song references [постканон, ксавьер свифти!au] (1/2)
— мы как полночное солнце, — однажды говорит ксавьер. уэнсдей на это молчит, слегка приподняв брови. ждет объяснения, которого не следует.
они сидят на балконе их с энид комнаты, свесив ноги сквозь пространства в балюстраде на крыши невермора. подобные ночные посиделки вошли в традицию незаметно для них обоих. ксавьер приходил ближе к одиннадцати вечера, когда ему не рисовалось, стучал неизменно дважды в ее часть окна. уэнсдей открывала, сперва с раздражением (не рисовалось ксавьеру обычно в ее писательские часы), но открывала. наверное, часть ее все еще чувствовала стыд за прошлогодние беспочвенные подозрения в его сторону. со временем, она стала замечать за собой, что не может оторвать взгляд от черной-белой стеклянной мозаики в ожидании знакомого силуэта. к тому же, в неверморе последнее время было до ужаса тихо, и писать было особо не о чем. что-то подсказывало ей, что это было затишьем перед бурей, и ксавьер, стоило признать, помогал его коротать.
— это называется луна, — наконец отвечает уэнсдей, устав от затянувшегося молчания.
парень качает головой и сменяет тему, рассказывает о каком-то нововышедшем музыкальном альбоме, под который хорошо рисуется. она задает логичный вопрос — что он в таком случае забыл здесь? ксавьер загадочно улыбается и уэнсдей закатывает глаза.
через несколько дней она просыпается под звуки очередной попсовой песни из динамика телефона энид, служащей ей будильником (ее соседка имела привычку менять мелодии будильника чаще чем свои радужные свитера). собирается как обычно накрыть голову подушкой, но вдруг ловит краем уха лирику.
«…я разбила его сердце, потому что он был слишком хорошим.
он был солнечным светом, я была полуночным дождем.
он хотел уюта, а я жаждала этой боли.
он хотел невесту, а я создавала себе имя,
гналась за славой.
он остался прежним,
все во мне поменялось словно…»*
— словно полночь!.. — энид скачет по комнате, натягивая несочетающиеся чулки — бежевый и фисташковый. уэнсдей жмурится, отгоняя ужасающую картину.
хм, думает она. полночный дождь и солнечный свет?
— энид, — негромко зовет. подруга оборачивается, озаряя ее улыбкой способной истребить добрую дюжину вампиров. уэнсдей инстинктивно щурится. — что это за песня?
☠☠☠</p>
— ты считаешь, я разбила тебе сердце?
приветственная улыбка ксавьера сменяется гримасой недоумения и смущения. он издает короткий смешок и прячет глаза, откладывая карандаш и закрывая свой скетчбук.
— и тебе доброе утро, уэнсдей.
она садится рядом с ним, как обычно, как каждый раз на уроках ботаники. смена учителя привела к некоторым изменениям в расположении учеников в аудитории, но уэнсдей неизменно выбирала место напротив него. уэнсдей уважала свои привычки, считая их естественным результатом частого повторения комфортных обстоятельств. ксавьер не возражал.
уэнсдей вопросительно изгибает бровь: «ну?»
«что?» ксавьер деланно недоуменно улыбается, и раздражение захлестывает ее с головой.
— ты думаешь…
— я думаю, что нам не стоит болтать на уроке, — шипит он, избегая и ее испытывающего взгляда и укоризненного — учителя.
— очень хорошо, — так же полушепотом-полусвистом отвечает она. — после урока тогда.
после урока он исчезает с завидной скоростью. уэнсдей ловит себя на том, что восхищается его внезапно открывшимся умением увиливать.
☠☠☠</p>
в следующий раз она ловит его перед занятием по фехтованию. он сжимает губы и, кажется, сдается, частично принимая конфронтацию.
— уэнсдей, с чего этот допрос?
— с того, что ты вдруг стал говорить лириками, к тому же весьма туманно. быть загадочной и непостижимой моя прерогатива.