Когда он тебе снится (1/2)

Гониль

— Ты мне снился, — ты устало помешиваешь чай в высокой стеклянной кружке, зябко передёргивая плечами и бросая взгляд на приоткрытое окно.

— Звучит соблазнительно, — Гониль старается звучать весело и игриво, но твой уставший и встревоженный после сна вид заставляет его выключить газ под сковородкой и подойти к столу, садясь рядом с тобой, предварительно толкнув пальцами створку окна.

— Это был кошмар, — выдыхаешь ты, звякая ложечкой о стол и впервые за утро поднимая на него заплаканные глаза. — Гониль, я…

Ты не выдерживаешь — да и кто такое вообще может выдержать? Увидеть любимого с остекленевшим взглядом в луже густой холодной крови — что можно придумать хуже? Только если ты сжимаешь в руках окровавленный кухонный нож, который сейчас вот-вот сорвётся с другого края стола.

Тебя успевают притянуть к тёплой широкой груди прежде, чем ты начинаешь захлёбываться в слезах, цепляясь пальцами за чужую домашнюю футболку.

— Это всё сон, детка, всё в порядке, — бормочет куда-то в твою макушку Иль, проводя пальцами по твоим волосам и спине, — я здесь, видишь? Всё хорошо.

Он продолжит успокаивать и сыпать лёгкими поцелуями по твоей макушке, нежно поглаживая руками и прижимая к себе, до тех пор, пока ты не успокоишься. Гониль не спросит тебя про содержание сна, но постарается сделать всё, чтобы уверить тебя в том, что это был сон, а здесь, в реальности, всё хорошо и будет только лучше.

Чонсу

Ты тихо заходишь в студию, пока Чонсу практикуется на фортепиано, рукой показывая, чтобы он продолжал играть, не обращая на тебя внимания. Он лишь кивает, мельком мазнув по тебе взглядом и улыбнувшись.

Спать под его игру уже вошло в привычку. Поначалу Ким обижался, что ты засыпаешь почти сразу, как только он касается пальцами клавиш, но потом понял, что ты чувствуешь себя настолько комфортно рядом с ним, при этом слыша то, что он действительно здесь, что просто отключаешься, перестал дуться и выучил несколько более лиричных произведений, которые бы не мешали тебе спать.

Поэтому и сейчас ты устраиваешься на маленьком диванчике в углу комнаты, свернувшись в клубочек, и почти сразу проваливаешься в сон.

Он будит тебя лёгкими поцелуями в лоб и щёки, улыбается, когда ты сонно хмуришься, медленно открываешь заспанные глаза и улыбаешься в ответ.

— Ты так сладко спала, — Чонсу заправляет тебе за ухо выбившуюся из причёски прядь, оставляя руку на твоей щеке. — Что тебе снилось?

Ты улыбаешься, поднимаясь и позволяя ему устроить руки на своих бёдрах, снизу вверх смотря на тебя.

— Мне снилось, как мы с тобой танцевали под дождём в каком-то парке. Было так… здорово… Что ты играл, пока я спала?

Чонсу называет произведение, которое ты всё равно не знаешь, и он это прекрасно понимает, поэтому следом смеётся и обещает сыграть его в следующий раз, когда ты уснёшь.

Джисок

— Т\и, да чего….

Он проснулся посреди ночи только от того, что ты настойчиво дёргала его за рукав пижамной футболки. Не открывая глаз, он уселся на кровати, зачёсывая назад растрёпанные волосы и растирая веки, кое-как разлепливая их… чтобы увидеть, как ты крепко спишь, но при этом шаришь рукой по тому месту, где он только что лежал. Подумав и проморгавшись, он аккуратно взял тебя за руку, тут же чуть не взвизгивая — ты крепко вцепилась в неё, при этом хмуря бровки.

— Джи… — тихо выдыхаешь ты, продолжая хмурится, — Джи, слышишь…

— Да, милая, — сипит он, наклоняясь чуть ниже, чтобы лучше тебя слышать, — что такое?

— Джи… мармеладки…

Его глаза удивлённо округляются, и до него начинает постепенно доходить, что он просто снится тебе.

— Какие мармеладки, солнышко? — вкрадчиво спрашивает он, уже забывая про сжатую руку и про то, что сейчас три часа ночи, и просто любуется на твоё сердитое сонное лицо.

— Ну как какие! — хнычешь ты, возясь на месте, — которые ты мне пообещал и съел… — ты бормочешь последнюю фразу и надуваешь губки даже во сне.

— Ах, эти, — Джисок еле сдерживается, чтобы не рассмеяться, — солнце, так ты сама их скушала и не заметила. Но если хочешь, я куплю тебе их столько, сколько захочешь, — давясь смехом отвечает он, поглаживая большим пальцем твою руку, после чего хватка заметно слабнет.