XXVIII (2/2)

— И прежде чем вы начнете злиться, я думаю, что стоит его выслушать, — выронила Делли, сжимая губы и, набрав очередной глоток воздуха, продолжила: — Ему пришлось через многое пройти, чтобы набраться смелости для признания. Так что сильно не ругайтесь. Пожалуйста.

Слова Марселы заставили миссис Паркер поднять свой взор на нее, а следом на своего племянника.

— Так значит... Ты все это время... — обратилась она к племяннику.

— Да, — кивнул он.

— И как давно?

— Уже три года.

— И ты молчал?

— Так было нужно.

— Так вот зачем приходил Старк...

Мэй шумно выдохнула, тяжело оперлась руки на столешницу позади и посмотрела в окно. Всего за несколько секунд вид у нее сделался вымученный, до боли уставший, измотанный, — во взгляде что-то отдаленно похожее на потрясение, что испытал Пит, когда увидел тот злополучный репортаж по новостям.

— Я просто пытаюсь понять...

— Я понимаю как это выглядит, — перебил ее Питер, — Но я просто не мог. Прости. Мне правда очень жаль. Но так было нужно, Мэй. Для тебя. Для всех нас.

Девушка наблюдала за сложившимся диалогом с опаской, с чувством того, что такая напряженная и вместе с тем тихая обстановка совсем скоро раздастся громким скандалом. У нее бы так и произошло, точнее, у Марселы так всегда и происходило.

— То есть все те репортажи, новости, статьи... — будто в трансе шептала женщина, — Это был ты, Пит? — Можешь запереть меня хоть на всю мою жизнь, лишить интернета и подарков на Рождество, — торопливо продолжил парень, — Но я останусь Человеком-Пауком. Я и есть он. Он — часть меня. Так уж вышло, — после активной тирады шатен привалился к спинке стула и ссутулился, прогибаясь под невыносимо тяжелым грузом совести, — Если бы не Марси, я бы молчал до сих пор, — Питер встретился с Дельмар глазами, поддерживая зрительный контакт некоторое время, а потом снова вернулся к Мэй.

— И все это время... — женщина подняла взгляд на Пита и стала медленно приближаться к нему, — Ты подвергал свою жизнь опасности... Юноша в испуге вытаращил глаза на свою тетю.

— Мэй! Мэй, пожалуйста, прости, — он согнул руки в локтях и выставил ладони вперед в примирительном жесте, — Сейчас не очень удачный момент для... — и вновь полный мольбы взгляд метнулся к Марселе, — Семейных разборок. Прошу, пожалуйста, только не...

Внезапные объятия, в которые заключила его тетя Мэй, ввели Пита в еще больший шок и растерянность, а глаза так жалобно уставились на Марси, будто она сейчас как всегда объяснит ему в чем дело и в чем подвох данной ситуации. Питер как обычно совсем ничего не понял.

Встретившись с юношеским ошарашенным взглядом, Марсела даже слабо улыбнулась и тихонько показала поднятый вверх большой палец, так и сообщающий, мол, смотри, как здорово обернулось это откровение. Обошлось даже без рукоприкладства, между прочим.

— А я ведь думала, что ты увлекся чем-то криминальным, противозаконным, стал принимать наркотики... О, Питер... — бормотала женщина, уткнувшись в макушку своего племянника.

Пит нервно хихикнул. Ну, хотя бы он остался жив. Уже многообещающее начало дня.

Марси понимала миссис Паркер. Узнавала свои собственные чувства в каждом ее слове, движении, выражении лица. Даже некоторые фразы были почти идентичны. Ведь то, что Марсела игнорировала чуть больше месяца, Мэй не замечала годами. Они обе подсознательно боялись задавать вопросы, потому что больше всего их пугал возможный ответ. Но, несмотря на схожесть их положения, девушка даже представить себе не могла, насколько горька была правда для тетушки Питера. Как больно понять, сколь долго она была в неведении, когда ее родной человек каждый вечер рисковал своей жизнью. Вспомнить его синяки и сопутствующие им лживые отмазки. Принять, что ее мальчик уже давно несет на своих ещё юных плечах совсем недетскую ношу. Мэй была вправе устроить скандал. Надавать тумаков, разреветься или просто сбежать от этого крайне неприятного диалога. Но в тоже время, миссис Паркер завоевала глубокое уважение Дельмар отреагировав самым наилучшим способом — просто приняв все и обняв Питера.

Они же всего лишь дети, которые пытаются быть взрослыми. Эти жестокие игры изматывают их, калечат, выжимают из неопытного человечка чистое и невинное, взамен даруя лишь новые скрытые травмы. Но такова жизнь. Это необходимая часть взросления. Благо, настоящие взрослые в силах залечить некоторые раны, щедро подаренные этими испытаниями с неподходящим для них рейтингом. Если только они знают об этих ранах.

Марси медленно вытянула губы в тонкую линию и перенесла внимание с Паркеров в сторону, придав своему взгляду некоторый отчужденный отблеск.

Она гордилась Питером. Правда. Очень сильно гордилась его храбростью и была очень благодарна Мэй за ее самообладание. Девушка даже понадеялась, когда-нибудь перенять от их семьи хотя бы частичку этих черт. Может тогда ее родные перестали бы узнавать о темных пятнах в жизни Марселы из чужих уст.

Главное, чтобы дальше у Питера и его тети было все хорошо. Не прошло и пяти минут, как всех троих привлекла смена передачи по телевизору. Казалось бы, что в этом необычного? Но именно она послужила поводом для резкой смены настроения в комнате. Телесериал был прерван срочным выпуском новостей. Новая жертва. Нью-Йорк в страхе. Полиция в недоумении. Снова по одному и тому же шаблону.

Мэй обогнула стол и поближе подошла к телевизору, прибавляя звук на динамике.

Сквозь мысли Делли проскользнул отрывок новостей. Она нахмурилась, повернулась в сторону источника информации и замерла. Марси, как, наверное, каждый мирный житель Нью-Йорка внимательно всматривалась в новостной репортаж, молясь, чтобы в лице жертвы не оказалось знакомых ей черт. Марси медленно выдохнула. Сегодня ее мольбы снова были услышаны. Реакция Дельмар на срочные новости была абсолютно обратной реакции Паркера.

Питер же опять помрачнел и отвернулся, не в силах смотреть на это, хотя в душе все рвалось на части — упустил. Он упустил эту тварь уже в который раз. В голове неразбериха, бардак. Паркер злится, злится, злится. Он винит себя во всем, совсем не фильтруя обвинения. Ненависть обжигает изнутри, заставляет руки дрожать, сжимаясь в кулаки и привлекая к себе внимание Марселы. Шатен заглядывает в ее глаза, пытаясь показать ей всю ту злость и сожаление, что его переполняли, но внутри что-то замирает и вот уже нет того гнева, нет горечи, которые, казалось, заполнили все клетки его тела. Не осталось ничего. Меркнет все, ведь во взгляде ее — вердикт о его невиновности.

Но даже такое заключение не дает ему право отсиживаться в тени. Нужно действовать незамедлительно.

Тем не менее облегчение Марселы никак не заглушало боль ее парня. Для него это стало новым ударом.

Приложи Пит к столу не только вес собственной руки, но и ее силу, то деревянная поверхность тут же затрещала бы, как щепки в горящем костре. Марси была уверена в этом, потому что под натиском этих самых рук ее кухонный стол недавно получил парочку заметных трещин. Она бы усмехнулась этим воспоминаниям, если бы эти трясущиеся побелевшие костяшки и покрасневшие вытянутые пальцы так сильно ее не волновали. В пару шагов Делли приблизилась к возлюбленному.

— Не надо, — прошептала брюнетка тихо и только для Питера.

Девичья ладонь аккуратно разжала его кулак, тут же накрыв собой. Одним слово, одним аккуратным движением, одним снисходительным взглядом и краткой улыбкой Делли старалась успокоить бушующий внутри Пита ураган. К счастью, ей это даже удалось.

После начала следующего репортажа Марсела последний раз ласково погладила его ладонь и медленно отпустила ее, развернувшись к миссис Паркер.

— Думаю, мне пора домой. Родители, должно быть, уже волнуются, — неуверенно начала она, взглянув на женщину, — Заберу только свою сумку. Пит, не поможешь мне?

Так же как девушка обернулась к тете парня, Марси вновь направила свое внимание на Питера. Незаметно для Мэй, девушка стала выражено указывать медленными кивками на дверь его комнаты, показывая, что вопрос для Паркера скорее был утверждением и имел один единственный вариант ответа. Прежде чем встать, Пит украдкой глянул на Мэй. Та едва заметно кивнула и вновь повернулась к телевизору, обняв себя за плечи обеими руками. Это странное поведение своей тети юноша воспринял с некой растерянностью. Не то чтобы она лупила бедного племянника за каждую оплошность и ложь, но лучше бы сейчас она кричала, лучше бы огрела сковородкой. Это бы отвлекло Питера от мыслей о собственной безнадежности, дало хоть какое-то ощущение реальности и повод купить тете новую сковородку. Пройдя пару шагов до коридора, Паркер затравленно оглянулся, но чего он ожидал? Что Мэй вдруг возьмет да передумает и устроит скандал? Но нет. Она так и осталась стоять на месте, одолеваемая тревожными мыслями судя по морщинке, которая залегла у нее меж бровей — совсем как у Питера. Шатен поплелся за Марселой вдоль по коридору к его спальне, где еще несколько часов назад они танцевали под инди-рок и доедали остывшую пиццу. Даже доска их расследования не вселяла никаких надежд. Красные нити были так же туго натянуты, как и нервы юноши, а их хитросплетения — словно его спутанные мысли. От такого сравнения Питер со злости чуть не сорвал труд всей их ночи со стены, но ему вдруг стало так тоскливо, когда взгляд упал на фотографию в самом ее углу. Нет ничего важнее, подумал Пит, в этой беспорядочной паутине, чем человек изображенный на этом снимке.

Он обернулся и встретился с теми же карими глазами, что и на фото.

— Фуф, это было... Странно. Но обошлось без ссор, что уже хорошо, — прикрывая за собой дверь, вздохнула брюнетка. Марсела пыталась говорить как можно оптимистичней, только ее настрой совсем расходился с настроением героя. Он снова был разбит. И девушка была уверена, что каждая такая новость полностью разбивала его, заставляя тратить время, чтобы собрать и склеить все осколки вновь воедино. Обстоятельства дают ему совсем немного времени для спокойно жизни, после снова и снова роняя его вниз к жестокой реальности.

Дельмар порывисто приблизилась к нему и обхватила руками встревоженное лицо, как делала каждый раз, когда сильно за него волновалась.

— Малыш, — следом нежно прошептала она, — Дыши. Давай, сделай глубокий вдох и выдох, — Марси медленно вздыхала вместе с ним, всматриваясь в карий омут измученных глаз, — Ты не мог никак это предотвратить. Никто бы не смог. Но чем быстрее ты сейчас соберешься, тем скорее начнешь делать первые шаги, чтобы все это прекратить.

— Да... Точно... — небрежно ответил Пит, пытаясь вспомнить фразу, которую он пару секунд назад пропустил мимо ушей. Подавленное состояние Паркера, как бы тщательно он его не скрывал, не осталось незамеченным. Даже карие щенячьи глаза стали какими-то тусклыми.

Он неосознанно трется щеками о ее теплые ладони, прикрывает веки. Хочется продлить этот момент, растянуть и сделать маленькой бесконечностью. Питер послушно вдыхает и выдыхает, но не чувствует облегчения. С воздухом будто уходят остатки его сил.

— Представь себя в комнате, полной битого стекла, — проговорил Пит, — Представь, что на осколках кровь. Ты не сможешь собрать их, не пролив своей и крови своих близких, — он сглотнул и простонал, жалобно, почти дрожащим голосом: — Ты можешь спасти меня Марси, но смогу ли я спасти тебя? Я не против, если эти карие глаза... — парень ответно коснулся щек Марселы своими ладонями и взглянул на ее лицо, — Разобьют мое сердце. Но разбить твое сердце станет самым величайшим преступлением. Мой первый шаг — твоя безопасность. И если тебе будет даже смутно что-то угрожать, пообещай мне, что притормозишь, ладно? — Все случится именно так, как должно случиться, — в середине перебила его Делли, — Пит...

Марси отвернулась, медленно мотая головой и закусывая нижнюю губу. Не одобряла она этакую жертвенность. И не могла смотреть на него такого разбитого и потерянного, но готового отдать все, чтобы защитить девушку, которую знает больше месяца. Слишком эгоистично принимать такую жертву. Вот только его теплые руки и умоляющий взгляд не оставили ей иного выбора.

— Только если получу что-то взамен, — аккуратно коснувшись его лба своим, требовала Марсела, — Поклянись мне в ответ, что жизнь Питера Паркера всегда будет для тебя важнее, чем маска Человека-Паука. Ты оставишь его, если на кону будет жизнь моего Пити. Ведь тебе нужно беречь себя, мое сердечко.

Лбом ко лбу, глаза в глаза. Это их клятвы. Их наивные подростковые клятвы, которые они непременно нарушат. Потом, конечно, будут злиться, ругаться и обвинять, но остынут. Потому что за этими клятвами и кроется их настоящие чувства.

Марси любила Пита. Долго сомневалась, решала, истинные ли ее чувства или это самовнушение, но в последние дни ясно осознала — этот кудрявый мальчишка из Куинса, оберегающий ее и любивший, связал девичью душу со своей слишком прочной паутиной, как самый настоящий паук.

Она не хотела принадлежать кому-либо. Ценила самодостаточность и свободу. К черту теперь это все.

— Обещаешь? — с улыбкой спросила Марсела и привычно потянула к Питу свой мизинец.

Они оба понимали, что это было не более, чем их временным лекарством для спокойствия. Они знали друг друга и ощущали, что клятвы продержатся меньше положенного им срока. Однако уже успели с этим смириться.