Глава 7. Иззи (2/2)

Он смотрит на стену, задыхаясь, и роняет клюшку на пол.

Я как парализованная смотрю на него широко раскрытыми глазами, потому что никогда не видела, чтобы он играл левой рукой после того, что произошло. Пусть и зрелище было захватывающим, но его рука едва ли скажет спасибо. Я на секунды забыла как дышать, не зная как реагировать на только что произошедшее. Гордость за Кевина, что спустя такой промежуток также великолепно играет или беспокойство, за его руку, которая всё ещё не оправилась после травмы. Но его игра безупречна, даже после тех семи месяцев реабилитации.

Кевин недолго смотрит на меня и отступает к стене. Его взгляд не излучает никаких эмоций, что вводит меня в заблуждение. Просто смотрит в упор мне в глаза и молча, словно хочет что-то от меня услышать, но меня словно парализовало. Никакие слова не генерируются в моём разуме, я лишь склоняю голову чуть в бок, не отрываясь изучая Кевина. Неужели, он должен был пройти всё дерьмо, чтобы стать идеальным воплощением мечты любого тренера экси.

Никто не хочет прерывать эту «борьбу» взглядами. В совершенной тишине мы смотрим друг на друга, даже не замечая нытья Нила, который пытается повторить действия Кевина. Почему с хорошими людьми происходит всё самое плохое? Кевин идеален во всём за что не возьмётся, и неужели это должно ему даваться с такой болью в сердце?

— Я тоже так хочу, — признаётся Нил, находясь позади нас.

Кевин поворачивается и смотрит на него.

Я борюсь с улыбкой, которая хочет появиться при мысли о том, что ему удалось сбить все шесть конусов после почти семи месяцев отсутствия игры этой рукой. Это определённо восхищение, что сложно скрыть от самого Кевина. Когда я поднимаю на него глаза, наши взгляды встречаются, мне приходится лишь улыбнуться и сделать вид, что я начинаю что-то делать, а не краснею от одного его пристального взора.

— Тогда начинай впахивать.

Нил кивает и подходит, чтобы встать рядом с нами.

— Это первая из тринадцати «вороньих» упражнений на меткость. Одолеешь его — перейдём ко второму и так далее. Будем тренироваться каждый вечер, кроме пятницы, пока не научишься выполнять их все с закрытыми глазами, — Кевин предупреждает.

— Но мы уже потеряли месяц обучения, — говорит Нил — Почему нельзя было начать в мае?

— Потому что ты за каким-то хреном выбесил Эндрю, — раздражённо бросает Кевин, — Он запретил нам с Иззи привозить тебя сюда и тренироваться с тобой наедине.

— А вы всегда делаете то, что говорит вам Эндрю? — спросил Нил.

— Только благодаря ему мы можем оставаться здесь, так что да, — ответил Кевин.

Мы вернулись на площадку, чтобы собрать весь инвентарь, после того как решили, что сегодняшняя тренировка закончена, сняли форму и приняли душ.

— Как часто вы здесь бываете? — спрашивает Нил, когда мы, положив клюшки на место, выходим из комнаты.

— Иззи не ходит со мной, но я тут каждый вечер, — отвечает Кевин.

Нил оглядывается через плечо в сторону трибун, но в темноте не видит Эндрю.

— И ему не надоело? Если он не тренируется, то зачем тогда ездит с тобой?

— Он будет тренироваться, — говорит Кевин, — Просто пока не знает этого.

— Да ты, я смотрю, оптимист.

Кевин пропускает эту колкость мимо ушей, и Нил поворачивается ко мне.

— Я не знал, что ты говоришь по-французски.

Я пожимаю плечами.

— Жан учил меня в мой первый год у «Воронов».

Я помню тот день, когда я увидела его говорящим по-французски с Кевином и, когда мы уже были в общежитии, которое мы с ним делили, спросила, где он выучил этот язык. Жан сказал мне, что родился во Франции, а затем спросил, знаю ли я французский язык, и когда я ответила, что нет, он пообещал, что когда-нибудь обязательно научит меня.

И он начал учить меня в ту же неделю.

Я должна была найти способ вытащить его, но я оставила Жана в том месте, зная обо всём, что Рико сделал с ним.

Он должен быть со мной. Здесь. В безопасности.

— Жан Моро? — спрашивает Нил, на что я лишь киваю. — Я видел ваши совместные фотографии.

— Он был моим лучшим другом, — тихо с долей отчаяния и боли в голосе произношу я.