Глава 13 Тендеция возвращения (1/2)

Возможно, всем вам интересно, что случил­ось с нашими дамами далее?! Как и мне, конечно.

Но дело, видете ли, в том, что после того постельно-­французского полета прошло уже​ около ме­сяца. Ни больше, ни меньше. И дела, собс­твенно, обстояли так: Лена больше не вых­одила на связь ни с кем из театральных знакомых. Анна Виктор­овна же специально заваливала себя работой по самые глан… коро­че, по самые не балу­й…. стараясь никак не думать о том, что произошло, а точнее, о том, что так и не произошло между ними с Юрченко.

И теперь, чтобы все мы понимали степень накрутки себя госпо­жой Бурцевой – девуш­ка купила точно такой же парфюм, каким пользовалась сценогра­ф, и иногда на ночь распыляла его на за­пястья, так что бесс­онными ночами цветоч­но-шипровые нотки бе­ргамота, грейпфрута и белого мускуса сво­дили режиссера все сильнее с ума.

Длилось это ровно до того момента, пока как-то в театре пару знакомых калек-колл­ег не заинтересовали­сь, -что это, мол, на­ша режиссер, сменила парфюм…? А после еще и добавляли, - «...аромат знакомый, у нас его кто-то уже носил…». Вот после таких категоричных замечаний, наша ген­иальная постановщица поняла, что пора бы с этим кончать! Ну и кончила. Напис­ав небольшую записку:

«Я так хотела быть к тебе ближе, что сделала твой парфюм своим.»

Подписала. Сложила. Разгладила. Устало, драматично выдохнула, закрыв глаза и ненавидя себя. Но так и не отправила.

Такое бывает. Это выше ее – просто чистосердечно признаться человеку, - что она необходима ей, что она хочет видеть ее, творить вместе, слушать и чувствовать… Даже ведь язык не повернется, - у такой-то вот заслуженной-перезаслуженной тупо заканчиваются «яйца» для столь необходимого личного поступка. Или она слишком повернулась на одном определенном человеке. Кто знает?!

«Значит, это не так уж важно» - где-то за много-много километров про себя думала Елена Николаевна. Но никто навстречу друг другу так и не пошел.

Продолжалась эта безумная женская катавасия-свистопляска еще достаточно, чтобы обе дамочки поумерили свой пыл и послали все к чертовой бабушке за тридевять земель. Пока опять же таки в одну ночь госпоже Бурцевой не ёкнулось весьма странное, удивительное по своей сути сновидение (ведь, как мы помним, ей вообще почти никогда ничего не снится, а тут на тебе...- наслаждайся картинками из глубинки). Но об этом позже.

Именно после той возбуждающей нервные окнчания весенней ночи, история дала новый виток.

Сегодня намечалась долгожданная громкая премьера Бурцево-Крымовской «Бойни» по мотивам Курта Воннегута сначала в Москве, а после в рамках большого международного фестиваля «Встречи в России» в Санкт-Петербурге.

Конечно, зная «любовь» нашей постановщицы к подобного рода сборищам, нетрудно догадаться, что сразу после премьеры женщина собиралась ускользнуть, как можно скорее от чужих глаз долой домой. И не упомянуть в этом же абзаце, что хоть немного Аня ждала на показ спектакля Лену – было бы настоящим преступлением. Потому как законопослушные рассказчики - являяем правду.

Действительно, - ситуация и романтичная, и тупичная, - ибо сама госпожа Бурцева (при всем своем ожидании коллеги) даже не удосужилась позвать ту на их общее, напомню, детище. И без всякого ванилизма, - естественно, Елены Николаевны нигде не было. Сколько бы ни выглядывала из-за кулис Анна Викторовна, ни всматривалась в незнакомые сумрачные лица, ничего не могло изменить ситуацию, даже прожигающий огненный взгляд, якобы визуализирующий желаемое…

Но, к черту лишнее, меньше воды, друзья. Может это все проделки матушки-Судьбы, видевшей даже со своих высот, насколько сильно эти ”Бурченки” потеряны, или же просто ряд обыкновеннейших человеческих совпадений привел все к тому, как вышло...

Но буквально к концу первого действия на правой стороне бэльэтажа, к компании дирекции присоединилась и всеми перешептываемая-волшебная Елена Николаевна. Та восседала весьма скромно, спокойно, и, конечно, вся такая красивая и притягательная…

-Анэт, как ты смотришь на то, чтобы отпраздновать ваше гениальное с Димой творение чуть позже за рюмочкой, стаканчиком или же бокальчиком чего-нибудь …огогошного? - игриво подскочила к режиссеру ее подруга и по совместительству менеджер Женя.

На что Бурцева лишь нахмурила свои очаровательные, выразительные брови в молчаливом отрицании любой активности.

-Ладно, подумай еще, а я подойду позже, когда после всех хвалебных речей и поздравлений ты будешь в более воодушевленном настроении. – подруга на самом деле серьезно беспокоилась за свою постановщицу, которая последнее время, не щадя себя, взваливала любую подходящую и не очень работу на свои хрупкие творческие плечи. «Такое безумие было лишь когда Она ушла от Ани» - между делом пронеслось вспышкой осознания у Евгении Станиславовны Чкаловой.

Говоря короче, спектакль прошел на «УРА», потому в громких, бурных овациях Дмитрий таки выводит на сцену Анну Викторовну за руку со словами:

-Отлично, Аня, кажется, ”зашли по-тепленькому”! – милая улыбка мужчины дает постановщице силы не столкнуться с некоторыми демонами прошлого.

В лучах славы и прожекторов, сцена окутывала и превозносила героев дня. Все громче, сильнее и выше.

­В мерцающих пушках и свет­одиодах, именно сейчас Аня вдруг почувствовала на себе какой-то неудобный прожигающий взгляд, но вот из-за отбликов темный зал рассмотреть было крайне сложно. Потому режиссер лишь​ поз­волила себе расслаби­ться, натянуть улыбку и довольствоваться приятными словами и поздравлениями, пол­учать цветы и подарки.

К бурцевской​ радост­и, вскоре та смогла улизнуть от прочих лишних сальных глаз в сопровождении своего менеджера Жени, рьяно отбивающей свою звезду от прочих интервью, снимков на память и автографов.

-Ну, что, Аннэт, твое настроение достигло пика «горячительно­го»? —​ игриво пропела женщина, как толь­ко они вышли с черно­го выхода к автомоби­льной служебной стоя­нке.

-Не...-​ начала было постановщица, усажив­аясь в черный Мерен, как услышала свое имя в​ совершенно уди­вительном для нее то­не.​ Обе девушки об­ернулись.

-Простите, я не надо­лго. —​ в паузе и эхе прои­знесли то ли спокойн­ым, то ли запыхавшим­ся тоном, ... Елена Нико­лаевна.

-Спектакль —​ отличн­ый! Эта настоящий ус­пех! Поздравляю!

И сейчас вспышка того недавнего сна в Бурцевой отдалась сильнейшем рекошетом - как она засыпала в теплых нежных объятиях Лены - стрельнула новым токовым зарядом сначала в голову, а после в самый низ живота, прокручивая и услаждая мозговые рецепторы и окончания.

А тот разрывающий факт - подойти к Юрченко без Жени и поговорить или же их познакомить... медлил и тянул время, как жвачка.

В итоге, заинтересовавшаяся не меньше, Женя сама подходит к Елене Николаевне быстрее режиссера:

-Так это Вы - тот сценограф, о котором только и говорила Аня?! Как я рада наконец с вами познакомиться. - Чкалова с таким пылким чувством стала расспрашивать Лену, что Бурцевой стало не по себе.

-Лена - приятно познакомитьсь! Можно на 'ты'. - лишь тепло улыбнулась девушка.

-Взаимнейше! А я ...

-Жень, успокойся, прошу!

-Спасибо, Лен, это и твоя заслуга, что все так хорошо прошло. Спасибо. - слова были ни что, по сравнению с тем, что чувствовала сейчас Аня - то, как сильно она все таки скучала по своему сценографу и как рада была наконец ее увидеть.

-Не стоит. Это были лишь мои небольшие наброски.

Тишина между дамами углубляется, возбуждается и искрится. Они снова так близко друг к другу, словно и не было никаких ссор, обид и недомолвок. Обе хотели коснуться, попробовать и почувствовать то, о чем думали все последнее время.

-Таааак.... может ты поедешь с нами на небольшой очень неофициальный фуршет? - раздробила удивительное пространство между обеими.

-Не думаю, что будет удобно... я же только забежала поздравить...

-Брось, поехали, пожалуйста... Лена... - этот неповторимый бурцевский тембр окончательно распотрошил сердце сценографа, не давая и мысли о дальнейшей капитуляции.

-Хорошо, разве что ненадолго.