Спэшл (1/2)

Когда я впервые увидел её подумал, какая она измученная. Худое лицо, острый взгляд, нахмуренные брови, искривлённый рот. Сердце пронзила жалость - девочка недавно потеряла отца и Изэнэджи привёл её в Клан. Она ведь совсем ребёнок. Когда я слышал перешептывания, то недовольно пытался прервать поток унизительных слов в сторону Ринтаро. Люди были несправедливы к ней. Её отец помог нашему Клану, и мы должны были проявлять должное уважение. Каждый раз, когда я видел Ринтаро, моё сердце сжималось. Она работала без устали. Таскала вещи, помогала с готовкой, мыла полы, учила детей помладше, пыталась всем угодить. Даже с вечно больной дочкой Казунори возилась, играла, развлекала, как могла. Делала всё ради Клана.

Когда ей исполнилось двенадцать, её начали тренировать. Фехтование, карате, джиу-джитсу, айкидо, несколько подвидов боевых искусств, бодзюцу [ обучение бойцов ведения боя с палкой в руках - посох Бо ]. Ринтаро исправно посещала занятия, тренировалась упорно, сумела овладеть кастетом и метанием ножей. Всё своё свободное время девушка тратила на тренировки. Я злился, видя, как её превращают в машину для убийств. После смерти Изэнэджи это было именно так - Ринтаро поставили беречь жизнь никчемного Дэйчи, которого я на дух не переношу. Но приходится относиться к нему терпимей, ведь он будущий глава.

Тошно.

Сколько бы я не пытался сблизиться с Ринтаро, не помогло. Внутренний голос подсказывал, что она неравнодушна к Дэйчи. И он оказался прав. Несколько лет я наблюдал за милой Ринтаро, которая успешно и беспощадно давила в себе девушку и все чувства, присущие женскому организму.

Она была помешана на нём. Его безопасности, вздохе, капризе, не видя, как он ей пользуется. Дэйчи был лицемерным ублюдком. Я ненавижу его с детства, но ещё большую ярость вызывала любовь Ринтаро к нему. Она не понимала, что он её не заслужил. Она была ослеплена долгом и считала это любовью.

Ринтаро, ты заслуживаешь всего самого лучшего. И, Господи, Рин, я положил бы весь мир к твоим ногам, сделал бы всё, о чем бы ты не попросила. Но ты этого не хочешь. Ты будешь против. Ты будешь злиться и считать себя недостойной этого. И ты даже не понимаешь, что заслуживаешь этого. Заслуживаешь любви, понимания, дружбы, заслуживаешь того, кто любил бы тебя. Искренне. Чисто. Бескорыстно.

С самого пребывания в Клане она только и делает, что пытается угодить всем, забывая о себе. Вечно думает о других, не щадит своё хрупкое тело, свою ранимую душу. Закрывшись в оболочку, она пресекала мои попытки сближения. Я не злился на неё. Я вообще не мог на неё злиться.

Я не понял, как влюбился. Это осознание пришло одним зимним утром, когда я только встал и посмотрел в окно. И там, как прекрасное видение, стояла Ринтаро.

Снег крупными хлопьями падал с серого неба и Ринтаро, запрокинув голову, смотрела наверх. На её обычно сухом лице сияла безмятежная улыбка, глаза блестели, кожа сияла белым, волшебным светом. Кончик носа покраснел от холода, а черные волосы топорщились после сна. На ней было светло-серое кимоно - огромная редкость, ведь оно было женским. Весь её облик сводил меня с ума, хотелось до одури обнять её, прижать к себе, вдохнуть сладкий запах. Мне было двадцать лет, и я не понимал, что это. Либо сексуальное влечение, либо что-то большее, вроде любви. Но на других, более откровенных девушек у меня не появлялось таких чувств. Нежность, умиление, желание прижать к себе хрупкое тело.

Я понял, что это любовь.

И тогда я нарисовал её. Красивую, одинокую, сотканную из облака и любви. Ринтаро никогда не считала себя красивой, но для меня она была самым прекрасным существом на свете. Её изящный изгиб шеи, тонкие пальцы, болезненно худые ноги, впалые щеки, синие глаза - всё прекрасно. Ничего лишнего, вульгарного, откровенного. Она была идеальна для меня. И внешне, и внутренне.

Каждый её жест, привычка, мимика лица - я не упускал ничего, пытаясь сохранить её на сетчатке своего глаза, ведь иногда я не видел её днями из-за учёбы. Такие дни были для меня пыткой. Я ненавидел себя за столь огромную глупость. Я не хотел, чтобы она замечала жадные взгляды в свою сторону, что могло выбить её из колеи и сделать ещё более замкнутой. И я начал рисовать, чтобы как-то отвлечься. И Ринтаро начала приходить ко мне сама, молчаливо наблюдая за моими движениями. Я очень волновался, но дискомфорта не чувствовал. Никогда. С ней было уютно, спокойно, счастливо. С ней мой скучный мир приобрёл краски.

Каждый рисунок я отдавал ей. Она радостно принимала и иногда в порыве обнимала меня и не замечала, как моё сердце начинало биться чаще, а щеки краснели, как у мелкого пацана, которого впервые поцеловали. Она долго рассматривала мои рисунки. Особенно ей приглянулся один из них - изображение Кицунэ [ японское название лисы ], которая сидела на поляне возле ручья, глядя на своё отражение. Каждый мой рисунок она хранила. Каждый свой рисунок я рисовал для неё, не давая больше никому. Но один единственный, который никто не видел, покоился на дне моего комода под толстыми слоями ткани.

На этой картине стояла Она, прекрасная и сказочная, запрокинув голову наверх, стоящая под медленным вальсом снежинок.

Я обрабатывал её раны. Нежно, аккуратно, чтобы она могла понять мои чувства сама. Чтобы могла почувствовать мою любовь к себе. Мне кажется, она видела. Но игнорировала, либо просто не могла поверить. Я всегда был нежен с ней. И злился из-за каждой царапинки на её прекрасном хрупком теле. Но внутри меня вместе с любовью клокотала ярость, ведь Дэйчи получал ранения гораздо реже, чем милая Ринтаро. А сама Рин даже не пыталась себя сберечь.

Когда она захотела набить татуировки, я собственноручно нарисовал ей эскизы. И ей они понравились, что не могло меня не радовать. Я влюблён, как мальчишка. Горячо, неуправляемо, сильно.

Ринтаро была похожа на луну. Такая же блистательная, холодная, прекрасная, далёкая и недосягаемая. Гордая, таинственная. Я любил её. Каждый её жест, каждый палец, был готов слушать её голос вечно. Любил, любил, любил, но не говорил о своих чувствах. Не видел в них смысла, ведь они бы не осчастливили мою Ринтаро.

Но я не стерпел - каждая клеточка моего тела вопила о том, что нужно сказать. Нужно сказать. Нужно. Она имеет право знать. И, признаться, я надеялся на чудо.

И провожая её с фестиваля домой, я не сдержался.