Глава 42. Возвращение в Хогвартс (1/2)
Последние несколько дней каникул были полны бурной деятельности. Драко старался ни во что не ввязываться, но не смог. Он постоянно оказывался за обеденным столом в окружении людей, которые ненавидели его отца, но вроде как нормально относились к нему.
И он никогда не был в одиночестве. Он был один только тогда, когда был в душе.
И даже тогда он слегка боялся, что Гермиона задаст ему какой-нибудь вопрос.
Кто знал, что быть магически прикованным к кому-то может быть настолько унизительно?
После второго такого раза он начал говорить ей, когда принимает душ. Так она больше его не беспокоила.
Но это не помешало ему случайно подумать о ней, когда однажды она была в душе.
Произошедшее побудило их выработать несколько социальных правил. Они также договорились входить в сознание друг друга только тогда, когда за ними кто-то сможет проследить. Джинджер была права — где угодно так делать неправильно.
И они больше никогда без разрешения не следовали по цепочке между их сознаниями. С тех пор как Гермиона случайно увидела Гарри в одних пижамных штанах, когда они вдвоем готовились ко сну.
Не то чтобы Драко смотрел на Гарри, просто гриффиндорец был в его поле зрения.
Драко навещал Пэнси ещё дважды в течение недели, и каждый раз целители разума клялись, что ей становится лучше, но, смотря в окно, он не видел никаких улучшений.
Во время этих визитов он много разговаривал с Лонгботтомом, по-настоящему его узнавая. Понимая, как сильно гриффиндорец переживает за Пэнси, хотя они оба отказывались навешивать ярлыки на свои отношения.
Постоянное общение с Новыми Мародерами не означало, что, когда все они сели в Хогвартс-экспресс на Кингс-Кросс, Драко присоединился к гриффиндорцам и Луне в последнем вагоне поезда — он был вместе с Тео.
Через двадцать минут поездки, когда Драко читал, дверь купе открылась, и перед ними появились Трейси и Блейз.
Трейси выглядела крайне раздраженной, а Блейз был настроен очень воинственно.
— ТЕОДОР АРТИКУЛУС НОТТ!
Голос Трейси пронзил внезапно наступившую тишину, из-за чего, казалось, задребезжали оконные рамы, аккомпанируя ее словам.
— Что происходит? — Блейз практически зашипел.
Тео несколько раз в полной растерянности открыл и закрыл рот. Но это не помешало Забини продолжить.
— Ни одного письма! Ни одного! Ни разу после той чертовой битвы! Мы даже не знали, жив ты или мертв! Ничего!
И тут вечно любопытная Трейси увидела руку Теодора. Вернее, она поняла, что видит только одну, потому что вторая была спрятана под черной перчаткой.
Через полсекунды она уже была в другом конце вагона, разрушив карточную игру, которой были увлечены Джинджер, Уизли, Луна и Гарри. Джинни едва увернулась, чтобы ей не раздавили пальцы, в то время как Уизли морщился и держался за бок, куда его ударила Трейси.
Луна угрожающе прищурилась в спину Трейси, а затем начала суетиться вокруг Уизли.
— Что это?! — сказала Трейси, схватив руку Тео и дернув ее вверх.
Он поморщился, но не помешал ей сдернуть перчатку.
Она ахнула и сделала шаг назад, споткнувшись о Джинджер и приземлившись на колени Гарри.
Девушка не двигалась. Ее расширившиеся от испуга глаза были сосредоточены на серебряной руке, которую Тео теперь снова обтягивал черной кожаной перчаткой.
— Поэтому? — спросил Блейз, и лента боли и обиды вылилась вместе с его шелковым голосом.
Он перешагнул через игроков, не задев никого благодаря своим длинным ногам.
Тео не протестовал, и как и остальные, когда Блейз взял его за руку в перчатке, поднял его и вывел из купе. Трейси слезла с колен Гарри, толкнув его локтем в живот, и последовала за ними.
Ладно, это было не совсем так. Гермиона открыла рот, чтобы что-то сказать, но Драко быстро послал ей мысль.
«Не надо».
Она закрыла рот и посмотрела на него.
«Почему?»
«Эти трое — хорошие друзья. Практически неразлучные. Я не знал, что он им не писал. Им нужно поговорить».
«Хорошо. Полагаю, если бы их лояльность была на стороне Пожирателей, то они не стали бы ничего предпринимать».
«Не думаю, что это правда. Знаю, что Трейси — точно нет. Она полукровка. Ее мать — чистокровная Селвин, но ее отец — полукровка в первом поколении».
«Что насчет Забини?»
Драко пожал плечами, забыв, что такие физические движения не используются при мысленном разговоре.
«Не знаю. Снейп предупредил нас, чтобы мы были с ним осторожны. Его мать и остальные члены их семьи всегда на стороне победителей. Несмотря ни на что. Но они очень хорошие друзья, и сейчас мы вроде как побеждаем, даже если Дамблдор мертв».
— Очко, — сказала Гермиона вслух.
Все уставились на Гермиону, а затем на Драко, понимая, что она сказала это вслух только для того, чтобы ему засчиталось очко.
В начале недели она заметила, что монета не регистрирует невербальные очки.
— Может, кто-нибудь из нас пойдет за ними? У меня есть мантия, — сказал Гарри.
Луна покачала головой:
— Нет. Пусть поговорят. Я позабочусь о том, чтобы Дэвис позже всё осознала, — в голосе Луны прозвучала опасная нотка.
Она наколдовала немного воды, а затем заморозила ее, и теперь лед был прижат к боку Уизли.
Драко догадывался, что именно хотела объяснить Луна, но был уверен, что не хочет знать подробностей. Некоторые вещи лучше навсегда оставить неизвестными. И он всегда признавал, что эта хрупкая когтевранка была одним из самых страшных людей в Хогвартсе.
Затем в купе вернулась прежняя нормальная атмосфера, или такая, которую он считал нормальной. Лонгботтом играл с маленьким растением и строчил что-то в карманной записной книжке, Гермиона уткнулась носом в книгу, а остальные возобновили игру.
Он вздохнул и открыл книгу, ощущая, как в животе поселяется неприятное чувство. Всё было слишком тихо. Слишком нормально.
Ну, настолько нормально, насколько это вообще возможно в поездах.
Драко невольно задумался о том, что могло нарушить этот мир. Потому что что-то должно было случиться.
Он просто это знал.
И всё же сейчас он ничего не мог предпринять. Поэтому вместо беспокойства, он отогнал эти мысли и вернулся к книге.
***</p>
Войдя в Большой зал, Драко сразу понял, что случилось.
И дело было не только в отсутствии ярко одетого бородатого человека во главе стола.
Нет.
Дело было в том, что теперь за преподавательским столом сидела толстая, приземистая маленькая ведьма в розовой мантии.
Нет.
Не просто за преподавательским столом, она сидела прямо посередине преподавательского стола. На месте, отведенном директору.
Он даже узнал эту мерзкую ведьму.
Она была в Хогвартсе во время экзамена по Защите. Он видел ее во время своего практического экзамена, но она тогда ничего не сказала.
Для Гарри всё было совсем по-другому. Он слышал о той чепухе, которую пыталась сотворить эта женщина.
Утверждать, что Гарри жульничал.
Ха!
Гарри был, пожалуй, самым упрямым и честным гриффиндорцем во всем Хогвартсе. Лонгботтом мог бы, конечно, с ним побороться за это звание, но это была настоящая гонка.
Он знал, что Министерство до сих пор всё отрицает. Его мать постоянно посылала гневные письма в попытках вернуть тело отца. Страницы «Ежедневного Пророка» были полны постоянной лжи. Эта женщина-жаба работала на Министерство.
Ничего хорошего из ее пребывания здесь не выйдет.
Совсем ничего хорошего.
— Кхе-кхе.