Глава 3. Иззи (2/2)

На мгновение между нами воцаряется тишина.

— Я не позволю ему больше прикасаться к тебе. Я обещал тебе это в день твоего приезда, а ты знаешь, что я не нарушаю своих обещаний.

Из всех людей в мире Эндрю — тот, кому я доверяю больше всего. Я, конечно, также очень доверяю своему брату, но с Эндрю всё по-другому. То, что я никогда не знала, как объяснить. Эта связь, которая не поддаётся объясняется никаким научным термином. Это доверие, смешанное с какой-то крупицой надежды и послевкусием горького чуда, в которое всё равно хочется верить.

Смотрю, как он встаёт и идёт к выходу, но вдруг останавливается и оборачивается.

— Джостен едет с нами, — говорит он.

Я поднимаю брови.

Поскольку Эндрю обычно никого не берёт с собой в «Райские сумерки», мне становится любопытно, но я не спрашиваю почему, потому что я уже несколько раз замечала, что Эндрю любопытен Нил. Из всех наших общих тем, это та, на которую я редко высказываюсь. Я киваю, и он уходит. Через несколько минут я тоже спускаюсь в общежитие. Застаю своих кузенов и Ники за просмотром фильма ужасов в гостиной, в то время как Кевин, вероятно, находится в своей комнате.

— Мы смотрим ужастик, сестрёнка. Хочешь с нами? — спрашивает Ники, заранее зная, что я не хочу, потому что боюсь таких фильмов.

Я отрицательно качаю головой и решаю пойти в комнату Кевина, дверь в которую приоткрыта. Я сначала стучу, а потом просто просовываю голову внутрь.

Кевин смотрит что-то на своём ноутбуке в наушниках, когда замечает меня в дверях комнаты.

— Можно я побуду тут? — спрашиваю я. — Они смотрят фильм ужасов в гостиной.

Я сильно вздрагиваю и негромко ругаюсь, когда девушка в фильме издает мучительный крик. Слышу смех Ники в комнате.

— Можно, — с почти незаметной улыбкой на губах говорит Кевин, снимая наушники.

Я вхожу и закрываю дверь, чтобы заглушить звук фильма, включённого в соседней комнате.

Когда я подхожу, Кевин отодвигается к краю кровати, освобождая мне место, чтобы я могла забраться к нему. Я снимаю кроссовки и располагаюсь рядом с ним. Стягиваю часть одеяла, которым укрылся парень, и тоже накрываюсь, когда замечаю, что Кевин смотрит видео о каких-то исторических событиях. Я никогда не видела человека, который бы так сильно любил историю, как Кевин. Его это увлекает так же, как меня увлекает изучение клеток и всего, что как-либо связано с лабораториями и биологией.

— Хочешь? — говорит он, предлагая мне один наушник.

Я беру его прикладываю к уху, и тут он снова включает видео, которое уже наполовину посмотрел.

По ходу видео Кевин не менее четырёх раз ставит на паузу, чтобы объяснить моему любопытству, знает ли он уже об этом или знает ещё что-то. Его глаза блестят, когда он взволнованно объясняет мне.

В последний раз он делает паузу в видео, чтобы объяснить, что «Фанта» была создана во время Второй мировой войны, потому что у Германии были трудности с контактами с США, чтобы получить сырьё для производства «Колы», и из-за этого у них возникла идея создать новый безалкогольный напиток с фруктами, которые больше всего производятся в Германии, а именно с виноградом и апельсинами. Так и появилась «Фанта», которую мы пьём сегодня. Когда видео заканчивается, Кевин снимает свой наушник, а я убираю свой. Улыбка, которая появилась на моём лице во время его объяснений всё ещё не исчезла.

— Что такое?

— Всё, что я не понимала в школе, я понимаю сейчас.

Он смотрит на меня мгновение, а затем отводит взгляд, улыбаясь.

Кевин Дэй улыбается.

— Правда? — спрашивает он, оглядываясь на меня.

Я киваю и начинаю смеяться.

— Ты не любила историю в школе?

— Нет, — говорю я.

— Это лучший предмет, — говорит он так, как будто я его обидела.

Я снова начинаю смеяться.

— Биология — лучший предмет.

Он отрицает это, мотая головой.

— Да, это так, — говорю я, хватая его подушку.

Он снова качает головой.

— Конечно, да.

— Конечно, нет, — говорит он, пытаясь отобрать у меня подушку обратно.

— Да! — говорю я.

Выхватываю подушку из его рук и обнимаю её, когда Кевин пытается забрать её у меня.

— Это моя подушка.

— Я тебя не спрашивала, — с возмущением говорю я.

Наконец Дэй сдаётся и отдаёт мне подушку. Эта атмосфера детской невинности так развеселила нас, что мы улыбаемся как дети, что натворили какую-то пакость и не могут признаться родителям.

Наши пальцы слегка соприкасаются, когда он отдаёт мне подушку, я чувствую приятное тепло его рук, которое прокатывается не только по моей руке, но и всему телу. Я мгновенно устремляю свой взгляд на него. Не могла же только я это почувствовать. Он смотрит так пристально, что мне хочется спрятаться от его взгляда. После быстрых движений наших грудных клеток и пристальных взглядов друг другу в лицо Кевин отворачивается, чтоб поправить одеяло и слегка улыбается краешком губ.

Неужели Кевин-сама-невозмутимость-Дэй смущён?