1. монстр (1/1)

Ты монстр, Сириус. Зачем ты так со мной?

Ты приходишь ко мне каждый чертов вечер. Говоришь, что хочешь расслабиться — я тоже хочу, понимаешь, хочу. И не просто хочу — с тобой. Я рад, что ты приходишь. Что это именно ты. Что ты — именно ко мне. Но… Это я тут монстр. Я! Так должно быть.

Как обычно ты в своём бежевом пальто. Как же оно меня раздражает — хочется содрать его как только вижу. Хочется увидеть тебя. Везде. И я снимаю его — мне кажется, немного грубовато. Но тебе нравится. Ты улыбаешься. Черт, зачем? Мне больно от этой улыбки! Сириус, ты…

Ты прекрасен. Ты хорош, когда дела касается ласки — целуешь меня так нежно, что мурашки по телу. Выглядишь словно ангел, хотя никакой ангел с тобой не сравнится. Больше всего я люблю твою шею — целу́ю её. И ты мою целуешь. Какой-то странный обмен поцелуями в шею получается.

Я хочу быть твоим единственным. Хочу, Мерлин как хочу! Но я понятия не имею хочешь ли этого ты. А ты хочешь? Ответь мне, Сириус! Пожалуйста, молю… Но спрашивать я вслух, конечно, не буду. Ты же знаешь меня — такой я трусишка. Мой страх потерять тебя гораздо больше, чем что бы то ни было. Да, я очень боюсь, что если бы услышишь моё признание — уйдёшь. Я не в силах сказать всего пару слов. Прости.

И это я тебя называю монстром, боже, да я сам хуже! В сто раз хуже! И никакое полнолуние тут ни при чем. Прости, Родной.

Иногда просто хочется, чтобы ты ушёл. Да, такое к моему же собственному удивлению, тоже бывает. И тогда я становлюсь холодным. Ха! видел бы ты свое лицо — смешно. Я говорю «не сегодня», а ты: «почему» будто сейчас заплачешь. Маленькому мальчику не дали его игрушку. Но я не игрушка — игрушка — ты — я могу выгнать тебя в любое время, и ты уйдёшь. Бывает, что я смотрю в твои глаза и вижу там любовь. Или мне так кажется. Мне кажется, что ты тоже любишь меня, нет, конечно, ты любишь меня, но как друга — это я понимаю. Но временами так приятно представить, что эта грань между дружбой и нами размывается — а она и так размыта: разве друзья могут заниматься сексом, а после часами лежать молча в тишине, ничего не говоря, просто наслаждаясь моментом? Я не знаю. Может ты знаешь, Сириус? Скажи мне.

Ты монстр из ада, Сириус, ты понимаешь?

Но я тебя не ненавижу. Люблю до безумства. Дышать не могу — так люблю. Стону. Рыдаю, когда ты не видишь. Обнимаю. Фантазирую. Улыбаюсь.

Ох, Бродяга, ты знаешь, как быть жестоким — снова включаешь свои (наши) пластинки (я — The Smiths, ты — The Cure), начинаешь танцевать, хватаешь меня, обнимая, кружишь нас по комнате. И на этот раз ты вновь в этом пальто. Хорошо, правда, что оно не на тебе. Ты знаешь, что я его не выношу. Прячешь его под другими вещами в прихожей. Ты сияешь, когда танцуешь — вот что я понял. Наверное, ты бы стал отличным актёром или танцором. Если не Орден Феникса. Если бы не война.

Ты виляешь бёдрами из стороны в сторону. Притворяешься, что ты Мэри — она так вечно делает. А в этот момент у меня снова перехватывает дыхание — ты... звучит глупо, да, сознаюсь, но я… вижу в тебе целый мир. А потом мы вместе смеёмся. Я говорю тебе, чтобы ты показал это движение Джеймсу — он тоже оценит, и ты чмокаешь меня в макушку моих лохматых волос, которые ты сам же взлохаматил. Такое ощущение, что ты готов съесть их.

А помнишь ту помаду, которую ты стащил у Лили? Помнишь, как ты красил нам губы? Может быть, повторим? Мне понравилось целоваться с цветом — ты был такой смешной! Все лицо розовое! Снова улыбаюсь своим же мыслям.

Ходишь по комнате — почему-то ещё в верхней одежде. В моей куртке. Мило, что ты попросил у меня поносить её. Разумеется, я разрешил. «Она будет напоминать о тебе», — так ты сказал перед тем, как не приходить ко мне в дом неделю. Наконец, садишься, снимаешь её. Я уже перепугаться успел, что ты хочешь прекратить наши встречи и готовишь речь.

Хотя, наверное, речь и вправду готовил. После того, как заиграла песня, которую я доселе не слышал, ты целуешь меня. Всё моё лицо. Мне кажется, я красный, румяный. Ты набираешь воздух в лёгкие — собираешься что-то сказать, я это чувствую, твою нерешительность. Но ты молчишь.

Я понимаю, что так надо. Или просто боюсь - не знаю. Почему-то не верится, что ты готов бросить все это. Наши отношения. Дружбу.

Двигаешься быстро, но аккуратно. Исследуешь руками все моё тело. Я чувствую себя беспомощно, но это вовсе не значит, что плохо. Мне нравится ощущать с тобою всё. И, Сириус, в этот момент я больше не могу — ты никогда не был никаким монстром — ты солнце, ты же это знаешь! Пластинка давно уже закончила играть, оказывается, что это были «Joy Division», ты напиваешь мелодию — я щекочу твой нос. Внутри все замирает — ты глядишь на меня так растерянно.

— Луни, — вдруг говоришь ты, — я тебя люблю.