Глава 1. С уважением, Люциус Малфой (1/2)

Сентябрь</p>

Гермиона аппарировала в Министерство. Она знала, что ждёт её в ближайший час: этим утром министр Бруствер отправил ей письмо, в котором изложил суть встречи. Отказаться, само собой, она не имела права.

Новость о несчастном случае, произошедшем во время поимки опасного преступника, быстро разлетелась по всей магической Британии. Драко Малфой, молодой перспективный аврор, единственный наследник Малфоев, попал в плен проклятия, вследствие которого потерял память и способность ходить. Колдомедики разводили руками: не зная проклятия, они мало что могли сделать, кроме как поддерживать состояние потерпевшего. Выбить информацию из преступника тоже не вышло: во-первых, он являлся прекрасным окклюментом, во-вторых, этот мерзавец отрезал себе язык ещё на этапе первого убийства.

Гарри как-то упоминал об этом на воскресном ужине. Он признался, что готов был сам броситься на сумасшедшего. За годы службы он прикипел к Малфою как к напарнику и потому реагировал остро.

Гермиона понимала, что рано или поздно эта ситуация разрешится, и, в отличие от своих знакомых, не зацикливалась на ней. Она только окончила практику и заступила на пост колдомедика — сейчас её интересовали собственные амбиции, а не чужое горе, как бы эгоистично это ни звучало. К тому же она ничуть не сомневалась в компетентности известных ей целителей. Сам мистер Берроуз, легенда современной колдомедицины и её наставник, вызвался помочь! Ему Гермиона доверяла безоговорочно.

Стоило ей очутиться в холле, как сотрудники, которых она видела лишь мельком, почтительно склонили головы. Несмотря на то, что со времён войны прошло почти пять лет, многие считали своим долгом выразить ей благодарность за спасение от тёмных сил. Гермиона радовалась, что её заслуги не обесценивали, и отвечала искренней улыбкой. Но только не сегодня.

— Гермиона! — Дэвид Берроуз, мужчина шестидесяти восьми лет, поравнялся с ней и поправил галстук-бабочку. Пышные усы, весёлый прищур карих глаз и пружинистая походка говорили о том, что он добродушный энергичный человек. — Здравствуй. Ты рано.

— Здравствуйте. Рада Вас видеть.

На удачу открылись двери лифта. Гермиона отошла, пропуская наставника внутрь, но мистер Берроуз подтолкнул её в спину и лишь затем шагнул в кабинку.

— Я тоже, дорогая, я тоже! Как твоя практика?

— Как, Вы не знаете? Вы мой руководитель.

— Я уже не могу поинтересоваться, как чувствует себя моя лучшая студентка? — пожурил её Дэвид, выбрав нужный этаж. — Знаешь, почему тебя пригласили?

— Министр намекнул. Это как-то связано с семьёй Малфоев, верно?

— Ты как всегда права, дорогая. Чудовищное событие… Чудовищное и между тем любопытное, м? Но поверь мне, старику: эта встреча пойдёт тебе на пользу. Тебе и твоей карьере. А вот и наш этаж!..

Для своего возраста мистер Берроуз двигался очень резво. Он выпорхнул из лифта и направился в сторону кабинета Кингсли, здороваясь по пути с каждым проходящим членом Министерства. Его узнавали и встречали с редкой приветливостью.

Кроме самого Кингсли. Тот был непривычно хмур.

В воздухе витал аромат дорогого парфюма — сложить дважды два не составило труда. Какое-то время назад здесь побывал Люциус Малфой, а он, хоть и поумерил пыл после падения Волдеморта, оставался аристократом до мозга костей. И, если верить статьям «Ежедневного Пророка», начал пылить чаще обычного.

Стандартный обмен любезностями, просьба присесть, и вот Кингсли протягивает ей конверт. От эмблемы на сургуче к горлу подкатило дурное предчувствие.

Безупречное оформление, сухой тон. Содержание — как приговор. Люциус в настоятельном порядке просит её оказать помощь мистеру Берроузу в уходе за Драко, что обеспечит ей не только неплохие деньги, но и многообещающее начало карьеры. Обязанности просты: лекарства и сон по расписанию, соблюдение диеты, прогулки, разговоры. Всё как у типичной сиделки.

«Смею надеяться на плодотворное сотрудничество, мисс Грейнджер. Ждём Вас в сопровождении мистера Берроуза в будущий понедельник для обсуждения дальнейших действий. Малфой-мэнор всегда рад гостям.</p>

С уважением,</p>

Люциус Малфой»</p>

— Вы дали ему рекомендацию?

Дэвид бодро кивнул:

— Намекнул. Надеялся, что согласится, хоть и не верил. Хотя, полагаю, существенную роль играет то, что вы с Драко учились вместе. Ты могла бы помочь ему с воспоминаниями.

— Мы были врагами — сомневаюсь, что мои воспоминания хоть чем-то помогут. Также я не понимаю отсутствие мистера Малфоя. Если только… — Гермиона отложила конверт. — Для чего меня вызвали? Оговорюсь сразу: я не хочу принимать участие в делах Министерства. Прошу прощения, Кингсли.

Министр, словно предвидя этот исход, покачал головой.

— Я уважаю твоё решение, Гермиона, но, к сожалению, это задание можешь выполнить только ты.

Последовавший рассказ о книге Иоганна Фауста породил в ней сомнения. Считалось, что «Portas mortis»<span class="footnote" id="fn_32269232_0"></span> сгинула вместе с автором, но со слов Кингсли выходило, что в данный момент она находилась у Малфоев. Чем эта рукопись важна? Иоганн Фауст, вопреки распространённому мнению, не был приспешником Сатаны. В магических кругах он считался одним из величайших волшебников, поскольку, не прибегая к магии напрямую, мог вызволить человека из объятий Смерти. «Portas mortis» не только рассказывала о его деяниях и содержала заклинания и рецепты зелий, что смог сотворить Фауст, но и хранила его воспоминания. Омрачённые жаждой познания жизни и смерти, они были способны свести с ума любого, кто решит углубиться в них. Министерство давно предпринимало попытки вернуть артефакт, но Люциус спрятал его так, что никакие уловки не позволили напасть на след.

— Но почему мистер Берроуз не может забрать её? — голос лишился былой твёрдости.

— Потому что, дорогая моя, доступ к поместью будет только у тебя.

Двумя днями позже, когда солнце начало клониться к горизонту, а Гермиона отдыхала с друзьями в итальянском ресторанчике «Порро», она вдруг подумала, что подписать контракт — неплохая идея. Эта мысль, правда, спешно забылась, но спустя бокал полусухого превратилась в почти твёрдое решение, нуждающееся в обсуждении.

Она не хотела помогать Министерству. Время избавило её от тяги к приключениям. Но сумма, указанная в письме, и перспективы манили. Омрачало ситуацию лишь задание Кингсли. Что, если она не справится? Что, если Малфои что-то заподозрят? Они далеко не глупы и вряд ли оставят её одну хотя бы на минуту. Но, чёрт, это такая возможность!

Она поделилась мыслями с друзьями. Но о главном — книге Фауста и надеждах Бруствера — умолчала.

Как и предполагалось, Рон оказался единственным, кто не поддержал её. Он не устраивал сцен, но лицо его выражало крайнюю степень неодобрения. Та же Джинни, до сих пор испытывающая к Малфою неприязнь, предпочла соблюсти нейтралитет.

— Не обращай внимания, — Гарри похлопал Рона по плечу. — Он скоро поймёт, что ошибался. Как всегда, впрочем.

— Спасибо, что не забыл, что я сижу рядом с тобой, — Рон закатил глаза. — Ладно ты, Гарри: вы напарники. Ты спасал его, он спасал тебя. Но зачем тебе, Гермиона, лезть в это? Вспомни, как они относятся к маглорождённым!

— Амбиции, — ответила за неё Джинни, урвав у Гарри кусочек лазаньи. — Амбиции, Рон. То, чего у тебя отродясь не было.

Уизли, естественно, оскорбился. Однако, как бы Гермиона ни противилась, она понимала: он прав. Вспоминая, сколько мерзости Малфой говорил о его семье, сложно было бы остаться равнодушным. Она вздохнула.

— Я не уверена, что хочу этого, но, как и сказала Джинни, это поможет мне в будущем. Представь, что было бы, если бы Гарри не помог Фреду и Джорджу. Возможно, это мой единственный шанс быстро и безболезненно взобраться по карьерной лестнице. Кроме того, Малфой ничего не помнит — он не сможет мне навредить.

— Помимо него есть Люциус.

— Он до сих пор под наблюдением, — вставил Гарри вполголоса: пара маглов за соседним столиком прислушивалась к их разговору. — Если он хоть пальцем её тронет, то тут же загремит в Азкабан, — и выпрямился. — Плюс с ней будет наставник.

— Допустим. Но я всё равно не думаю, что это хорошая идея. Карьера карьерой, но… — Рон взлохматил волосы. — Ладно. Когда ты едешь в мэнор?

— В понедельник обсуждаем контракт. Ещё есть время подумать.