«Я обещал беречь тебя, но не смог.» (2/2)

Они сидят так ещё минут тридцать, говоря обо всём и ни о чём одновременно. Так мужчина узнаёт от него откуда у того салон, почему выбрал такую профессию, оказалось, что он никогда не хотел учиться, а стричь, красить, делать причёски – умеет делать как Боженька. Также сказал, что Чонгук помог ему открыть этот небольшой бизнес и что когда-нибудь он ему определенно отдаст все вложенные деньги. Хотя Чон сразу сказал, что не примет их, и чтобы друг не говорил глупости. Чимин в свою очередь узнал, что Джун по-настоящему любит и свою работу тоже, что учился на инженера, всегда любил рисовать и что-то проектировать. Что многое сделал для Юнги в доме и очевидно ещё сделает, когда тот будет жить отдельно. Дабы ему было комфортно и удобно. Чимин и Юнги, кстати, иногда общаются, в основном, когда пересекаются в живую в компании Чонгука. Ну, конечно, не считая последних трёх недель, потому что Юнги всё ещё в деревне и возвращаться, кажется, не собирается.

После этого альфа и омега покинули парк, сквозь который они шли медленно, прогуливаясь, и всё также общаясь, пока один был укутан в тёплый плед, а второй глаз от него отвести не мог, потому что это самый прекрасный омега в мире. [Невозможно устать повторять это] И Намджун убедился в том, что его красота не только внешне, но и внутренне, он очень красив. Просто скрывает это за семью замками, но кажется, один из них альфе удалось взломать. Он верит в то, что доберется до самых сокровенных мест его души, что тот сможет ему доверять и что всё будет хорошо.

Автомобиль остановился у многоэтажного дома. Намджун вместе с Чимином дошёл до подъезда, возле которого они встали и последний поднял взгляд на Мина.

– Спасибо ещё раз, это был потрясающий вечер, – он чуть улыбается, слегка переминаясь с ноги на ногу. Блондин смотрит на омегу и кивает, потому что тоже благодарен ему за то, что не стал отталкивать. Как же хочется его поцеловать, но Джун не решается. Боится спугнуть.

– И тебе спасибо. И спокойной ночи, Чимин, – улыбка украшает лицо альфы, маленькие ямочки на щеках появляются и Пак не может не обратить на них внимание, даже улыбки не сдерживает, а затем кивает и развернувшись идёт к подъезду. Старший взглядом его провожает, пока тот не скрывается за дверью, а затем садится в свой автомобиль и скрывается с места.

***

Юнги совершенно не хочет уезжать от этого свежего воздуха. Ему так нравится здесь, что он готов остаться вообще на всю жизнь в деревне, честное слово. Тут и животные, и котёнок, который прямо сейчас у него под боком на кровати лежит, пока омега копается в телефоне и мельком поглядывает на Чонгука, что видит десятый сон и это всего то в одиннадцатом часу вечера! Мда, трэш. Мин понимает, что не сможет долго обманывать мужчину, что нужно снова идти в больницу на узи и проверить всё ли там хорошо, хотя чувствует он себя неплохо. Как говорилось ранее, даже щёки наел. Спасибо, что он не тот, кто будет париться по этому поводу, потому что сильно вес не набирает.

Пожалуй, он завтра утром запишется на приём, а там уже решит, когда можно уезжать. Русоволосый совершенно не хочет спать, он уже и в игры на телефоне поиграл, и пообщался с Тэхёном, и даже написал Чимину, спросив у того, как прошло свидание с Намджуном. [Странно, что не брату написал.] А этот… Чон Чонгук спит, видите ли! Да, Юнги ему не даёт, но это же не повод спать, пусть вообще спасибо скажет, что ему минет делают регулярно. Юнги чуть вздрагивает, когда слышит внезапный храп и поднимает взгляд на Чона, что в этот момент выдыхает и потом отворачивается к омеге спиной.

«Боже, и с этим мне жить всю жизнь» – мысленно подмечает парень, а затем видит в экране телефона входящее смс-сообщение. Номер неизвестный, подписи нет, зато видит надпись «3 вложения». Тут же нажимает и открывает, видя три вложения в виде фотографий и ему достаточно открыть первую, на которой Чонгук в компании какого-то слишком уж симпатичного и длинноногого омеги, что жмётся к нему чуть ли не всем телом, а на следующих двух фотках альфа с улыбкой на лице, что-то ему шепчет, приобняв за талию. Стоят они возле какой-то стойки регистрации, то ли это отель, то ли хрен пойми, что за заведение, Юнги сейчас об этом не думает. Он медленно присаживается, быстро пролистывает ещё раз фотографии, а сердце в груди буквально замирает. Дышать становится труднее, в глазах пелена слёз появляется, из-за которой теперь фото в устройстве размыты, а сам Мин шумно и быстро дышит, сглатывая подступивший ком к горлу. Мир просто на части рушится, разбивается о бетонные плиты, как и сердце омеги. Что это за парень? Почему он так жмётся и почему Чонгук максимально счастливый в этот момент? Это же не потому, что он ему не даёт? Ну, конечно нет. Очнись Мин Юнги, ты вообще-то инвалид.

– Чонгук… – еле слышно шепчет Юнги, чувствуя горячие слёзы, что скатываются по его щекам. Дрожащей рукой он тянется к мужскому плечу и теребит, кидая телефон рядом с собой на постель. Чонгук просыпается быстро и поворачивается к любимому, на лице которого слёзы видит даже в темноте, они поблёскивают от исходящего лунного света из окна.

– Что случилось, малыш? – он тут же присаживается, потому что не понимает, в чём дело. Уже хочет потянуться к нему, чтобы обнять, прижать и успокоить, но Юнги слишком быстро от него отпрянул, чуть ли не как ошпаренный отсаживаясь в сторону.

– Ты же о… обещал… ты обещал… зачем ты так сделал? – истерика буквально начинает подкатывать к нему, слёзы льются, как бы он не хотел их остановить, они сами стекают по щекам всё больше и больше.

Мин Юнги <s>ненавидит моральную боль.</s> Лучше отрубите ему руки.

– Пожалуйста, успокойся, ты можешь объяснить, что случилось? – альфа и правда перепугался, потому что именно таким он парня никогда не видел. Мин тянется к телефону, быстро вводит пароль и кидает телефон Чону, который тут же его берет и сразу видит открытые фотографии, пролистывая каждую из них, обращает внимание на неизвестный номер, скрытый.

– Боже, Юнги, сейчас всё объясню, и ты поймёшь, что это глупости, – говорит быстро Чон, уже проклиная того, кто мог так напакостить. Он подумает о том, кто это сделал и обязательно выяснит. Но сейчас нужно доказать Юнги, что ничего не было, и никаких других омег у него нет. Потому что нужен только один единственный.

– Не трогай меня вообще… – Юнги пытается успокоиться, он двигается ближе к краю к кровати, чтобы пересесть в своё кресло, но Чонгук его останавливает и притягивает к себе за талию.

– Юнги послушай, это старые фотографии, они сдел… – он не успевает договорить, как его бьют по рукам.

– Не трогай меня, блять! Ты обещал не делать мне больно! Я что так много просил?! Я знал, что такое… будет! – Юнги не выдерживает, ему слишком больно, как будто всё тело пронзило чем-то острым и особенно сильно давит в области сердца, в груди. Он ведь понимал, на что шёл, зачем повёлся, если знал, что в итоге этот красивый, мужественный и самодостаточный альфа найдёт себе нормальную здоровую омегу. Он сам виноват, что повёлся на это, а теперь ещё и орёт на него. Он ведь не виноват… наверное. Но Юнги тоже человек, он чувствует, у него есть эмоции, может испытывать боль, как и все.

Чонгуку страшно, что из-за кого-то может потерять свою любовь. Ему больно смотреть на такого Юнги, и он просто обязан доказать, что этим фотографиям не меньше, чем полгода, а то и больше. И даже несмотря на это – с этим омегой у него так ничего и не случилось. Юн быстро дышит, не в силах остановить собственные слёзы, а затем резко хватается рукой за живот и «айкает», буквально замирая и медленно дыша смотрит в постель.

– Что такое, Юнги? – Чонгук снова оказывается возле него и Мин вторую руку в сторону выставляет, как бы всё ещё не подпуская к себе альфу.

– Больно… позови… папу… – омега начинает быстро дышать, зажмуривая глаза и чуть сгибаясь в спине, продолжая держаться за живот и тихо протяжно мычать. Чон тут же вскакивает с кровати и бежит в комнату к Югёму, которого будит, а по пути до комнаты омеги ещё и спрашивает есть ли тут больница и можно ли вызвать скорую. Больницы нормальной здесь нет, скорее медпункт с небольшим стационаром, но и в нём могут попробовать оказать первую помощь.

– Боже, сынок, что случилось? – тут же подбегает старший омега, присаживаясь рядом, а Юнги всё также плачет, пока Чонгук уже вызывает скорую.

– Нет, поехали в больницу, скорую долго ждать, – тут же командует Югём, и дабы зря времени не терять, то Чонгук подходит и берёт Юнги на руки, глядя при этом на постель, застывая на месте на несколько секунд, потому что видит пятно крови. – Чонгук, в машину! – орёт Югём и только после этого альфа проморгавшись очнулся, направляясь быстро с комнаты, пока омега на руках обвивает его шею руками, продолжая плакать, уже не зная от какой боли: физической или моральной. Он не увидел то самое пятно, но будто всем свои нутром чуёт, что теряет то, что стало для него уже драгоценным. Не уберёг, не смог.

Чонгук не знает, как они добираются до местной больницы, но тут же врачи выкатывают каталку, куда Чон укладывает омегу и того сразу везут в какой-то кабинет, не пуская внутрь альфу, а лишь его папу. Брюнет ходит туда-сюда в коридоре, места себе не находит, переживает, что-то неладное творится, он чувствует этой своей душой, это изводит его и рвёт на части, что хочется кричать. Альфа никогда ещё подобного не ощущал, что-то изнутри его съедает, выедает по кусочкам и не даёт покоя. Мужчина не знает сколько времени проходит, но всё это время его сердце стучит как бешеное, он трёт свою грудь, потому что больно, глаза сами по себе слезятся и непонятно почему. Наконец выходит врач, и Чонгук чуть ли не с ног его сбивает, когда подлетает чуть ли не вплотную.

– К нему можно? Что с Юнги?

– Успокойтесь, пожалуйста. Эту ночь он проведёт здесь, ему вкололи успокоительное, сейчас медсестра сделает ещё снотворное, ему нужно поспать. Он сказал, чтобы остался только папа, – говорит врач, уже собираясь уходить.

– Вы можете сказать, что с ним? Я видел кровь, – Чонгук смотрит в глаза мужчины, боясь на самом деле услышать ответ, а тот словно специально медлит, выдыхает тяжело, а потом кладёт руку на плечо Чонгука и говорит:

– Господин… к сожалению, у Вашего омеги случился выкидыш. Мне очень жаль, извините, но мне нужно идти, – говорит врач, а затем похлопывает брюнета по плечу и обходя его уходит куда-то прочь.

А теперь мир рухнул у Чонгука. Он не верит в то, что слышит. Съезжает спиной по стене и смотрит в стену напротив, глубоко дыша. А сердце продолжает разрываться. Он даже не знал о беременности. Узнал тогда, когда уже потерял. Ещё одно родное создание. Юнги был беременный, мог подарить ему малыша, такого же маленького и хрупкого, как он сам. Но Чонгук не уберёг, а кто-то ещё и помог в этом. Он не знает кто [но обязательно узнает, не сомневайтесь] отправил те фотографии, но всё равно винит себя.

– Рыбка… – шепчет себе под нос альфа, поднимается на ноги и проходит в кабинет, где на кровати лежит Юнги и смотрит куда-то в пустоту. Его щёки мокрые, истерики нет, слёзы просто одна за другой скатываются по щекам, а папа сидит рядом и держит его за руку.

Мужчина подходит ближе. Никогда ещё не видел его таким, но он ощущает всю его боль. [хотя откуда ему знать, что сейчас чувствует омега] Падает на колени рядом с кроватью, сталкивается с ним взглядом, правда юновы глаза не смотрят на Чонгука, они смотрят будто сквозь него и альфа тянется к его щеке, кладя на неё ладонь, и медленно проводя по ней большим пальцем, словно стирая влажную дорожку. От этого прикосновения Юнги глаза прикрывает, и слёзы снова текут непроизвольно. Югём смотрит на старшего, а затем на своего сына, руку отпускает и, поднимаясь со стула, решает выйти, оставить их. Он не плачет, чтобы не показывать боль сыну, но как только выходит за дверь, то родительские чувства выходят наружу и он стирает влагу с глаз.

– Прости меня… я обещал беречь тебя, но не смог, – начинает шептать темноволосый, тянется чуть ближе и опускает голову на миново предплечье, той руки, что вытянута по кровати, прикрывая глаза. Он не знает, что говорить, потому что сейчас никакие слова им обоим не помогут. Тишина длится пару минут так точно, а то и дольше, и наконец первым заговаривает Юнги, который не шевелится, даже глаза не открывает, просто шепчет одними губами.

– Его должен был беречь я… потому что я носил его под сердцем… Чонгук… я никогда не смогу родить тебе малыша, мне правда оче… очень жаль, – Юнги сглатывает очередной подступивший к горлу ком. – Я не злюсь на тебя… я всё понимаю…– на этих словах Чон голову поднимает, приподнимается и сам, и поддается вперед, обеими руками обхватывая лицо омеги, глядя на его дрожащий подбородок, а затем в глаза, когда тот поднимает их и смотрит в тёмные альфьи.

– Я тебе клянусь, что те фотографии старые… не смей так говорить, я тебе это докажу завтра же, потому что люблю тебя, без тебя меня не будет, понимаешь? Ты мой смысл, моя жизнь и моя смерть, – проговаривает мужчина, а затем целует его губы, щёчки, носик и Юнги вновь срывается на рыдания, но уже руками цепляясь за альфу, тянет его, просит успокоить, забрать боль и Чонгук заберёт её, не знает как, но сделает это.

Последний сразу на кровать забирается, обхватывая парня руками и крепче прижимает к себе. Юнги просто утыкается лицом в мужскую грудь и плачет. Плачет так, что Чонгуку слишком больно, словно кто-то душу из его тела вытянуть хочет, но он терпит, обнимает, пытается успокоить своим молчанием и запахом. Лучше он будет её чувствовать, заберёт всю себе и сам испытает. Эта кроха в его руках не должна страдать. Если ад и существует, то чонгуков ад выглядит именно так: когда его жизнь и смысл плачет от боли, от моральной и самой ужасной в мире. Юнги её боялся всегда и Юнги её получил. Он буквально задыхается, пропитывается ею полностью, словно в тело вонзают тысячи иголок, на которые давят так сильно, что они проникают в тело целиком и полностью, а вытащить их теперь трудно. И Чонгук чувствует его боль, так сильно, хоть и не имеет права так думать, потому что не в теле омеги.

Медбрат вошёл в палату со шприцом и спиртовыми салфетками, а Мин в свою очередь даже не заметил, как ему сделали укол в руку, пока Чонгук всё также обнимал. Это было снотворное. Успокоительное, которое сделали ему раньше не помогло, но после этого укола, он постепенно начал успокаиваться, шмыгая носом, а затем провалился в сон прямо в мужских руках, которые ни на секунду его не отпускают. Брюнет удобней устроился на кровати, подвинул парня, прижав ближе к себе и своей шее, чтобы окутать свою рыбку морем и успокоить сон.

Утром будет легче, но это не точно.