Первый снег, в моем городе вновь первый снег. (1/2)

Сара не могла бы и подумать несколько дней назад, что она будет сидеть на старой маленькой кухне, за деревянным столом, на котором лежала дешёвая скатерть. Её окружали старенькие поношенные полотенца на крбчках, видавшие виды кастрюли с облупленной тут и там эмалью, местами разбитая стенка, доисторические, уже выцветшие обои, потёртый линолеум и паркет, посеревший от времени потолок — ремонта эта квартира не видела лет, наверное, двадцать. Сара же гипнотизировала ткань на столе с разными рисунками пестрых овощей уже несколько минут и не могла поднять глаз. Страшно. Было до банальности страшно и смущающе смотреть на него. Такого странного, такого непривычного. Сейчас Итто не был похож на гопника с района, который поджидал её около школы со своими оболтусами. Сейчас он выглядел по своему спокойно. В темно - синей кофте с плечиками и вновь с сигаретой в зубах. Он смотрел в деревянную оконную раму, с которой уже давно начала слезать когда - то белая краска.

Хотелось спросить многое. Например, зачем он привёл её сюда? Попить чай с водкой? Или для того, что бы Сара излила ему душу? Но зачем Итто все это слушать?

Сара попросту не понимала его. В первый день их знакомства они бьют друг друга, отправляют колкие фразы, а теперь сидят на его кухне.

Она была небольшая, только и помещались: две табуретки, стол, холодильник «Бирюса», явно свое давно отслуживший, раковина с кучей не мытой посуды и разные ящики - полочки размещённые по стенам.

На плите, местами заляпанной жиром кипятился чайник, за окном завывает ветер: началась пурга, горит тускло - жёлтым цветом лампочка. Всё это собралось в какую-то свою, домашнюю атмосферу, и Сара впервые на себе почувствовала понятие «ламповые посиделки».

Через оконную раму продувал зимний январский ветер, заставляющий кожу покрываться табуном мурашек. Сара поежилась.

– Тебе холодно? – Итто отвёл взгляд от окна на неё: с заплаканными глазами и едва заметными порезами, которые были видны белыми линиями на руках. В помятой школьной форме: длинная юбка по колено, что немного отличало Сару от их одноклассниц: они надевали короткие юбки-карандаши, что бы обратить внимание на себя. Серая водолазка с горлышком, под цвет юбки (все таки в школе была определённая школьная форма, но Итто плевал на неё с высокой колокольни) и турецкий свитер, купленный на базаре, по последней моде вообще-то. За него она тоже получала нагоняй от учителей.

Итто в основном ходил в большой шерстяной кофте грязно - серого оттенка, да в спортивках. И слово ему никто не говорил, может, свыклись уже.

– Немного, окно продувает, – отозвалась Сара через минуту. Итто кинул ещё один взгляд, полный непонятных и не читаемых чувств и ушёл. Оставил её в одиночестве на кухне. Сейчас выдался момент незаметно уйти, и даже если он заметит, то не станет её тут держать. Но, Сара поймала себя на мысли, что ей больше некуда идти. Есть всего два пункта: дом и Аня. Дома нельзя появляться, да бы не лицезреть то, как её мать кувыркается в постели с её бывшим лучшим другом, а к Ане.. Сказать, что её наругали за их выход на дне школы это не сказать ничего. Но она ходила понурая и сейчас взваливать на неё проблемы было бы кощунством.

И вот она сидит. Молчит и боится оторвать взгляд от пестрых овощей на скатерти и смотрела на них, будто они были произведениями искусства, не иначе.

Итто вернулся с какой-то старой кофтой с высокой горловиной. Она была вязаная и шерстяная. Напоминала на ощупь варежки из шерсти. Он подошёл к ней и протянул одежду:

– Надевай, она тёплая, – он попытался выдавить из себя что-то на подобии улыбки, но вышло у него это не особо хорошо.

Сара молча взяла кофту и стала натягивать её. По телу прошло приятное чувство тепла, исходящего от кофты. Она была чуть колючей, но все равно приятной. И пахла она сигаретным дымом и Итто.

Он налил ей кружку чая. Без сахара. Крепкий, чёрный. Вот так они и сидели. Пили чай, Итто смотрел на неё, а Сара на овощи. В голове было пусто. Словно мысли затерялись под густым туманом. Но все же Сара первая решилась на вопрос:

– Почему ты сегодня такой.. Уставший? – и чуть немного подумав, выдала ещё. –Грустный?

– А ты? – практически мгновенно послышалось рядом.

– Не переводи стрелки, я спросила первая, – у неё хватило сил съязвить.

– А я перед тобой отчитываться не должен, – Итто, к небольшому удивлению, не стал рассказывать. А Сара уже понадеялась на вечер откровений.

– А я значит, должна?

Помолчал.

– А тебе щас надо просто выпить и рассказать, что за хуйня на улице была, – он показательно пододвинул кружку с чаем и кинул взгляд на бутылку водки.

Он резко встал из-за стола и побрел в глубь коридора: весь дом был похож на коммуналку. Шёл длинный коридор, из которого выходили разные комнаты. Правда, их было всего четыре. Кухня, ванная и ещё две. Сара осмелилась предположить, что одна из них было Итто, а другая..

А другая наверняка была его мамы.

Раздался громкий шум со стороны. Предположительно, что из его комнаты. Сара вздрогнула, потому что звук был громкий, будто что-то упало. Встала, прошла в этот длинный коридор. Она шла по нему, опустив голову и подметила, что доски в некоторых местах чуть прогнили.

Сара оказалась перед закрытой деревянной дверью: она была окрашена в белый цвет, но по углам краска давно отвалилась, в некоторых местах пожелтела и почернела. Она постучала. Никто не ответил. Сара начала переживать. Не уебался ли убогий головой об шкаф? Но, ответ был получен, когда перед ней распахнулась дверь.

Итто стоял перед ней все такой же: уставший и понурый, но, уже не настолько. Ему все же удалось выдавить из себя что-то на подобии полу улыбки. Сара тоже невольно улыбнулась и только сейчас заметила в его руках магнитофон.

– Магнитофон? – вслух удивилась она.

– Для обстановки, – теперь уже окончательно улыбнулся он и бесцеремонно отодвинул её плечо, прошёл в коридор, а с него - на кухню. Дверь оставил открытой, позволяя Саре её оглядеть.

Комната была маленькая, даже слишком. Помещалась лишь одноместная кровать на пружинах, местами заржавевших. На ней парусом стояла подушка и шерстяное одеяло. Не исключено, что самодельное. Над кроватью висел ковёр, что очень удивило. Обычно, такие ковры в СССР стоили дорого, а тут висит. Письменный стол, тоже не большой. На нем стояла стопка учебников. Шкаф без дверок, так что Сара смогла увидеть любимые спортивки Итто, какие-то футболки и ещё одну - две кофты.

Окно было большое, как в деревенских домах. Без шторок, а лишь с кружевной занавеске на веревочке. Сама оконная рама тоже была выкрашена в белый, но как и у двери, краска давно начала слезать. На подоконнике стоял горшок с цветком. Кажется, это была белая герань. Такая же белая, как и снег за окном.

За письменным столом, в углу комнаты стояла гитара.

Так.

А Лена говорила, что играть умеет только она. А в итоге, Итто тоже умеет?

– Ты играешь на гитаре? – Сара облокотилась на дверной косяк, смотря на Итто, который был занят магнитофоном.

– Немного, – сразу признался он, не отводят взгляда от чудо - техники.

– А мне Лена говорила, что не умеешь, – нахмурилась Сара и подошла чуть ближе. На столе стоял магнитофон, а рядом пара кассет.

– А она и не знает, – привычно, по - свойски улыбнулся он.

– В смысле? – она попыталась заглянуть ему в глаза, но не получилось: взгляд Итто уводил. Непонятно почему.

– Ну, всего пару песен могу, – наконец, он выбрал кассету и вставил её в магнитофон. Нажал ещё пару кнопок и сел на стул. На кухне начал играть ненавязчивый мотив.

«День становится все короче,