Часть 9 (2/2)

— В моей ванной паста закончилась, я здесь зубы почищу, ты не против?

Максу было по барабану. Он продолжал мыться и напевать что-то, а мое сердце падало в пятки от каждого нового ракурса, каждого изгиба его прекрасного тела. Боже, как он красив! Я никуда не хочу уезжать и никогда не хочу разлучаться с ним. Сейчас я дочищу зубы, сброшу полотенце и залезу к нему, предложу потереть спину, присяду к его ногам… Но пока я выплевывал пасту, Макс уже вылезал и тянулся за полотенцем. Опять облом! Не везет мне сегодня.

— Давай вытру спину?

— Да, давай, и ноги тоже

Хотя бы это. Я промокал спину Макса, и моя рука ощупывала через полотенце крутой изгиб его спины и начинающиеся под ним аккуратные ягодицы. Я вытирал голову Макса и, пользуясь тем, что его глаза были закрыты полотенцем, мог откровенно, хотя и недолго, рассматривать его смуглый зад. Затем я присел у его ног. Он по очереди поднимал их, а я вытирал, при этом его член и яички впервые столь откровенно болтались перед моими глазами. Я полгода мечтал его так рассмотреть и теперь наслаждался зрелищем. Форма его члена была безупречна. Он выглядел не слишком большим, но плотным и увесистым. Головка была не до конца закрыта кожей, через открытую часть размером с двухрублевую монету была видна розовая кожица. Член был спокоен, но форма его была с легким изгибом, как будто он был готов в любой момент приподняться. Похоже, пьяный Макс меня вообще не стеснялся. Мои губы еще не успокоились после поцелуя. Они были горячими. В них будто пульсировала кровь. Вот так же было, когда я в первый раз у меня снесло крышу, и я припал губами к его мокрой ноге на пристани. И поехало. А теперь в пяти сантиметрах от моих губ его прекрасный увесистый член. И крышу опять снесло. Все стерлось, был только он и мои постепенно раскрывающиеся влажные губы. И я осторожно обхватил его головку губами, лизнул языком приоткрытую часть.

Я уже катился недавно в пропасть, умирая от смеси страха, стыда и желания. Только теперь пропасть была куда глубже. Мне крышка.

Макс очнулся, мягко оттолкнул мою голову и отобрал у меня полотенце. Страх и желание во мне улетучились, остался один стыд. Макс натянул трусы.

— Слушай, это перебор.

Конечно, перебор. Но хоть не ударил, не назвал пидором, не рванул к двери. Я что, и вправду пидор? Ну нет, ведь кроме Макса меня ни к кому не тянет. Пидоров тянет к любому мужику. Нет, с Максом просто такая странная дружба и близость. И потом, в нем эта энергия, от которой я все время хочу заряжаться. Это не похоть, а энергетика, успокаивал я себя.

Но успокоиться не получилось. У меня в запасе еще один козырь. Я предложил спать в родительской спальне, потому что только там был кондиционер. Мы улеглись на широченную родительскую кровать, выключили свет и заговорили об Америке. Я рассказывал Максу о том, что знал о своей будущей жизни за океаном. Очень скоро я понял, что Макс уже спит. А как же массаж ног перед сном? Тогда на даче он сказал, чтобы я делал каждый день. Ну и что, что спит, подумал я и присел у ног своего друга. Массажу это не помешает. Легкими поглаживаниями я ласкал ноги Макса, но губами не прикасался, чтобы не нарушить память о сегодняшнем поцелуе и несостоявшемся продолжении. Сон сморил меня только через час, но вскоре я опять проснулся, изнемогая от возбуждения. Макс крепко спал на боку спиной ко мне. Я устроился сзади него и положил руку ему на бедро. Макс не шевелился, его дыхание оставалось спокойным и размеренным. Я подвинулся ближе и теперь всем телом прикасался к его спине и ягодицам. Давление в паху становилось невыносимым, я легонько терся о спину Макса и молил Бога о том, чтобы он не проснулся. В какой-то момент Макс во сне недовольно повел плечом и повернулся на живот. Я стянул с него простыню и долго смотрел на изгиб его ягодиц под трусами. Приблизил к ним почти вплотную лицо и вдыхал теплый запах. Пахло чистым телом юноши. Попробовать стянуть с него трусы? Лизнуть его там? Нет, слишком опасно. На второй раз можно так легко не отделаться. Я пошел в туалет и дал волю руке. Только после этого мне удалось заснуть.

Утром мы проснулись почти одновременно. Наверное, я почувствовал пробуждение Макса. Он потянулся, словно кошка. Какие безумно красивые изгибы этого юного смуглого тела со мной в постели! Простыня скомкана и лежит рядом. Под трусами мощный утренний стояк. Я не могу терпеть это желание. Вчера он не особо рассердился. Все равно я уезжаю. Будь что будет. Ударит, уйдет — что еще? Опозорит меня, выложит мои фотки? Ну и плевать. Уеду. Помру. Будь что будет.

И я положил голову ему на живот, потерся об него щекой и губами через трусы обхватил головку. Сейчас сзади мне прилетит в затылок кулаком, и всему конец. Но эта доля секунды останется со мной навсегда, и его запах.

Доля секунды тянулась уже секунды две. Я втянул шею, но вместо удара кулаком на мой затылок легла рука, а вторая на шею. Моя голова была зафиксирована уверенной хваткой. Затем Макс чуть двинул бедрами, и член сильнее уперся мне в губы. Сквозь трусы угадывалось немножко сырости. Нос вдохнул необычный, но чистый запах. Все мои органы чувств стали невероятно чуткими. Но особенно чуткими стали мои губы, которые то слегка сжимали, то отпускали головку сквозь ткань трусов. А она едва помещалась в мой широко открытый рот. Ответом были легкие движения бедер.

Моя правая рука лежала на бедре Макса. Я скользнул ею вверх до мускулистого живота, а потом снова вниз к резинке трусов. Нужно было избавиться от этой ткани, отделявшей мои губы от заветного жезла Максовой силы и власти. Но для этого нужно было немного приподнять голову, отлепить губы от члена и выпустить его на волю из-под трусов. После этого ничто не помешает нашей встрече.

Однако Макс не дал мне поднять голову. Напротив, он сильнее надавил на мой затылок и снова двинул бедрами. Ему нравилось через трусы. Он не хотел торопиться. Да, если он еще не оттолкнул меня, то значит, ему нравится. А это значит, что я доберусь до его горячей дубинки. В ней столько жизни и силы! Это квинтэссенция всего Макса. Я жутко хотел узнать его вкус. Все мое тело дрожало от возбуждения. Рука на резинке трусов была пока бесполезна, и я сдвинул ее ниже, на яички Макса. Большие! Я гладил их через трусы ладошкой и перебирал пальцами, иногда сжимая ствол у основания. Ответом мне было учащенное дыхание и движения бедер. Ну давай, Макс, позволь мне стянуть с тебя трусы, ведь они нам обоим мешают! — молил я без слов.

И тут зазвонил телефон. Классика. Телефон лежал на полу рядом с кроватью. Макс резко вывернулся из-под меня и нырнул за ним. Это была мать Макса. У нее были какие-то проблемы, она устроила истерику, что он должен немедленно ехать домой. Во время короткого разговора я сидел рядом с Максом на пятках и держал свою руку на его бедре, боясь потерять контакт. Я очень надеялся на продолжение. Но нет. Договорив, Макс довольно резко отпихнул меня ногой. Затем он потянул простыню и закрыл ей живот.

— Кончай, это уж совсем перебор.

— Макс, ты вкусный

— Отвали

— Давай последний раз, я же уезжаю. Хочу тебя запомнить. Какой ты на вкус.

Я никак не мог успокоиться. Шанс, о котором я и не мечтал, возник и поманил, но сейчас таял на глазах.

Резким движением Макс запрыгнул на меня и оседлал. Я не особо и сопротивлялся.

— Не рыпайся. Ты должен слушаться. Помнишь?

— Да, Господин.

Он взял меня рукой за подбородок и шею, а другой дал три сильных пощечины. Потом поменял руки и дал еще три пощечины с другой стороны.

— Понял? Отстань. Иди лучше поставь чаю.

Пощечины отрезвили меня. Возбуждение слетело. Я снова мог соображать. Опять повезло. Такое могло закончится плохо. Но с Максом как-то всегда выходит хорошо. Он прав, это был бы совсем перебор. Мы с ним не гомики! А после того, что я чуть не сделал, это было бы уже… под вопросом.

Макс ушел в ванную и плескался там какой-то время. Я все же не мог до конца успокоиться и ломанулся к нему опять с зубной щеткой. Но дверь была заперта. Я сидел под дверью, пытаясь представить себе, как он там дрочит. Очень хотелось бы это увидеть. Вот чуть-чуть бы, и я мог узнать, какой он на вкус. После этого мы бы с ним уже был неразрывны. Не шутка же! Ничего из-за двери нельзя было услышать, только струи воды. Он не сможет не подрочить сейчас, ведь тоже возбудился не на шутку. Однако он смог остановиться, а я бы не смог. Я все-таки гомик, а он нет?

Макс вылез из душа в трусах, поспешно вытираясь. Его взъерошенные волосы — отдельная незабываемая картина. Я впитывал последние секунды нашего общения перед разлукой, чтобы не забыть ни одной детали. Макс быстро собрался, и мы попрощались на много месяцев. Уже в дверях он что-то вспомнил и полез в карман.

— Вот твоя флешка. Фотки я себе скопировал. Аккуратнее, если оставишь на память. А то оба спалимся. Ну или сотри. Как хочешь.

Конечно, я не сотру. Ведь это память о самом потрясающем лете в жизни. Мы пожали друг другу руки и расстались как просто друзья.