Глава 3. Сумеру. Часть 2. (1/2)
Итэр вынимает меч из тела Руккхадеваты. Та что-то шепчет, истекая кровью, но он ее не слушает. На не твердых ногах Итэр отходит от Ирминсуля и смотрит на это древо так, словно видит впервые.
Убить, уничтожить, низвергнуть...
Он собирает в ладонь силу звезд. Ее используют только в одном месте - Каэнри'ах, и только благодаря ей Итэр остается сильным. Благодаря ей он может не использовать Глаза богов, от которых так зависят жители Тейвата.
И Итэр чувствует насколько явственно он возвышается над ними. Былую мощь и величие, которые до сих текут по его венам.
Не очищая меч от крови Руккхадеваты, Итэр подпрыгивает ввысь и вонзает лезвие в кору Ирминсуля. Пользы от него уже никакой – Ирминсуль погиб в тот момент, когда на нем осела зараза.
Древо разрушается под руками Итэра, тлеет, словно от огня. Земля дрожит сильнее, чем при вторжении Архонтов в Каэнри'ах, и Итэр поистине может гордиться собой.
Ради тебя, Люмин.
***</p>
Выбрасывает Итэра в лесе Авидья. Тут так пустынно, – мимоходом отмечает он и начинает идти, сам не зная куда.
В итоге приходит в Город Сумеру. Для него все здесь такое незнакомое и странное, дома было совсем все по-другому. Улицы пусты, но вскоре они заполнятся сумерцами, и тогда покой Итэру будет лишь сниться.
Моры у него в кармане никогда не водится. В Каэнри'ах была своя монета, которой запрещено пользоваться в остальных регионов Тейвата. Да и не то, чтобы кто-то пытался – народ Каэнри'ах вел закрытый образ жизни и лишь единицы, такие, как Итэр, у которого имелись особые привилегия, посещали другие страны. Но тогда за него платил Дайнслеф, – а сейчас Итэр не уверен, что тот выжил.
Что хоть кто-то выжил. Не важно. Итэру нужна причина для сражения.
И причина жить.
Когда, погуляв несколько часов, Итэр заходит в таверну, на него странно косятся, и в голову внезапно приходят мысли о том, что надо было смыть кровь. Но от него хотя бы не пахнет так, будто он устроил резню.
Заказав что-нибудь на вкус официанта, Итэр роняет голову на стол и почти засыпает. Долгий путь от Каэрин'ах до Сумеру высосал все силы, которых и так было немного, так что Итэр не мог себя винить за то, что потерял бдительность.
Тарелка опускается с громким стуком, и Итэр с трудом открывает глаза. У официанта кислое лицо.
— Прошу прощения, однако хозяин попросил внести оплату вперед. – говорит он. Итэр шарится в кармане и достает то единственное, что там есть – подарок от матушки в виде броши из корляписа.
Итэр кладет ее прямо в руки официанта, у которого глаза на лоб лезут.
— Это... намного больше, чем надо. – икает паренек. – Но у нас не принимается такая оплата. Только морой.
Итэр едва не стонет.
— Обменяй где-нибудь, – пыхтит он и двигает к себе тарелку с едой, от которой исходит вкусный запах, заставляющий Итэра глотать слюни.
Официант мнется, но в итоге уходит, оставляя Итэра в одиночестве. Он ест, как дикарь, – матушка, скорее всего, наказала бы его за такой и посмотрела так строго, что Итэр бы подавился.
Итэр, конечно, в итоге давится, но не потому что его смущают чьи-то взгляды, а потому что запихивает в себя слишком много еды за раз. Отпив воды, принесенной все тем же пареньком, глотает, и снова принимается за еду.
А слезы душат его настолько сильно, что он ощущает их вкус во рту.
Ранний завтрак проходит на славу.
***</p>
Итэр находит себе место в деревне, в отдалении от города. Там ему помогают добрые люди и по их рассказам Итэр понимает, что они чертовски сильно пострадали от катаклизма и потому понимают какого это лишиться семьи.
Ничего они не понимают.
Маленький домик устраивает Итэра лишь по той причине, что ему абсолютно все равно. Он ложится на кровать и засыпает беспробудным сном.
Жители полошатся вокруг нового жильца, ведь тот не просыпается уже третий день. Выглядит он отвратительно, нездорово, кожа серая, будто ему не хватает витаминов и солнечного света.
Итэр ничего этого не замечает. Только спит, а когда просыпается пьет воду и снова засыпает.
Однажды ночью неведанная сила заставляет Итэра подняться с кровати и выйти из домика. Воздух свежий от дождя, а ночь темна из-за туч на небе. Ноги сами по себе идут по дорожке, к выходу из деревни, и Итэр даже не обращает на это внимание.
Он уже ни на что не обращает внимание.
И тут он, словно знает, куда идет, тут же сворачивает в лес и выходит на поляну, от которой исходит странное светлое свечение. Итэру слепит от него глаза и, прикрыв на секунду веки, открывает их уже тогда, когда свет становится мягче.