Бонус: «Рыбка, Ангел и Солнышко.» (2/2)

– Всё будет хорошо, малыш, зачем ты лишний раз переживаешь? Я обещал тебя беречь, помнишь? – альфа смотрит в глаза, в его любовь читается такой нежный взгляд, что сердце Юнги трепещет от переполняющих его эмоций. Чон помнит, что первый раз у него не получилось сберечь, но в этот раз он будет стараться. Ради двоих. Ради самого красивого омеги во вселенной и их сына. Мин ему верит, кивает несколько раз и улыбается. Чонгук наклоняется к животу, глаза прикрывает и целует его через ткань тонкой футболки, шепчет так тихо, что понимает только он, а омега обнимает мужчину за голову и утыкается носом в макушку, вдыхая морской аромат, ибо альфа им весь пропитан.

Чонгук тогда действительно стал курицей наседкой. Запретил Юнги вставать с кровати, много двигаться, напрягаться, сказал, что всё будет сам делать, даже в туалет носить, если надо. В доме появилось специальное оборудования для того, чтобы следить за состоянием омеги, например, аппарат узи. Нанят лучший врач, который посещает его два раза в месяц и в те случае, если парню становится плохо, он приезжает по вызову. Омега стал немного капризный, но как сказал Тэхён Чонгуку: «Это норма». Да и альфу особо не напрягает, ему главное, чтобы тот чувствовал себя хорошо и малыш тоже.

Так и прошли эти полгода. Альфа на самом деле устаёт, а капризы порой добивают, но он не пытается сбежать, не ноет никому, потому что всё понимает, а любовь к Чон Юнги сильнее, чем какая-то усталость. Стоит увидеть улыбку омеги, и альфа расцветает, это придаёт ему силы, заставляет сердце сходить с ума от переполненной любви, и помнить, что сейчас самое главное — это здоровье двоих его самых дорогих в жизни людей.

*настоящее время*

Юнги ложится аккуратно на спину, морщит нос, сводит брови недовольно, от того, что поясница затекает, лежать неудобно, а сидеть не хочется. Гладит свой животик, смотрит на него и чуть улыбается, пока в голову не приходит ёбнутая идея. Он тянется к телефону на тумбочке, перекатываясь, аля, колобок на бок, и открывает последние контакты. Видит номер телефона Хосока, кусает нижнюю губу и набирает ему. Тот явно недоволен таким ночным звонком, но что поделать, если Юнги мастер делать из себя бедного и нечастного. Так надо. Он слышит голос брата Чона, который сейчас вообще-то тоже беременный уже вторым ребёнком, но как говорится, омеге пофиг, они в одном положении. Хосок интересуется, случилось ли у него, что-то и Чон сразу отвечает:

– Да, приедешь??? Можешь один, чтобы своих не тревожить, – вот такой вот он хороший лучшего друга не захотел будить, если тот, конечно, спит. Они говорят быстро, и брат мужа соглашается, говоря, что скоро будет. Довольно улыбаясь, парень всё-таки медленно присаживается, подкладывая под спину подушку, а затем находит номер Чимина, решив, что его тоже нужно потревожить. Кто же знал, что у того течка, Юнги вот, например, нет.

Когда Пак поднимает телефон, Юн тут же хмурится, потому что слышит уж слишком подозрительные звуки. Явно он там не на беговой дорожке.

– Ты что там трахаешься с моим братом?! – Чим ещё говорит, что он не вовремя позвонил, ну заебись, вообще-то нормальные люди спят в такое время, а они там извращениями занимаются. И вовсе Юнги не завидует! Ему и минет нравится делать, ничего против него не имеет. Парень в недоумении смотрит на свой телефон, потому что омега его брата сбрасывает вызов, но успевает сказать, что будет через час. Вот наглец, трубки он тут еще сбрасывает, никакого Ким Чен Ына на него нет! В этот же момент заходит Чонгук с наполненным стаканом и бутылкой воды, ставит последнюю на тумбочку, а бокал протягивает парню.

– Ты чего? Что-то случилось?

– Нет, всё хорошо, любимый! – нервно отвечает парень, берёт бокал и делает несколько глотков, потом хмурится, потому что вообще-то просил сладости, но не видит их. – А где сладости? – а он что, просил их? Кажется, нет, но Чонгук думает, что да, просто он забылся пока шёл.

– Бля, забыл, извини, сейчас принесу… – альфа развернулся и направился в сторону выхода снова. Может, огромный дом не так уж и хорошо, с четвертого на первый этаж ещё дойти надо. Парень уже заикался, что нужно сделать небольшую кухню хотя бы на третьем, или кулер поставить. Уйти Чонгук не успевает, его Юнги окликает.

– Стой… не надо, иди сюда, – уже тише говорит Мин, поджимая губы и видимо, всё же имея совесть. Чон поворачивается и подходит обратно к кровати.

– Почему? Я мигом и всё бу… – не успевает договорить, как его за руку тянут на себя и приходится сесть, даже ближе подвинуться, а Юн к его губам тянется, целует и глаза прикрывает, тихо шепча:

– Прости, пожалуйста, я совсем как эгоист… выношу вечно мозг, что-то прошу, даже отдохнуть не даю, ещё и лежу тут целыми днями… – у парня даже глаза слезиться начинают и мужчина еле заметно улыбается, целует его губы много-много раз, чмокает.

– Всё хорошо, я не устал, правда, если тебе хорошо, то мне тоже, не надо плакать, – он вытирает его слёзы, целует в родинку на носу и смотрит в глаза, от чего тот чуть улыбается и прижимается к альфе.

Омега предлагает сесть в его любимую позу, когда Чонгук садится по середине кровати, откидывается спиной назад, повыше, чтобы полусидеть, вытягивая ноги, но при этом раздвигая их, а между них пристраивается Юнги, он спиной к нему оказывается, назад на торс откидывается и чувствует горячие руки брюнета на своем животе, за который его обнимают и поглаживать начинают. Так прекрасно, так лежать просто идеально, даже в сон клонит и Юн не замечает, как засыпает, чуть голову в бок поворачивая. Чонгук и сам задремал, ему вполне удобно, хоть и затылком упирается в изголовье кровати. Вот только всего бы ничего, и проспали бы до утра, если бы кое-кто по имени Чон Юнги, не позвонил всем своим любимым омегам в мире и не вызывал сюда в середине ночи. Они на четвертом этаже, дверной звонок, естественно, на первом, но он установлен так, что звук разносится по всем этажам и первым глаза открывает альфа, который даже не в курсе, что у них будут гости. Чёрт, а ведь так удобно лежит и Юнги тревожить не хотелось бы, кого только могло принести в час ночи?! Но, к счастью, омега и сам глаза открывает, присаживается медленно, удерживая одну ладонь на животе и оборачиваясь смотрит на, ничего не понимающего, Чонгука. А потом неловко и невинно улыбается, хлопая своими красивыми глазками и Чон бровь вскидывает.

– Юнги, кто это?

– Скорее всего твой брат… и друг…

– Что?!

– Так надо! – сразу возмущается омега, скрещивает руки на груди и хмурясь дует губы. Нет, ну это уже вообще ни в какие ворота не лезет, он ещё и тут возмущается, лучше бы дверь пошёл открыл и заодно сладкое прихватил. Но альфа так и делает, ему приходится встать, надеть домашние штаны, и отправиться на первый этаж, где открывает дверь и внутрь вваливается Хосок, сразу же разуваясь и идя к лифту, передвигаясь словно пингвин.

– Какого чёрта? И где Тэхён?

– Здесь Тэхён, блять, – говорит тот самый хмурый Тэхён и заходит из-за угла внутрь, удерживая на руках спящего малыша. Чонгук вообще в ахуе, брови вскидывает смотрит на недовольного Кима.

– Боже, Тэ, это всё Юнги… Я не знал, что он вызвал всех вас.

– Да я уже понял, уложу Виена?

– Да, конечно, гостевая помнишь где, – говорит брюнет и собирается уже закрыть дверь, как следом в двери появляется улыбчивый Чимин, что немедля оказывается внутри и раздевается. Намджуна с ним, как ни странно, нет, хотя мужчина уже успел подумать, что тот всех созвал, если ещё и родители появятся на пороге, то это уже вообще крыша едет на спеша.

– Да уж, Чон, нашёл же ты себе омегу, от такого момента меня оторвал… – усмехается Пак, и бежит к лифту, потому что Тэхён как раз-таки туда зашёл последним и уже нажимал на кнопку.

Альфа так и остался стоять в коридоре, ничего не понимая и хлопая округлившимися глазами ещё пару минут. Мда, трэш.

Тэхён высадился на третьем и сразу пошёл укладывать сына в одну из спален, а омеги оказались на четвёртом и залетели в комнату к Юнги, тут же прыгая на кровать по обе стороны от парня. Ну, конечно, Хосок никуда не прыгал, он культурно присел, а потом еле закатился на постель поближе к беременному.

– Ну, что случилось?! Тебя Чонгук обидел?! Скажи мне, я ему быстренько врежу! – сразу возмущается блондин, а Чимин глаза закатывает, потому что он всегда будет на стороне Чонгука, что бы тот не сделал. [Он правда любит Юнги и Хосока, но Чонгука любит больше]

– Да я просто… ну… – Юн поджимает губы, смотрит на свой живот, который уже наглаживает Ким, и поднимает виноватый взгляд на обоих парней по очереди. – Просто увидеть вас хотел…

– Ага, я сразу так и понял, – Пак усмехается и поправляет подушку, удобней на ней укладываясь, плевать что он в одежде на постели, всё равно Чонгука теперь сместят спать в другую комнату.

– Что?! Юнги твою мать, я уже почти спал! – не выдерживает брат Чона и фыркает, хмурясь, но очень быстро отходит, потому что он в таком же положении, и порой его прихоти не лучше. Он просто рядом укладывается, и они все втроём начинают разговаривать чуть ли не обо всём на свете. А двое из них даже налетели на Чиму, например, о том, когда же они с Джуном тоже заведут малыша, а тот сразу головой отрицательно качает и говорит, что ещё рано, после тридцати и это минимум, ему ещё подумать надо. Естественно, беременные сразу строят печальное лицо, а Юнги вообще-то и дядей хочет стать тоже, но то ладно, Хосок вот беременеть тоже не планировал, а оно вон как вышло. А потому что нехер своей писькой без защиты тыкать куда не надо. Больше такого парень не допустит!

***

Уложив мелкого на кровать прямо по середине, чтобы никуда не укатился, Тэхён поднялся с кровати, аккуратно укрыл сына, и посмотрел на Чонгука, что за этим пронаблюдал. Оба они после этого вышли и Чон направился на задний двор, прихватив с собой припрятанную пачку сигарет. Хотя чего ее было прятать непонятно, потому что Юнги по дому не расхаживает.

– Ты же бросал вроде? – интересуется Тэ и выходит в след за ним, падая в кресло на веранде, и глядя на красивый двор, переводит взгляд на Чонгука, что уже делает глубокую затяжку и усаживается сбоку от него. Вообще-то в сон клонит нереально просто, но походу выкурить сигарету сейчас хотелось куда больше.

– Ну ты же не расскажешь Юнги, что я иногда балуюсь? – усмехается мужчина и переводит взгляд на друга своего мужа. Тот качает головой и пожимает плечами, не собираясь говорить, потому что зачем ему нужны проблемы. Бизнесмен и правда бросает это дело, у него даже получается, сейчас он курит намного реже, но иногда всё-таки срывается из-за нервов. Знаете ли, сложно отказаться от этого дерьма в один миг, особенно, если ты начал в глубоком детстве. А ему уже целых 35, с учётом, что начал лет в 6. В какой-то момент Ким хлопает руками по ручкам кресла поднимается и убегает на кухню, где достаёт два бокала и отыскивает бутылку с виски, наливая по половине, а затем возвращается и протягивает один из них мужчине. Тот даже удивляется, но бокал принимает, сразу запах виски вдыхает и чокается с бокалом Тэхёна. Да, то, что нужно сейчас.

– Наши омеги нам когда-нибудь мозг вынесут, но мы всё равно их любим, – смеётся альфа и Чон усмехается на это, облизывая губы после алкоголя и делая очередную затяжку, протягивает сигарету супругу брата. Тот смотрит на неё, потом на Чона, который взглядом с ним пересекается.

– Да ладно, один раз не пидорас, я почти докурил ее, не расскажу Хосоку, – улыбается старший, и тот всё же берёт у него тлеющую сигарету, затягивается горьким дымом и тут же закашливается, он ведь никогда и не курил толком, даже не баловался в юности.

Брюнет глаза закатывает и еле заметно улыбаясь, делает глоток виски, отбирая у него окурок и туша его об пепельницу на небольшом столике возле кресел. Как ни странно, они сидят вот так вот, практически в тишине, лишь иногда перебрасываясь внезапными фразами, потому что приходят в голову мысли. Допивают виски, а затем Чон предлагает ему пойти в комнату к Виену и лечь спать там, потому что омеги, что собрались вокруг Юнги сейчас вряд ли дадут кому-либо выспаться. Тэхён охотно соглашается, как тут отказаться, учитывая, что дома у него даже запал залюбить Хосока пропал.

– Боже, наконец-то спать, – усмехается Чонгук и укладывается в гостевой комнате рядом со своим племянником, Тэхён ложится так, чтобы мелкий был между ними. Прям идиллия двух альф, тишина и покой, с третьего этажа никого не слышно.

– Ох уж эти омеги, блять, неужели я сегодня высплюсь – проводит по волосам Ким и зевает, прикрывая глаза. Ну, а что ещё им делать. Правда Чон внезапно вспомнил, что так и не принёс сладости, но может Чимин додумается за ними сходить, потому что альфа уже действительно валится с ног и с радостью бы провалился в десятый сон, что успешно делает и не замечает как. Кажется, просто закрывает глаза и вот его уже нет.

***

Зато у омег самое настоящее ночное веселье. Никто из них ни в одном глазу, спать не хотят даже беременные. Чимин натащил кучу сладостей, газировки, они включили какой-то сопливый фильм жанра драма/романтика и уже на середине Хосок с Юнги сидят и ревут, глядя на любовь, пока Пак с них глаза закатывает, потому что его такое не трогает от слова совсем. Он вообще такие фильмы не любит, просто поддерживает этих двух и поедает чипсики с мармеладками. Охуенное сочетание, между прочим.

Странно, что блондин разревелся, потому что Чим не помнит, чтобы тот тоже слёзы лил с таких фильмов, да уж, в такие моменты омега не хочет беременеть никогда, а то мало ли как на него это повлияет.

– Какая же любовь, – вытирает слёзы Хосок, когда фильм уже заканчивается. Юнги поддакивает, носом шмыгает и одеялом вытирает влажность с лица, пока Чимин жуёт чипсы и глаза с них закатывает.

– Можно подумать, у вас любви нет.

– Это другое! – в один голос кричат беременные и лупят Пака подушкой, от чего тот присаживается и отмахивается.

– Да ну вас! Истерички две! – усмехается Чим, потому что невозможно, собрались же нытики, интересно у них там в животах альфы или омеги? А то по ощущением, что опять общество омег будет. Тут с Виеном повеситься можно, а ещё с двумя так тем более. Бедный, бедный Тэхён. Особенно он да.

– Блять, вы бы знали, как я трахаться хочу, – говорит внезапно Юнги, от чего давится даже Хосок и с округлившимися глазами смотрит на светловолосого, а затем смеётся. – И вообще мне уже надоело тут сидеть, когда он вылезет! – продолжает ныть Юн, пока Чон не может свой смех остановить, а после обнимает парня, поглаживая его животик.

– Уже скоро, потерпи, я, между прочим, решил принять твой челлендж и теперь тоже не даю Тэхёну, пусть ждёт!

– За что ты так с моим другом? – уже с улыбкой интересуется парень и тяжело вздыхает, вспоминая эту чонгукову спину, что скрывается за дверью.

– Я просто тебя поддерживаю! Так что радуйся! – Хосок посмотрел в телевизор, по которому уже идут титры, а затем забирается под одеяло, удобней укладываясь. Они оба поворачивают головы на Чимина, хмуро глядя на того, а Юн ещё и хитро улыбается, от чего Пак не понимает, что происходит.

– Что?

– А ты трахался с моим братом сегодня.

– Да что ты?! Представляешь, мы ведь встречаемся, и вообще у меня течка! – Чимину даже стыдно становится, что тот всё слышал, он руки скрестил на груди, губы и без того пухлые надул и отвернулся куда-то к окну, пока эти двое снова смеются, а затем Хосок за руку хватает Чима и тянет на себя, чтобы облепить Юнги со всех сторон.

Да уж, вот это интеллектуальные разговоры на ночь глядя. И такой бред продолжался ещё несколько часов. Первым вырубился Чимин, а следом уже и Юнги с Хосоком, да так, что все трое проспали до самого обеда. Даже течный, который продрав глаза тоже первым, собирается и уматывает домой. Их до обеда никто не тревожил, ребёнком занимался Тэхён, Чонгук сегодня дома, так что даже приготовил завтрак на всех. И весь этот завтрак оказался в спальне к часу дня, ибо Юну спускаться нельзя на кухню, а значит они все вместе будут кушать в спальне. Виен обрадуется, увидев ещё одного своего дядю, в пупок которого будет подговаривать ребенка родиться омегой, а не альфой. Вот о таком утре то и мечтал Юнги уже давно, жаль только, что Чимин быстро уехал, но зато в остальном компания хорошо провела день до самого вечера.

***

Ещё два с половиной месяца пролетели быстро, хоть и не для Юнги, который действительно устал находиться на одном месте. Но ради своего малыша он готов был бы ещё год прожить в таком положении. Его развлекали как могли, родители приезжали, друзья, даже коллеги по работе, ну и Чонгук. Чонгуку надо дать премию за терпение, он со своей рыбкой, как и всегда обходителен. За всем следит, во всём помогает, лишь бы чувствовал себя хорошо. А два дня назад омегу перевезли в одну из клиник, потому что вот-вот должен родить и эти дни лучше быть под наблюдением. Чонгук не думал, что ему поступит звонок в 3 часа ночи 13 ноября со словами о том, что его супруг, оказывается, рожает. Альфа сорвался из дома довольно быстро, примчался, но внутрь родильного отделения не пустили. Поэтому пришлось остаться за дверью, благо, что Юнги по ту сторону не кричал. Ему делают кесарево, схватки начались часа три назад. Мужчина ходит туда-сюда по коридору, теребит подолы халата, не вывозит этого ожидания. Слишком долго, томительно, он знает, что его мальчик сильный, что он справится и всё будет хорошо, ведь здесь самые лучшие врачи. Но не спокойно, он не успокоится, пока не увидит их обоих живыми и невредимыми, сердце так бешено стучит, что даже в жар кидает. И вот наконец ещё минут через тридцать дверь открывается, оттуда выходит врач, что снимает с себя маску и улыбается.

– Поздравляю, у вас здоровый и крепкий альфа! Можете войти! – Чонгук выдыхает, слыша плач по ту сторону, сразу улыбается, кивает, благодаря таким жестом, и проходит внутрь, глядя на Юна, который лежит на кушетке, его отделили специальной занавеской половину тела, чтобы он не видел, что там внизу. А на груди у него комочек счастья, которого омега придерживает обеими руками, пока врачи занимаются его швом.

– Чонгук, – тихо говорит Юнги и улыбается, поднимая взгляд на любимого, его глаза слезятся, просто потому что он не может сдержать слёз, чуть голову на бок поворачивает, глядя на милое личико сына, а потом снова на Чона.

– Боже, Юнги, – полушёпотом говорит, подходит и чуть наклоняется, целуя в губы младшего, а затем и на альфочку смотрит, тот вот-вот и заплакать собирается. Эти непривычные ощущения, что разливаются по телу мужчины, в его душе, что он и сам не может сдержать слёз, что скатываются по скулам. – Я так люблю тебя, рыбка, – шепчет он снова и целует губы вновь, чмокает, оторваться не может, кладя свою ладонь поверх кисти руки омеги, которой тот сына за спинку придерживает. – Спасибо… ты у меня умница, – прислоняясь своим лбом ко лбу Юна шепчет альфа.

– Не могу поверить, что стал папой… – говорит светловолосый, ощущая как слёзы щёки обжигают, он глаза прикрывает, подбородок немного дрожит, голову приподнимает и кончиком носа трётся о нос альфы своего. Непередаваемое чувство, парню хочет просто расплакаться от счастья, от любви, которая его одолела к своим мужчинам. Это чувство действительно не передать и не описать, особенному тому, кто всю жизнь мечтал о семье, о муже, о ребёнке.

– Самый лучший и самый сильный папа, – добавляет отец, целуя своих крох в носики по очереди.

Они оба ощущают такую любовь, что хочется разорваться на миллионы кусочков, потому что кажется, что это просто невыносимо. Ещё 5 лет назад Мин Юнги и подумать не мог, что когда-либо встретит человека, который полюбит его таким какой он есть. Долго пытался принять себя, принять любовь Чонгука и осознать, что даже он заслуживает этого. А сейчас рядом с ним любимый альфа и их сын Минхо. Самый настоящий, такой маленький, лежит на груди своего папы, греется, и уже ощущает как оба родителя его любят, как теплом и заботой одаривают с первых минут жизни.

***

У Хосока родился альфа чуть раньше, чем у Юнги. Родители прозвали его Тэхо, за которым Виен носится, как за собственным ребёнком, даже принял тот факт, что это альфа и согласен, чтобы его защищал он, когда тот подрастёт. Хосок счастлив, так сильно, что пообещал Тэхёну подумать над третьим ребёнком лет через десять, Ким охотно согласился с тем, что пока что им достаточно двоих. К сожалению, у Чимина никто не родился, они с Намджуном через пять лет взяли маленького омегу Чуну из детского дома, совсем ещё в пелёнках, а также проходят курс лечения, в надежде, что когда-нибудь у Чимина получится забеременеть. Парень не показывает, что расстроен этими проблемами, потому что сам же в них и виноват и просто верит, что однажды подарит любимому сына. А ещё у них пёс по кличке Чусок, породы золотистый ретривер, они взяли его примерно через год после того, как посмотрели фильм «Пёс по кличке Рождество». Тогда ещё был маленьким щенком, что не открыл глаза, а теперь это здоровый и самый добрый в мире собакен.

У Чонгука с Юнги малыш растёт сильным и вечно защищающим своего папу, потому что так учит отец, что своего омегу нужно защищать, включая папу. Однажды в другом городе на детской площадке, ему не понравилось, как какой-то мальчик тыкал пальцем в Юнги и слишком уж громко спрашивал, что с ним. Минхо тогда подошёл и ударил его по голове лопаткой. Юн поругал его и извинился перед родителями, ведь дети не виноваты, что родители им многое не объясняют. Зато Чонгук сказал, что он молодец, что так и надо, и вообще надо было подойти ещё и родителей долбануть, Юнги тогда глаза закатил и сам же треснул любимого за то, что он таким вещам учит.

На второго ребёнка они пока не решаются, им хватает своего непоседы. Хотя Юнги говорит, что ему вообще-то уже 31, а Чонгуку так вообще 39, потом может быть поздно. И что он честно при честно готов ещё девять месяцев пролежать в постели. Чонгук смеётся и просит немного времени на подумать, ведь они могут тоже сделать добро и взять кого-то, кто нуждается в родительской любви и заботе. Он сам знает, что это такое, вырос в детдоме.

Юнги верит в любовь. Всегда верил, просто сомневался, что его можно полюбить по-настоящему. Они с каждым днём любят друг друга всё больше и больше, поддерживают ту страсть, эмоции, которые были с первых дней их знакомства. У людей чья любовь такая правильная – это будет получаться всегда, искра никогда не погаснет, она будет светить ярче, подпитывать их любовь и делать всех вокруг счастливыми.

Чонгук для Юнги всегда будет его морем. Морем для своей любимой рыбки, которая каждое утро просыпается под божественный морской аромат, что идеально смешивается с кокосовой сладостью, создавая идеальный тропический микс.