Часть 8. Забвение. (2/2)
Джинни... Стоит, никак не двигается, нарываясь на вопрос дышит ли она вообще. Почему она здесь? Надо как-то выбираться отсюда, я защищу тебя любой ценой.
Я рванул к ней со всех ног, но при каждом касании поверхности, иглы дырявили мои ступни и вот уже образовалась целая красная полоса, неопрятно пачкавшая до идеала белое пространство.
Подбежав к ней, уверенность совершила самоубийство, полностью растворившись в сознании. Взяв за руки, начал трясти, расспрашивать как она и где мы, криком умолял сказать хоть слово, но ответа не поступало.
- Ли, - позвала она тихим и полным безразличия голосом, от которого хотелось стать глухонемым, чтоб больше не слышать подобного никогда.
- Ли, я не люблю тебя. Я не люблю тебя. Я не люблю тебя. Я не люблю тебя. Не люблю. Не люблю. Не люблю тебя, пойми, не люблю. Не любила и не буду. Не люблю. - Все вдруг потекло, разрываясь и будто стекая вниз, растягивалось.
Я очнулся, в холодном поту, надеясь на то, что ранее это был сон. И что эта реальность будет куда приятнее.
Где я? Глаза засохли и им было трудно осматривать помещение, но вроде как это больница? Ничего не помню. Что было до этого?
- Прошу открой глаза..... - Мама? Почему она захлёбывается в слезах? Солнце так палило, нагло пробираясь сквозь шторы, что лучи падали на её плечи, освещая её как ангела, даже нимб появился.
Пальцы дрогнули, указывая на жизнь. Моя ладонь была у нее в руках. Вся в мозолях.. У неё то? Почему?
-Ли? Боже, ты проснулся. - Вся эта боль была настолько правдоподобной, что у меня забилось сердце, от одного взгляда на неё. Глаза были на мокром месте и так неприлично сверкали на белом свете.
Приподнявшись, она аккуратно обняла меня, словно держа в своих объятиях дорогой и невероятно хрупкий хрусталь, украшенный уродливыми трещинами.
Одной рукой дотронулся до тёмных волос своей матери, немного поглаживая.. Мягкие и приятные на ощупь, вот бы вечно их трогать. Наконец снова почувствовал тепло её рук, успокаивающее сердцебиение, и приятный запах овсяного печенья с шоколадом, что мы готовили с ней в детстве. Помню как мы делали их на Рождество в красных шапочках и красных фартуках, а ещё пряничных человечков, после чего пачкали друг друга лишним кремом, рисуя мордашки везде, даже на одежде. Тогда в доме стоял звонкий и счастливый смех.
Все эти детские воспоминания так неожиданно нахлынули на меня, интересно можно ли это всё вернуть?
Я не могу поднять вторую руку и только сейчас почувствовал дискомфорт, ограничение в движении, будто сжали в непонятно твёрдой штуке.... Гипс?..
- М.. Кх.. Мам, - охрипшим голосом еле проговорил, во рту пересохло всё, ощущение что организм уже сдался и приписался к мёртвому.
- Всё что угодно, Ли. - Она подняла голову, из-за чего я заглянул глубоко в её уставшие от постоянных покраснений глаза, наплакавшие новый океан и больше.
- Что со мной? Что с рукой? Больно....
- Бедный мой мальчик, - к глазам снова подступала смесь горечи и боли, - тебя сбила машина, водитель даже не остановился, мы не знаем кто это был, - невольная пауза, очередная попытка набрать воздуха побольше, - ты пролежал двое суток без сознания и вот уже пошли третье, я... Только вспомню как мне позвонили... - Слезы разрывали изнутри так, что её душа кричала, а сердце обливалось кровью, переполняя слабые вены. Руки обняли её, без размышлений, со мной поделились этой болью и поэтому я тоже её чувствую, и хочу остановить.
- Всё хорошо, всё же будет хорошо?
- Ну конечно, солнышко. Мама для тебя всё сделает, всё для твоего счастья. Ты только прости меня, что не уделяла тебе должного внимания, своему единственному сыну, я была глупо ослеплена работой, ужасная мать. Все эти представления, что ты не проснёшься, я навсегда потеряю связь с тобой.... Это я во всём виновата, прости прошу.... - Женщина изматывала себя словами, доводя до ручки, с дрожащими руками.
- Не смей так говорить, всё хорошо, тебе не за что извиняться. Главное сейчас будь со мной и я буду счастлив.
Нашу милую беседу прервала белая деревянная дверь, что отворилась, из проёма которой, вошёл врач и сразу же стремительно быстрым шагом подошёл ко мне. Посветил ослепляющим фонарём в глаза, проверил пульс, температуру и снова вернулся в вертикальное положение.
- Доброе утро, Ли. Как вы себя чувствуете? - Сев на стул, открыл блокнот и уже приготовил ручку, для новых болезненных поэм.
- Воздух будто обжигает лёгкие и болит рука, но оно то и понятно.
- Да у вас перелом правой руки. - Правая рука... Мои картины, неужели я к вам не вернусь.
Единственное, что приносило мне счастье. Только в них я мог увязнуть с головой в мире, в котором меня всегда согреют.
Смогу ли я нарисовать теперь хоть что-то?
- Разработаем.. Восстановим... Так ведь? - Надежда, на удивление, не увядала.
- Вполне, рука уже начала срастаться так что большие шансы на восстановление. По поводу лёгких нам нужно будет провести обследование, ведь я предполагаю треть удара вы приняли солнечным сплетением. - Царапает ручкой нежный белый лист, кажется записывает даже свои слова, чтоб уж наверняка достоверно было. - Что вы видели пока спали? - По мне прошлась молния, и вправду, что видел и где я был, почему память ушла в забвение?
- Ничего не видел, - в глазах пронеслись непрошеные воспоминания о мрачном месте, - ничего не слышал, - слова до смерти пытающие мои чувства. Что же это было?.....