпеть и получить добавки очень не хотелось. Я знал, что Макс слов на ветер не бросает и угрозу исполнит. Руки пришлось сцепить намертво -закрываться от ремня запрещено. Это было жестко. Меня никогда не пороли. Офигенный урок. Ясное дело, больше не захочешь так налететь.

— Стой так, пока не разрешу встать. — услышал я после последнего ремня. Ягодицы пекло нестерпимо, причем жжение продолжало разгораться. Очень хотелось потереть рукой больное место, но нельзя. Дыхание было, как после хорошей пробежки. Слезы продолжали течь из глаз.

Макс опустился на корточки и легонько погладил рукой мои пылающие ягодицы. Их чувствительность была обострена до предела. Я сначала дернулся, но это был только испуг. Прикосновение не снимало жжения, но было приятным. «Руки как у целителя», — подумал я. Вы не поверите, но сейчас я испытывал к Максу только благодарность. За что? За то, что порка закончилась. Что он бил не со всей силы. Что сейчас погладил ладошкой и принес облегчение. Никакой злости или обиды, будто не он меня бил сейчас. Будто просто из космоса прилетело. Сила судьбы. Сам виноват.

Сделав пару кругов ладонью по моим воспаленным ягодицам, Макс скользнул ею ниже по бедрам и взялся за свисающие между ними яички. Чуть-чуть сдавил — не больно, а просто уверенно. Если тебя взяли за яйца — придется подчиняться. Я и так подчинялся, но каждый новый знак его власти добавлял мне острых ощущений. А вдруг он сильнее сдавит? Вдруг экзекуция еще не закончена? Когда тебя держат за яйца, возможно всякое. Стоя на локтях и коленях лицом в пол, я посмотрел между ног назад, пытаясь понять его намерения. Но я мог видеть только свои торчащие вверх пятки и свисающий член. Во время порки я сжимал зубы и жмурился, а сейчас открыл глаза и увидел тянущийся вниз от члена волосок смазки с капелькой на конце. Ни фига себе, как сопля из носа. На полу уже было несколько капель. Какой стыд. Что это я так потек?

Если бы я лучше знал анатомию и мог в этот момент соображать, то такого вопроса бы не было. Боль от ремня заставляет все мышцы в паху инстинктивно сокращаться. Между ударами я тоже все время сжимал сфинктер от страха и ожидания. Это и значит — «очко играет», в буквальном смысле. Иной раз говоришь так в переносном смысле и не понимаешь, откуда пошло. А вот отсюда. Многократное сжатие мышц паха и сфинктера сдавливает простату и действует на нее, как массаж. Она выпускает сок и смазку, как при оргазме, и наполняет пах приятными ощущениями. Вот оттого и капли на полу, и повышенная чувствительность всей области вокруг паха и даже внутри. Удары по ягодицам дополнительно возбуждают нервы в этой нежной эрогенной зоне. Но за болью этого сразу не заметишь. А под покровом боли гуляют гормоны, щедро вброшенные шоком в юную кровь. Они и подмешивают в боль удовольствие. Но я про это не знал и ни о чем таком не думал, полностью ошарашенный сложным коктейлем новых эмоций. Вместе смешались мучительная боль, животный страх перед более сильным хищником, стыд, возбуждение и странное болезненное удовольствие. Я весь сжимался внутри и двигал голой задницей и бедрами. Невозможно не шевелиться, когда так печет. И яички хочется освободить от непривычной хватки чужой руки. Какой клубок противоречивых ощущений!

Поднявшись на ноги, Макс теперь стоит передо мной. Его босые ноги прямо рядом с моим лицом. Объяснять и приказывать не потребовалось. Я понял без слов и поцеловал пальцы и подъем одной ноги, потом другой. На четвереньках в собачьей позе я совершенно голый вылизывал ноги Максу, а он смотрел на это сверху. И в этом позоре тоже было наслаждение. Боль, кажется, отступала. Мой член встал и уже изнывал от желания. Макс убрал ногу от моих губ и опять обошел меня сзади. Ногой показал, чтобы я развел пошире коленки. Подъемом стопы прижал к животу мой член и яички. Двинул ногой назад, потянув за собой кожу моего члена. Я невольно прогнул спину. Нога надавила сильнее. Пять-шесть движений взад и вперед, и я улетел в космос. Мой перевозбужденный, переполненный гормонами, благодарный организм разрядился так бурно, что капли долетели до подбородка.

— Теперь свободен. Как очухаешься, приходи купаться.