Часть 3. Аня уходит, они остаются. (1/1)
Ещё поговорив про лето, которое было очень тёплым и почти надоедливым, Аня засобиралась уходить. Девушку ради её эго пытались держать и не опускать так быстро, но вдоволь насладившись вниманием, Анечка всё же устала к Борьке, поднимать настроение, этому «бессовестному меланхолику с иммунитетом таракана».
Готтард и Антон остались вдвоём. Неловкая тишина затягивалась, и Антон решил прервать её.
— Послушай, я хотел извиниться. — Антон говорил тихо и робко. Готтард уставился на него с непониманием, чётко написанном на лице.
— За что? Мы с тобой частенько мелко ссориться за работой. — У Готтарда была привычка смотреть на собеседника когда он говорил, причём смотреть прямо в лицо своими голубыми глазами желая быстрее понять, что ему хотят сказать.
— За… Ну, когда ты только попал к нам в долину, я тебя… Ты мне не очень понравился. Совсем не понравился. — Антон стыдливо покраснел. Давно он не признавался в таких вещах. — П-просто ты был… Не таким как например Костя. Костя хоть и заселился одновременно с тобой, с ним было легче, чем с тобой. Ты показался мне… Стереотипным немцем, в старом понимании. — Антон чувствовал себя ужасно.
— В старом понимании, это как? — Готтард начинал нервничать. Антон был готов провалиться под землю.
— Ну… Из-за моей зависти к тебе… А завидовал я тебе, потому что ты лучше меня в практике, я самым мерзким образом видел в тебе фашиста! — Антон протараторил последние слова зажмуриваясь, боясь что Готтард ударит его, начнёт ругаться или что-то ещё.
— Я… Тоже дольжен извиниться. — Тут уже Антон раскрыл глаза и уставился на бледного немца. — Я подумал, что ты, arrogantes arschloch. — Антон нахмурился, вспоминая значение данного словосочетания (Он знал немецкий, но боялся говорить на нём). Минуту он потратил на то, что бы вспомнить.
— «Высокомерный мудак»?
— Угу. Но я ошибься, и извиняюсь перед тобой. — Готтард лишь слегка покраснел и виновато улыбнулся, поднимая свои очи к Антону. О, какое наслаждение испытал учёный, увидев эти глаза такими добрыми и виноватыми.
— Ты то меня простил? — Тихо проговорил Антон, грустно улыбаясь.
— Простиль. — Ответил Готтард, и оба встали из-за стола. Пару секунд стояли в замешательстве, а потом неловко обнялись.
И вот прямо в этот момент, дверь широко распахнулась и внутрь влетела Аня с Борисом за руку. Готтард и Антон отлетели друг от друга так, что лось ударился головой о полку, а пингвин навернулся на ящик инструментов. Грохоту было конечно…
Спустя некоторое время, Лосев с Энгелем сидели у Софьи вместе с остальными. Один с забинтованной головой, другой с больной поясницей. Оба сидели как шёлковые, Готтард из-за истории с сигаретками, а Антон из-за неосторожности, по которой повредил голову. Остальные бурно обсуждали осень, ели пироги и смеялись. Конечно учёный и механик слушали разговоры и посмеивались вместе со всеми, и пироги тоже ели, но что-то витало в воздухе между ними. Может это что-то возникло из-за того, что стол у Софьи был небольшой и все сидели чуть ли не вплотную друг к другу, вследствие чего, колени и руки Готтарда и Антона ежесекундно соприкасались, а может из-за чего- то другого.
Когда пришло время расходится по домам, Лосев позвал к себе, поработать, и оба прогулочным шагом двинули немножко в чащу. Ветер дул холодный, а Антон опять без куртки, Готтард посмотрел на трясущегося мужчину и с усмешкой стянул с себя бомбер протягивая его Антону. Сегодня немец был в тонкой бадлонке. Антон с изумлением уставился на своего друга.
— И тебе разве не холодно?
— Я вырос на севьере Германии, переживу. — С улыбкой и ноткой гордости ответил Готтард. Антон поблагодарив принял бомбер и накинул его себе на плечи. Стало теплее и меньше дуло. До дома дошли быстрее, сразу же поставили чайник и стали разбираться с чертежами.