Глава 30. Рождественские каникулы (2/2)

Беременная и сильно ослабевшая после тяжелого испытания, она обратилась за помощью в волшебный Лондон. Там ее оплевали и обманом лишили того немногого, что у нее осталось.</p>

Проклиная тех, кто сделал это с ней, Меропа попыталась аппарировать домой, но в раненом состоянии совершила ошибку.</p>

Сильно расщепившись, она очутилась на маггловской улице. Сходя с ума от боли и начиная рожать, она понимала, что ещё одна аппарация убьет ее нерожденного сына.</p>

Она подползла к ближайшей двери и начала стучать и кричать, пока дверь не открыла идиотская маггловская женщина. Она как раз стала свидетельницей рождения и услышала последние слова Меропы Мракс.</p>

— Благослови моего отца, Марволо, за убийство Тома Реддла.</p>

Оставшись с новорожденным младенцем и мертвой матерью, женщина сделала то, что сделал бы любой слабоумный маггл, лишенный воображения.</p>

Она отправила ребенка в сиротский приют и сообщила им, что мать на последнем издыхании дала ему имя.</p>

Какое имя?</p>

Том Марволо Реддл.</p>

Или, как вы его знаете, Лорд Волдеморт.</p>

Когда Драко закончил читать, его брови практически слились с линией волос.

— Насколько это правда?

— О… — Локонс на мгновение задумался. — Имена? И ее брат, и отец действительно отправились в Азкабан. Только по разным причинам. И в разное время.

— Неужели он действительно думает, что никто не докопается до правды?

Локонс одарил его улыбкой.

— Мой дорогой мальчик, победившая сторона говорит только правду. Ты этого не знал? И если эта книга когда-нибудь будет опубликована, написанное будет воспринято как истина. Попомни мои слова.

— Если будет опубликована? Разве вы не хотите, чтобы Он победил?

Локонс издал недовольный звук.

— Ты действительно должен научиться лучше разбираться в людях, если хочешь преуспеть в жизни. И Темный Лорд видел это в моем разуме, и он прекрасно знает, так что не думай, что я открываю тебе великую тайну. Мне всё равно, кто победит в этой войне. До тех пор, пока я жив. В конце концов, либо я великий человек, написавший биографию нашего великого вождя — возможно, даже отвечающий за связи с общественностью, — либо я несчастный писатель, который в страхе делал то, что ему говорили, чтобы избежать смерти, как и большинство бедных людей в моем тюремном крыле. В конце концов, всем уже хорошо известно, что я умею только накладывать обливиэйт на людей.

— Вы просто нечто, — Драко недоверчиво покачал головой.

— Присаживайся, — Локонс указал на один из стульев у стола.

Драко на мгновение задержал взгляд на стуле, не решаясь сесть и ослабить бдительность. Он не доверял Локонсу настолько, насколько мог отшвырнуть от себя этого человека. И он сомневался, что сможет отшвырнуть его далеко, потому что он как-то умудрился набрать вес, находясь в Азкабане.

Вероятно, кто-то из его фанаток отправлял ему выпечку.

— Вижу, ты мне не доверяешь, возьми мою палочку.

Драко посмотрел на кусок дерева, как на змею, но всё равно протянул руку и взял ее. Он поморщился, как только рукоятка коснулась его пальцев. На ощупь палочка была почти маслянистая.

— Да, слишком частое использование одного вида заклинаний приводит к деформации палочки. А теперь присядь, пожалуйста. Я чувствую, что должен поделиться с тобой некоторой мудростью.

— Мудростью? — спросил Драко, нерешительно садясь.

— Да. Ты же знаешь, я учился на Когтевране. Я живу и дышу мудростью. Так уж случилось, что часто моя мудрость проникает в уши, которые не готовы к таким вещам. Возьмем Гарри Поттера, его неспособность прислушаться к моим словам по управлению славой толкнула его в такое положение, что Министерство и «Ежедневный Пророк» смогли убедить людей, что у него не все дома.

— Поттер не сумасшедший, — выпалил Драко, чувствуя, как внутри него закипает гнев.

— О, конечно, нет! Просто он с помощью своего опекуна находился так далеко от глаз публики, что публика его не знает. Если публика не чувствует, что знает тебя, то ей будет легко настроиться против тебя. Даже сейчас некоторые ведьмы настолько убеждены, что я приятный и приветливый человек, что ежедневно пишут письма в Министерство с просьбой выпустить меня из несправедливого заключения.

Часть Драко была возмущена словами этого шута, но он всё равно не мог удержаться от того, чтобы не впечатлиться.

— Так вот как вам удалось провести три с половиной года в Азкабане, не потеряв в весе ни унции?

— Конечно. Волшебник, отвечающий за мое тюремное крыло, — мой большой поклонник. К тому же он никогда не любил мадам Пинс. Так вот что я хочу сказать, публичный имидж — это полдела. Твой публичный имидж среди Пожирателей Смерти довольно хорош. Ты слизеринец и чистокровный. Твой отец — преданный Пожиратель Смерти, один из лучших. Твоя мать — любящая и преданная жена. У тебя есть тетя, которая считается одной из самых преданных его последовательниц. Ты, мой мальчик, в прекрасном положении.

— К чему вы клоните?

Локонс одарил его улыбкой, которая появлялась на обложке каждой его книги.

— Я хочу сказать, что если ты хочешь и дальше оставаться в таком положении, то как можно скорее денонсируешь остальных членов своей семьи.

— Остальных? — спросил Драко, хотя прекрасно знал, кого он имеет в виду.

— Твою тетю — Андромеду Блэк, твоих родственников — Сириуса Блэка, Нимфадору Тонкс и, конечно, — он сделал эффектную паузу, — Гермиону Блэк.

***</p>

Драко уставился на тарелку перед собой, как будто пикката из телятины чем-то разозлила его. Он отказывался смотреть на человека, сидящего напротив него.

Категорически отказывался.

На самом деле, он мог бы станцевать от радости, если бы один из ужасных соплохвостов Хагрида вдруг появился на коленях этого монстра.

Он был причиной возвращения Темного Лорда. Он был причиной того, что Гермиона чуть не умерла. Драко слышал, как он жаловался отцу Тео на то, что «отродью Блэков» удалось выжить. Тем более что ее статьи начинали бесить Темного Лорда.

Барти Крауч-младший мог сгореть в аду.

Большое серебряное блюдо пролетело у него перед глазами, прежде чем опуститься рядом с матерью. Она деликатно взяла ещё один кусок телятины, пока горячее подавалось.

Как она могла спокойно есть? Драко едва удавалось засунуть в глотку один кусок какой-нибудь еды, пока он прятался в своей комнате. Теперь же это было совершенно невозможно — сидя за массивным обеденным столом вместе со всеми мерзкими обитателями Малфой-мэнора.

Он поймал вспышку золота и увидел, как Локонс — сидящий далеко за другой половиной стола — откинул голову назад и засмеялся над какими-то словами Риты Скитер.

Его кулаки сжались, а ярость угрожала овладеть головой. Эта женщина! В его доме! Он хотел раздавить ее, как мерзкую букашку, которой она являлась. Он не удивился, увидев, что она ладит с Локонсом.

После их «обсуждений» в библиотеке Драко выскочил оттуда, но его остановила мать, и он был вынужден общаться с Грегом, Винсом и Тео. Он не смог улизнуть в свою комнату и спрятать книги из библиотеки, так как их ожидал Темный Лорд после ужина.

И он хотел встретиться с сыновьями своих самых верных последователей.

Эта мысль превратила маленький кусочек телятины во рту в пепел. Ему казалось, что невидимая ноша на плече давит на грудь, душит его, но он не осмеливался поправить ее. Если бы его родители узнали, что он читает эти книги, неважно с какой целью…

— Вижу, я пришел слишком рано. Или может, вы любите ослушиваться приказов, — прошипел холодный голос. От этого звука по спине Драко пробежали мурашки, и он поднял голову.

Там, в дверном проеме, стояло самое жалкое подобие человеческого существа, которое он когда-либо видел. Кроваво-красные глаза сверкали на лице, больше похожем на змеиное, чем на человеческое. Белая, как кость, кожа казалась почти ослепительной поверх настолько темной мантии, что его собственная хогвартская мантия казалась позорной.

Лорд Волдеморт.

Источник всех его страданий.

Эти холодные глаза оглядели комнату, и Драко опустил взгляд с явным стыдом и сдержанностью, прежде чем они добрались до него.

Он ни за что не впустит этого человека в свои мысли.

Он владел окклюменцией благодаря профессору Ру, но не настолько доверял своим способностям, чтобы подвергнуть их серьезному испытанию.

Его отец встал.

— Мы закончили, мой Лорд. Мы просто ждали вашего присутствия.

Темный Лорд молча пересек комнату и встал во главе стола, всего в нескольких шагах от Драко. Он взмахнул палочкой, и из воздуха появился богато украшенный трон.

Он сел и оглядел стол. Драко старался не смотреть ему в глаза. Но он не мог не содрогнуться, наблюдая, как огромная змея ползет вверх по трону, пока большая часть ее тела не обвилась — почти любовно — вокруг Темного Лорда.

— Кажется, я вижу новые лица, кому-нибудь из них уже есть семнадцать?

Мистер Нотт заговорил, и Драко почувствовал, как напрягся Тео, сидящий рядом с ним.

— Моему мальчику, Теодору, в феврале исполнится семнадцать.

— Мой Лорд, в апреле Грегори исполнится семнадцать, и он очень хочет получить Метку, — Драко показалось, что его старый друг вовсе не горит желанием ее получать. Он выглядел испуганным.

— Драко исполнится семнадцать в начале июня, мой Лорд, — услышал он голос собственного отца. У Драко кровь застыла в жилах при мысли о семнадцатом дне рождения.

Он не вернется домой. Он уже знал это. Что бы ни случилось, он не станет убийцей. Или мучителем маленьких детей.

— Винсенту уже семнадцать, мой Лорд, — сказал мистер Крэбб.

Рот Темного Лорда перекосился в то, что вроде как должно быть улыбкой.

— Очень хорошо, Винсент, подойди, — он указал на место рядом со своим троном.

Драко в немом ужасе наблюдал, как один из его старых друзей подошел к Темному Лорду.

То, что последовало за этим, будет преследовать Драко в ночных кошмарах, наверное, всю жизнь.

Темный Лорд встретился взглядом с Винсом, и его друг закричал, упав на колени. Крауч вскочил на ноги и подбежал к ним. Он резко оттянул рукав левой руки Винса. Темный Лорд поднял палочку и что-то прошипел, прежде чем прижать ее к телу Винса.

Крики становились всё громче.

А Драко мог только сидеть и смотреть.

Он почувствовал боль и, посмотрев вниз, увидел, что его руки сжались в кулаки, а ногти впились в кожу.

Из нескольких порезов сочилась кровь, и его мысли вернулись к Мунго. Гермиона причиняла себе боль из-за этих людей. Она до крови расцарапывала те немногие участки своей кожи, которые не достались его тете.

И теперь он делал то же самое.

— Драко Малфой.

Он вздрогнул и поднял глаза, поняв, что крики прекратились.

— Да, мой Лорд? — успел сказать он, несмотря на внезапную нехватку воздуха в легких.

— Я увидел кое-что — в голове твоего друга — кое-что тревожное. Я видел тебя с Поттером и его маленькой грязнокровной сестрой.

Драко пришлось прикусить губу, чтобы не закричать, что Гермиона не грязнокровка. Его клятва дрогнула, но не нарушилась. Магия — вещь очень разумная, чтобы не отреагировать на такие мысли.

— Это… это было удобно, мой Лорд, — сказал он.

— Я так не думаю. На самом деле, я считаю, что ты должен доказать свою преданность. Прямо сейчас.

— Мой Лорд, пожалуйста, он слишком молод. Ему всего шестнадцать.

Слова отца, казалось, доносились откуда-то издалека. Кровь хлестала у Драко в ушах, а дыхание участилось. Он почувствовал, как палочка впилась ему в запястье, готовая прыгнуть в ладонь с движением, которому его научила профессор Ру.

— Люциус, он уже достаточно взрослый. В шестнадцать лет я делал гораздо больше, чем он. Драко, подойди.

Он почувствовал, как напряглась мать, но Драко не обратил на нее внимания. И вот он снова стоит перед выбором. В прошлый раз он выбрал путь труса.

Он отказался помочь Гермионе.

Он позволил ей уйти одной. Она чуть не умерла из-за него. Потому что он боялся того, что может случиться с ним самим.

Но теперь он знал, что произойдет, если он последует за этим змееподобным человеком.

Его отец был сломлен.

Прикованный к человеку, которым он когда-то восхищался. К человеку, который забрал его дом и превратил его в место, которое никогда для этого не предназначалось.

Его мать…

Драко не знал, что и думать о ней. Слова Поттера, которые он произнес прошлой весной, эхом отдавались в его ушах, но он с трудом в это верил. Особенно когда она сидела так пассивно.

В голове прозвучали, слова Поттера, сказанные месяц назад: «Я думал, ты изменился».

Изменился ли он? Неужели он ничего не может сделать и позволит заклеймить себя, как скотину? Станет убийцей? Палачом?

Драко был не настолько глупым, чтобы верить, что сможет сбежать, если откажется. Он не сможет отбиться от всех Пожирателей, находящихся в комнате. Он даже не думал, что Поттер или Гермиона смогли бы это сделать.

Но он знал, что скорее умрет, чем станет таким, как все вокруг. Что-то внутри него взревело в знак согласия. И он знал, что никогда не пойдет по тому же пути, что и его отец.

Это было немыслимо.

Он осторожно встал, наблюдая, как все находящиеся в комнате следят за каждым его движением. Он повернул голову влево и встретился взглядом с Тео.

Он был удивлен тем, что увидел в них. И, вероятно, это была единственная причина, по которой он сказал то, что сказал.

— Тео, что происходит с яблоками на холме?

Казалось, вся комната напряглась от этого вопроса, но Тео улыбнулся:

— Они скатываются с холма.

Драко оглянулся на Темного… нет, он никогда не станет одним из его приспешников. Он посмотрел на Лорда Волдеморта, но старался не встречаться с ним взглядом.

— Мне очень жаль, но я вынужден отказаться от вашего грандиозного предложения. Видите ли, меня никогда не прельщала мысль, что меня заклеймят, как скот.

Лицо Лорда Волдеморта на мгновение оцепенело, но быстро сменилось презрительным выражением.

— Будь по-твоему. Если не хочешь быть заклейменным, как скот, то можешь умереть, как скот. Авада Кедавра!